Точка бифуркации - Николай Пономарев

– Жалко, что ты вчера нам не прочитал, – сказала Мурзя, улыбаясь, только голос у неё стал грустным. – Тебя не хватало.

– На Новый год почитаю.

Мы ещё весной решили встречать Новый год вместе. У Мурзи уютно, и мать уходила в гости, но останавливала празднующая общага. К Валерке в этом году съезжались родственники, а их у него много. Родители Вжик приглашали к себе нескольких знакомых, имевших схожий бизнес, она не хотела быть витриной семьи и сама стремилась уехать. Оставалась моя квартира, тем более что мои уезжали к другу – дяде Андрею. Я предупредил родителей, и они, конечно, согласились. Намечался кутёж с литрами выпитого сока, парой сотен бутербродов от Мурзи, ночной игрой в «Эрудита» и катанием на горке во дворе под салюты и радостные крики празднующих жителей.

Новый год приближался, и с каждым днём город становился всё симпатичнее. В середине ноября каждый магазин считал своим долгом навесить на окна мигающие гирлянды, с каждым миганием на секунду приближающие наступление праздника. На всех площадях монтировали большие ёлки. Появились поздравительные вывески. Только снег, выпав два раза и оба раза стаяв, не торопился лечь в третий, окончательный раз.

Родители уехали по личным делам, и мы с Мурзей переместились на кухню. Она смотрела на мигающую вывеску магазина «Продукты», резала свежекупленный там огурец, и мы вместе мечтали о Новом годе.

– Чёрт! – воскликнула она.

Это самое непотребное слово, которое может произнести Мурзя. Значит, случилось что-то из ряда вон. И действительно случилось – она порезалась. Это вправду из разряда невозможного, Мурзя может бесконечно резать бутерброды, но даже мозоли не будет. Она хотя и лёгкая, но крепкая и ловкая. Её не так легко поймать, когда собираешься кинуть в кучу тополиных листьев или в сугроб. Мурзя с удивлением смотрела на каплю крови, появившуюся на пальце. Я наскоро залепил кровоточащую ранку лейкопластырем. Мурзя привычно смеялась, пыталась вспомнить, как это произошло. Чик, и всё.

– Что-то случится, – сказала Мурзя, когда мы, стоя на остановке, ждали маршрутку. – Это знак.

Жизнь Мурзи полна знаков, и она каждый из них пыталась трактовать. Знаки сулили мне победу на соревнованиях, счастливое путешествие Вжик на зимних каникулах, пятёрку на контрольной или, наоборот, двойку. Бóльшая часть их – пустяки. Чем чаще человек пользуется ножом, тем больше вероятность, что он им однажды порежется. Но если хочется думать, что это особый знак, то я переубеждать никого не буду.

Утром я сел рядом с Мариной. Если бы кондуктор не дремала на ходу, то, вероятно, удивилась бы. А если бы верила в знаки, то это самый он. Но кондуктор, не заглянув в мою школьную справку – знала в лицо, – подала билет и вновь заклевала носом.

– А почему ты не ездишь в школу в бежевой куртке?

– Она чужая, – ответила Марина. – Я её взяла у подруги с тобой прогуляться.

Я подумал о том, что семья у неё странная: мама с красивыми глазами, папа вообще подполковник, а денег на куртку нет. Пусть недорогую бежевую.

На этой же неделе я не удержался и вышел на остановку вместе с Мариной.

– Зачем? – спросила она.

– Захотел проводить тебя до школы.

– Не нужно, – Марина была безапелляционна, как в истории с телефоном.

– Давай на выходных встретимся у меня, – предложил я.

– Возможно, – неопределённо ответила она и добавила: – Я пойду.

Она уходила в темноту, а я смотрел ей вслед. Она всё-таки повернулась. Там, в темноте.

– В три часа на моей остановке! – крикнул я.

Вряд ли она увидела, что я сказал, – остановка затемнена. Мы с минуту молча смотрели друг на друга, а потом, не сговариваясь, отвернулись. Она за моей спиной скрылась в темноте улицы, а я за её спиной сел в маршрутку и уехал. Встречу назначили на следующий день.

В субботу я нарочно пораньше ушёл, а точнее удрал, с тренировки. В три часа стоял на своей остановке, зажав в руке телефон, каждые полминуты смотрел на время и ждал, внутренне опасаясь, что не придёт. Автобус подъехал в три часа одиннадцать минут. Испугавшись, что Марина оттуда не появится, я успел мысленно кинуть монетку, но зря. Она вышла и, увидев меня, быстрым шагом подошла. На этот раз она не стала снимать с подруги бежевую куртку. Мы пожали друг другу руки, словно на официальном мероприятии.

– У тебя тёплая ладонь, – сказала Марина. – Мне нравится.

Её руки были холодными. Я предложил сразу же пойти ко мне домой отогреваться. Марина посмотрела на меня с недоверием. Не помню, чтобы присутствие друзей, а Марину я уже причислял к ним, вызывало дискомфорт у домашних. Они всегда приходили ко мне: в младших классах просто соседские мальчишки, чуть позже одноклассники, потом Валерка, Мурзя и Вжик. Вероника, когда я с ней выступал, несколько раз приезжала. Из всех, кого я мог припомнить, только Янка не была ни разу. К тому же в квартире пустовато, сегодня утром на север уехал отец.

– Навсегда? – уточнила Марина.

Странный вопрос. Мне кажется, что всю жизнь на севере могут провести только очень упорные люди. Отец не из их числа. Он всю жизнь в нашем городе прожил, даже мама на целый год уезжала к родственникам в столицу. Почему-то бабушке показалось, что в Москве она точно получит блестящее образование. В итоге мама вернулась и только фыркала, когда слышала, как кто-то из знакомых туда уехал. Сейчас вообще модно покидать наш город. Вжик очень хочет учиться в Питере и тянет туда Валерку, который, в общем, согласен. А мы с Мурзей поступать будем здесь. Она уже присмотрела себе специальность в ветеринарном институте. Тайно от матери, потому что та видит дочь экономистом, и именно поэтому Мурзя сидит в нашем физико-математическом классе, а не в химбио.

– Странные имена у твоих друзей, – удивилась Марина, когда мы остановились у подъезда. – Вжик и Мурзя – разве это не обидно?

Что-то я заболтался совсем. Бывает, меня не остановишь, и там, где надо бы подумать, я начинаю проговаривать вслух.

История прозвищ моих подружек несложная. Вжик – герой одного из диснеевских мультфильмов, муха. Плюс летающая фамилия. В принципе, можно сказать, что они похожи, поэтому, когда она тормозит об Валерку или виснет на мне в те дни, когда уезжаю на соревнования, это совсем не в тяжесть. Насколько я помню, её так назвали ещё родители в первый год жизни. У Мурзи прозвище из фамилии, только вместо «ж» – «з». Познакомившись в восьмом классе с Оксанкой Муржиной, я первое время стеснялся её называть по прозвищу, чтобы не обидеть. Мурзей её прозвали ещё в первом классе, и она целый год обижалась на одноклассников. А во втором принесла домой котёнка и назвала его тоже Мурзей. К сожалению, общага и комнатные животные не очень подходят друг другу. В общем, котёнок пропал. То ли кто-то украл, то ли он выпал из окна и разбился, то ли удрал из общаги и его сожрали бродячие псы на железной дороге. Тогда Оксанка Муржина решила, что отныне будет носить это прозвище в память о котёнке. И даже гордилась им. Прозвище чудное и милое, хотя история про котёнка, может, и выдумка.