Малфой - Лилиан Катани

мне они напоминали иностранный язык. Куча символов и пояснений к ним, но интересно же! За переписыванием конспектов я не заметил, как ко мне кто-то подсел.

 — Малфой.

 — Да, — я поднял голову, — Грейнджер, ну кто бы мог подумать! Чего хотела?

Я нацепил маску надменного гавнюка. Не-е, гламурного подонка, только фамилия Малфой, а не Воля. Студентки чуть ли не кипятком от него писали. Насколько я помню — он просто поливал грязью людей прямо в лицо и высмеивал некоторые жизненные реалии.

 — Я хотела узнать, ты серьёзно насчет Блэка и Дамблдора?

 — Пошутил я, скучно стало! Грейнджер, включи мозги, не совсем же они от общения с Уизли атрофировались! На кой хрен Блэку сдался Поттер? Блэк его крестный. Если причинит прямой вред здоровью, он получит магический откат. В лучшем случае станет сквибом, а скорее всего помрет. Он после Азкабана свалил уже давно в теплые страны или утонул. Азкабан ведь на острове находится. А что касается Дамблдора… Вот откуда он знает, что там произошло? Авада следов не оставляет. Может это вообще след от погремушки, которая ему в лоб прилетела.

 — А близнецы…

 — Близнецы любят давать малышам конфеты с неизвестной начинкой. А ты подумай, что станет с ребенком у которого на это аллергия. Хорошо, если до больничного крыла донести успеют.

 — Но….

 — Все, Грейнджер, отвали. Вон, твой хозяин с собачкой идет.

В библиотеку действительно вошли Поттер и Уизли. Гермиона встала. «Золотое трио» оккупировало столик в глубине зала и о чём-то активно перешёптывалось.

Я же все думал, как выйти из этой ситуации с наименьшими потерями. То, что придется влезать в канон — это однозначно. Если безносый возродится — нам не сдобровать. Я хочу отвести подозрения от Блэка и утащить его в мэнор, а там пусть Люциус с Нарциссой разбирается. Крысюка можно пристукнуть по-тихому. Еще одна головная боль — части души безносого. Один из них в школе в виде диадемы. Попробовать утащить?

 — Везде занято, можно к тебе? — спросил тоненький девчачий голосок.

Я поднял глаза. Передо мной стояла девочка лет одиннадцати-двенадцати с белыми спутанными волосами, в мантии с синей оторочкой. Сердце болезненно сжалось, как же она похожа на Илону!

 — Можно.

Девочка достала огрызок пера и стала что-то записывать. Память молчала о том, кто это. Может она из бедной семьи или приюта?

 — А почему у тебя нет целого пера? — спросил я.

 — Мои перья спрятали нарглы, — спокойно ответила девочка.

 — Это кто? — меня посетила смутная догадка…

 — Они невидимы и воруют мои вещи. А у тебя много мозгошмыгов!

 — И как же их прогнать? — точно, это Лавгуд!

 — Никак. Они сами уйдут, когда ты будешь собой.

 — Тебя ведь Луна зовут?

 — Да, — все так же мечтательно ответила девочка.

 — Луна, давай меняться, ты мне свое перо, а я тебе свое.

 — Ой, ну у тебя же такое красивое перо.

 — Нарглы ведь воруют твои вещи, а мои не трогают. Вот увидят у тебя мое перо и не тронут, а когда придут ко мне за твоим пером, я с ними поговорю. Держи!

 — Спасибо большое! Оно такое красивое.

 — Пиши им. Если нарглы вдруг опять к тебе придут, скажи мне, я их найду, — проговорил я, вставая со стула.

Мне было откровенно жаль девочку. Законы стаи суровы: либо ты всех грызешь, либо грызут тебя. Попробовать заступиться за нее? Время близилось к ужину.

 — Что от тебя Грейнджер хотела? — спросил Блейз, накладывая себе картофельное пюре.

 — Сказать, какая она умная.

 — А Лавгуд?

 — Блейз, ты сплетни по всему замку собираешь?

 — Да ну тебя, — обиделся итальянец, — я просто спросить хотел.

 — Ну если просто-о-о, — потянул я, — мне интересно, кто такие нарглы и почему они воруют перья у маленькой девочки. Я отдал ей свое с вензелем и стальным наконечником.

 — И что станет с тем несчастным, у кого оно потом обнаружится? — полюбопытствовал Нотт.

 — Зайду в анальное отверстие без смазки, — с серьезным лицом ответил я.

Мальчишки и старшие ребята прыснули, некоторые девочки покраснели. Какие тут все целомудренные, однако!

Вечером в гостиной я увидел Флинта. Огромный здоровяк под два метра ростом. Афанасий, семь-на-восемь, вот что пришло в голову при виде него.

 — Маркус, — неуверенно начал я.

 — Что?

 — Я хотел сказать, что вам надо искать другого ловца. Я взял много предметов и не могу ходить вечером на тренировки.

 — Ну так убери предметы.

 — Маркус, я серьезно.

 — Малфой, ты решил поиздеваться! Ты здоров как гиппогриф! Через две недели игра. Кого я выпущу на поле?

 — Нотта?

 — А метлы? — сказал он уже спокойнее.

 — Остаются в команде.

 — Хорошо, — он тяжело вздохнул. — Так, всем внимание! Наш белый принц решил посвятить себя учебе, поэтому место ловца, и прилагающаяся к нему метла «Нимбус-2001», сейчас свободно. Завтра вечером будет отбор. Всех желающих прошу на поле.

Не дожидаясь вопросов я быстро пошел в спальню для мальчиков. Мне еще трансфигурацию переписывать. Она завтра первая. Достав из-под кровати сундук, и превратив его в стол, я сел за конспекты. Темы были знакомы, ничего сложного. Переписав основные моменты и накатав эссе на тему трансфигурации простых организмов, я собирался закругляться и идти в душ.

 — Ты серьезно? — послышался от дверей голос Нотта.

 — Да. Мне отец запретил.

 — А… ну тогда, ладно. А почему?

 — Потому что можно распрощаться с жизнью на этом квиддиче. И я действительно не могу. У меня предметов больше всех. Да и про дополнительные уроки забывать не стоит.

 — Какие дополнительные?

 — Перевод иностранных текстов. Все, Тео, отстань, я спать хочу. Завтра у кошки первый урок.

Я зевая собрал сундук, вытащил банные принадлежности и направился в душ.

***

Утром, повинуясь привычке, вскочил в шесть утра. Лучше не терять форму, ведь Малфой-старший ясно дал понять, что работа с тьютором продолжится на каникулах.

Пока остальные спят, спокойно выполнив все гигиенические процедуры, и, напялив спортивный костюм, направился на улицу.

Первая реакция Люциуса на «волшебный» найк была бесценна! И куда маска брезгливости и аристократизма делась? Сначала шок, потом злость, а потом крик на весь мэнор: «Наследник Малфой!». Чуть в штаны не наложил. Тьютор заступился, со словами: «Пусть хоть в исподнем бегает, лишь бы делал». В дальнейшем, при моем виде, Люциус кривил лицо, но не возмущался.

Вокруг озера я бегал не один. Нас таких восемь было. Я,