Сети - Юлия Бажова

Морган облизнул пересохшие губы и опустил голову. Пользуясь его неспособностью закрыться, облазили вдоль и поперек. Провели таинственный обряд, взяли за него плату, обставив свои бессмысленные действия высокими принципами. А теперь сообщают то, что он прекрасно знает сам, и вышвыривают. Лживое ворье!

– Злишься. Отлично! – донесся снаружи триумфальный возглас. – Гнев – это огонь. А огонь – это жизнь! Я спокоен за твое будущее.

– Если я поступлю, как знаю, меня объявят предателем, – сквозь зубы отозвался Морган. «Засунь свое гребаное ясновидение себе в задницу!»

– Мы готовы утрясти дела, связанные с твоим исчезновением, объявив твоей семье и главам общины, что ты получил откровение служить Храму. Именно поэтому я здесь. Давай поторапливайся. Детали обсудим по дороге к вратам.

«Забросил удочку с приманкой и тянешь за леску? Не получится, уважаемый!»

– Я не смогу воспользоваться вратами. Я потерял Дар после того, как Гионы вернули меня с того света.

– Сможешь, если припрет, – с наглецой усмехнулся старик. – Дар, который мы несем в себе с рождения и передаем по наследству, как и наше проклятие, – в ведении Богов. Невозможно потерять то, с чем ты пришел в этот мир. Полное восстановление – в течение двух месяцев. Это прогноз Лионеллы. У Ли точные прогнозы.

Морган набрал в грудь воздуха и контратаковал:

– Мнение Гионов менее оптимистично. У меня гораздо больше причин доверять тем, кто возвращает жизнь, чем тем, кто под видом обряда пытается ее отнять.

– Гионы не возвращают жизнь, они плодят живых мертвецов. Девушки просто сшивают тела и сращивают ткани. Их отец просто воссоединяет духовную оболочку с физической. Они сами не знают, как у них это получается, и, подобно большинству из нас, не имеют ни малейшего понятия об истинной природе Дара. Никто, кроме Храма, не суммирует наблюдения за теми, кого они вернули, хотя не стану утверждать, что и нам известна судьба абсолютно всех. Но даже если бы кто-нибудь обратил внимание на то, что эти люди не живут дольше двух лет после реанимации, ничего не изменилось бы. Надежда. За нее Гионам будут отдавать последнее. Есть тонкие вещи, не видные ни Гионам, ни целителям. То, что разрушается в момент смерти и не восстанавливается без вмешательства Богов. Точнее, тех, кто является их проводниками. Воля к жизни – так бы я это назвал на понятном тебе языке. Побывавший мертвым стремится назад. Он умирает не от болезней. Гионы профессионалы: и Манну, и тело они латают на совесть. Обычно это самоубийство, сознательное или бессознательное. Очнувшись после реанимации, ты радовался, хотел жить? – Длинная пауза. – Под видом обряда в тебе пробудили Дар, хотя ты пока этого и не чувствуешь.

Дар? В сознании снова вспыхнул свет. О Боги… Мэгдан… О таких вещах надо предупреждать заранее. Морган отлепился от двери и начал одеваться, бросая тоскливые взгляды на покинутую постель. Когда он вышел, поникший и обмякший, как побитый пес, все еще полный сомнений, старик сидел в каяке с веслом наготове.

– Если общение с Гионами имеет столь печальные последствия, почему вы ограничиваетесь наблюдениями и разговорами? – поинтересовался Морган, укладывая свои длинные негнущиеся ноги в узком пространстве суденышка. – Эти несчастные могли бы жить, если бы вы проводили обряд каждому из них.

Жрец ловко сдернул с кнехта веревочную петлю, оттолкнулся от плота, перехватил весло.

– Высокая степень риска. Недостаток людей. Этому обряду учатся всю жизнь, а совершить его можно всего раз. И не каждый больной годится. – Моргану на колени упали тонкая прямоугольная дощечка, плотно закупоренный пузырек с чернилами и перо. – Пиши: я, такой-то, передаю Храму свое движимое имущество в оплату за пользование талисманом, который, являясь собственностью Храма, позволяет в любое время попасть на его территорию, получить жилье и пропитание, остаться на неограниченный срок. Год, месяц, подпись. – Лодка, плавно набирая скорость, заскользила по зеркальной глади.

