Дураков нет - Ричард Руссо

конец лома. Но когда он навалился на лом, тот лишь глубже вошел в прогнившую древесину.

– Почему я удивляюсь, это другой вопрос, – продолжал Карл. – Твой дедушка, Уилл, из тех людей, кто все делает ломом. Он ломом, наверное, даже часы с руки снимает.

– Нет у меня часов, – возразил Салли. – А если ты сейчас не заткнешься, я тебя самого этим ломом огрею.

Карл прислонился к перилам крыльца, пропустив мимо ушей угрозу, как и все прочие угрозы Салли.

– Меня волнует другое: вот тебе удастся проникнуть внутрь, и ведь тут же явятся копы, обвинят нас во взломе и засадят за решетку.

– Меня – возможно. – Салли выпрямился перевести дух. – Это же я ломаю дверь. А ты, как обычно, не делаешь ни черта.

Карл закурил, заглянул в кухонное окно.

– Эй, – сказал он, – у меня отличная идея. Иди сюда. – Он глубоко затянулся, вспомнил, что бросил курить, и щелчком отправил сигарету в грязный снег.

Салли ухмыльнулся:

– Что, сдержать зарок не выходит?

– Хочешь? – Карл протянул Салли пачку сигарет: – Бери.

Салли взял сигареты, спрятал пачку в карман.

Карл удивился. Любой бы понял, что жест символический, и если бы Карл знал, что Салли заберет всю пачку, ни за что бы не предложил. Он ведь планировал завязать не сейчас, прямо с этой пачки, а потом, с какой-то другой. И уже пожалел об исчезнувших сигаретах.

– Ты же такие не куришь, – указал он.

– Ничего, как-нибудь выкурю, – заверил Салли. – За те двадцать лет, что мы с тобой знакомы, я второй раз получил от тебя что-то ни за что.

– Это лучше, чем ничего за что-то, как получаю я всякий раз, когда тебя нанимаю, – ответил Карл. – Почему бы тебе просто не высадить стекло, не залезть внутрь и не открыть замок?

– Потому что тогда мне придется вставлять стекло. – Салли отступил на шаг и раздраженно оглядел дверь. – Лови.

Карл поймал ломик.

– Неужели? – произнес он с деланым изумлением. – Чтобы Дон Салливан, мастер на все руки из жопы, признал, что ломом тут ничего не добьешься?

Салли ухмыльнулся, прикинул расстояние до двери.

– Ты прав – впервые в жизни, – признал он. – Тут нужно вот что.

И, опершись на больную ногу, со всей силы ударил здоровой по двери аккурат над ручкой; звук был такой, точно в дверь выстрелили. Она устояла, но все четыре стекла упали Салли под ноги и разбились.

– Скотина, – сказал он двери.

Карл покачал головой, протянул ему лом.

– Дай я. – Он просунул руку внутрь и отпер дверь. Стекло похрустывало под ногами.

Тут Салли вспомнил об Уилле и с изумлением обнаружил, что мальчик плачет. Салли подошел к внуку и сел на нижнюю ступеньку, чтобы встретиться с внуком глазами.

– Эй, – сказал Салли, и Уилл посмотрел на него. – Что случилось?

Уилл отвернулся.

– Дедушка тебя напугал? – догадался Салли.

Мальчик шмыгнул носом.

– Я не хотел.

Уилл снова взглянул на него, глаза были красные.

– Теперь можно зайти в дом, – сказал Салли. – Разве ты не хочешь посмотреть, где дедушка вырос?

– Дедушка Ральф?

– Нет. Дедушка я. Там совсем не страшно, вот увидишь.

Уилл снова шмыгнул носом, он все еще тихо плакал. Сильнее всего ему хотелось плакать от доброты деда Салли. Казалось, дедушке правда нужно, чтобы Уилл был храбрым, и от этого храбрость давалась еще труднее.

– Дедушка не допустит, чтобы с тобой что-то случилось, – сказал Салли, Уилл потупился, и Салли добавил: – Эй… посмотри на меня.

Уилл послушался.

– Хватит плакать.

Уилл подавил всхлип.

– Молодец, – сказал дед. – Ну что. Решай. Мы можем зайти на минутку внутрь, и ты увидишь, где дедушка вырос, или мы можем пойти к папе в другой дом.

– Ладно, – прохрипел Уилл.

– Ладно что?

– Пойдем к папе, – выдавил Уилл, не сомневаясь как в том, что это неправильный ответ, так и в том, что ничего другого он ответить не мог.

– Господи, – пробормотал его дед. – Иисусе Христе.

* * *

Когда Салли подъехал к дому Майлза Андерсона, Руб с Питером отдыхали – Руб сидел на ступеньках крыльца, Питер чуть поодаль, прислонясь спиною к двери. Неизвестно, сколько именно они так просидели, пять минут или целый час, а раз неизвестно, то Салли решил, что час. И, судя по всему, столько же времени они не разговаривали друг с другом. Руб по-прежнему досадовал на Питера, как досадовал на всех прочих – мисс Берил, Уэрфа, Рут, Карла Робака, – с кем ему приходилось соперничать за внимание лучшего друга. Разница в том, что эти прочие не лезли к ним в рабочие дни и не отнимали драгоценное время, которое Салли мог бы провести с Рубом. Питер раз-другой вяло попытался заговорить с Рубом, но явно не стремился подружиться с ним во что бы то ни стало.

Но все же хоть что-то они сделали. Подровняли кусты форзиции, свалили ветки и сучья кучей на террасе. Топор Салли вертикально воткнули в ствол дерева, пень от которого торчал перед домом. Вокруг пня валялись щепки, но в целом Руб с Питером мало в чем преуспели. Руб прав. Корни у вязов как отсюда до Китая. Салли ничуть не расстроился. Пни корчевать – адская работенка, но с этим он справится и один, когда наступит весна и земля оттает. Топором и лопатой, а может, возьмет у кого-нибудь бензопилу, но главное, что этим делом можно заниматься стоя. Он привык к подобной работе, он делал ее всю жизнь, эта работа не требовала особых умений, только упорства и уверенности, что рано или поздно пень ему покорится. Конечно, разумнее было бы выполнить эту работу иначе, с помощью специального оборудования, так вышло бы легче и быстрее. Рут всегда говорила, что если бы Салли смолоду с таким же упорством шел к какой-нибудь конструктивной цели, он уже был бы президентом.

Уилл пробежал по дорожке мимо Салли к отцу, тот понимающе всмотрелся в лицо сына. Мальчик уже успокоился, но Питер, внимательный отец, видимо, заметил, что сын плакал. Салли никогда не знал, как вести себя с теми, кому горько, даже если горько ему самому, и считал одной из загадок жизни, что другие люди каким-то чудом замечают, когда кто-то горюет или недавно горевал. Каждая женщина, с кем у Салли были отношения, упрекала его, что он не замечает, когда ей горько. Даже его собственный сын обладает этой способностью, которой Салли, увы, лишен.

– Ты вроде говорил, что приедешь сразу, как закончишь у Хэтти, – произнес Руб обиженно, как ребенок, переживающий из-за того, что взрослый не сдержал обещание.

– Я и приехал, – сказал Салли.

– Скоро обед, – заметил Руб. – Но ты, наверное, и обедать нас не