Морган открыл рот, потом закрыл, ошалело развернулся к старику.

– Ты волен не принимать моего предложения, – равнодушно пожал плечами жрец. – Вернись домой, еще раз хорошенько все обдумай. У тебя ведь совсем не было на это времени! Можешь продолжать вести прежний образ жизни, и в скором времени ты добьешься-таки того, к чему так упорно стремился. В упорстве, знаешь ли, заключена колоссальная сила, только результат скрыт за годами и наступает неожиданно. Можешь просто уйти и сжечь за собой мосты, действительно стать ренегатом, навлечь на себя позор и презрение. – Старик положил весло поперек лодки, достал из кармана оливковых штанов медный кругляш на длинном шнурке.

Тот самый шнурок, который сплела из своих волос Мэгдан! На одной стороне медальона гравировка: Солнце с двумя лунами, символы Богов, в обрамлении ветвей бука – дерева, являющегося, по легендам, проводником из знания прошлого к обретению знания будущего. Знак Храма. Морган наклонил голову, талисман приятной тяжестью повис у него на шее.

– Это поможет тебе вернуться в Храм, если возникнет такая необходимость, – сказал жрец. – Постарайся не потерять, иначе снова придется идти кружным путем. – В его руках снова ритмично замелькало весло.

За бортом тянулся однообразный пейзаж – высокие отвесные скалы, в трещинах ощетинившиеся уродливыми колючими кустиками. Из воды кое-где торчали верхушки булыжников. Не знакомая узкая протока, а настоящая горная река, обещающая впереди быть бурной. Морган поразился, насколько глубоко был погружен в собственные переживания, что не заметил, как они покинули озеро.

«Кто я теперь? – думал он, глядя на яркую полосу неба между каменными стенами берегов. – Легализованный предатель. Ренегат в законе. У тебя есть лучшая идея?»

– Вот и я о том же, – донесся из-за спины голос жреца. – Поторопись. Через полмили начинаются пороги.

Морган прислушался. На фоне далекого шума воды ухо уловило знакомый заунывный речитатив, льющийся из-за скал: кого-то хоронят. Он устроил у себя на бедре дощечку, откупорил чернильницу. Дрожащая рука начала медленно и коряво вырисовывать буквы. Чернила мгновенно впитывались в дерево и высыхали, словно он выдавливал или выжигал. Так пишут особо важные документы длительного хранения. Ему пришла мысль, что он заключает сделку на покупку любимой девушки и сделка совершается не со жрецом и не с Храмом.

«С судьбой? С Богами? С самим собой?»

А девушка еще не знает, что она любимая… Морган с горечью усмехнулся, представив, как явится к Марго.

«Привет! Я пришел к тебе жить. Ты уж прости, но я нищий, у меня нет даже запасных трусов. Все, что я могу тебе предложить, – это я сам, нечисть, нелюдь, завоеватель».

– Я когда-то сделал неверный выбор и теперь за это расплачиваюсь? – спросил он не оборачиваясь.

– Выбор не бывает верным или неверным. Ты просто выбираешь путь, один из многих, и следуешь ему, принимая на себя последствия своего выбора. Если бы выбор был другим, то и последствия были бы другими. Не хуже и не лучше, просто другими. Даже самый правильный, если тебе удобнее мыслить в категориях «верно – неверно», выбор не отменяет неправильного, сделанного в прошлом. Ты сжег себя дотла, парень. У тебя внутри – пепелище. Ох, молодежь… Почему вы всегда просыпаетесь в последний момент, когда обнаруживаете себя раскачивающимися на краю пропасти? – Жрец приподнял весло, и лодка юркнула между двумя большими булыжниками, не задев бортом ни один из них. – Зов сердца – это голоса Богов, подсказывающие, где тебе надлежит быть. Ради собственного же блага. Игнорируя зов сердца, ты отрекаешься от своего предназначения.