Русско-японская война 1904–1905 гг. Секретные операции на суше и на море - Дмитрий Борисович Павлов

вследствие того, что они, как для него по внешнему их виду было несомненно, не могли быть миноносцами какой-нибудь европейской державы, хорошо Лукасу известными. Когда «Титания» попыталась приблизиться к этим миноносцам, они быстро от нее удалились. 2. В 5 часов 30 минут вечера 8/21 октября капитан французского судна «Св. Андрей» Жан-Батист Эсноль видел стоявший без движения в море, в расстоянии полмили от маяка Гросс-Занд миноносец, который не имел флага и несмотря на сумерки не открывал огней; команды на этом миноносце видно не было. И Лукас, и Эсноль изъявили готовность сведения эти засвидетельствовать официально, должны были быть допрошены, а в настоящее время, по всей вероятности, уже допрошены консулами. Помимо выяснения этих данных проживающими секретно в Лондоне агентами директора Общественной безопасности во Франции предпринято собирание сведений о приобретении японским правительством на английских верфях миноносцев. Кроме того, Департаменту полиции вскоре после произведенного в Северном море на русскую эскадру нападения удалось задержать посланное из Гулля (что явствует из почтового штемпеля) письмо японца Муто к находящемуся у нас в плену японскому доктору Коно, в коем Муто, между прочим, пишет: «Вы интересуетесь целью моего прибытия сюда, – к сожалению, я не могу пока сообщить Вам об этом, но через некоторое время сообщу». Письмо это (переданное Департаментом полиции в подлиннике Главному морскому штабу), свидетельствующее о проживании в Гулле японца во время нападения на русскую эскадру и притом проживании там с целью, которою японец этот скрывал даже от близкого ему лица, является по делу об этом нападении доказательством весьма существенным. Но независимо от сего по моей просьбе Каваром поручено подчиненным ему агентам собрать сведения об обстоятельствах проживания японца Муто в Гулле. Результаты этих исследований по мере поступления ко мне будут сообщаться Морскому министерству.

Находясь в Париже, я, пользуясь личным знакомством с министром иностранных дел Делькассэ и некоторыми близкими к президенту Республики лицами, постарался выяснить отношение французского правительства как к делу о нападении японских судов на русскую эскадру в Северном море, так и к русско-французскому союзу. Будучи вне всякого сомнения преисполнены искренним стремлением поддерживать этот союз, и президент, и министр высказали мне, что вполне сознают, что Россия должна и не может не выйти с достоинством из того тяжелого положения в отношении к Англии, в которое она поставлена коварным нападением японцев на нашу эскадру, и сообщили, что как в предпринятом по моей просьбе исследовании, так и в деятельности комиссии, имеющей рассмотреть дело об этом нападении, употребят все свое влияние для благоприятного для России решения. Каковое влияние может быть оказано и на представителя Англии адмирала Бомона, с которым президент Лубэ находится в личных хороших отношениях. […][1283].

Действительный статский советник Лопухин

17 ноября 1904 г.

ГА РФ. Ф. 102 (ДП ОО). Оп. 316. 1904 (II). Д. 19. Л. 77—80 об.

Опубл.: Японский шпионаж в царской России: сб. док. / под ред. П. Софинова. М., 1944.

С. 51—53; Исторический архив. 1994. № 3. С. 34—36.

№ 37

Письмо товарища министра внутренних дел К.Н. Рыдзевского товарищу министра иностранных дел князю В.С. Оболенскому-Нелединскому-Мелецкому

Петербург, 19 ноября 1904 г.

№ 13541

Совершенно доверительно

Милостивый государь, князь Валериан Сергеевич.

Ввиду представляющейся возможности разбирать шифрованные японские телеграммы, имею честь просить Ваше сиятельство не отказать в распоряжении о возвращении во вверенный мне Департамент части шифрованного ключа японского правительства и трех книг “Code”, препровожденных при письме от 19 августа сего года за № 9674.

Прошу Ваше сиятельство принять уверения в глубоком моем уважении и совершенной преданности.

ГА РФ. Ф. 102 (ДП ОРО). Оп. 316. 1904 (II). Д. 1, ч. 5. Л. 314.

Опубл.: Исторический архив. 1994. № 3. С. 36.

№ 38

Отчет об организации охраны пути следования Второй Тихоокеанской эскадры в датских и шведско-норвежских водах, а также и на северном побережье Германии в Арконе, Фемерне, Гамбурге и т.д., устроенной по поручению Департамента полиции коллежским советником Гартингом[1284]

Петербург, ноябрь 1904 г.

В видах принятия мер по ограждению пути следования на Дальний Восток сформированной по высочайшему повелению Второй Тихоокеанской эскадры на меня было возложено поручение по устройству охраны в Балтийском и северной части Немецкого морей, причем перед отъездом из С.-Петербурга мне были преподаны указания лишь в общих чертах. По прибытии 2/15 июля с.г. в г. Копенгаген я немедленно приступил к изучению географического и этнографического положения стран, в коих надлежало ввести предполагаемую организацию, обратив при этом внимание на существующее настроение к России местного населения и в особенности руководящих сфер. По сопоставлении особенностей подлежащих моему надзору местностей выяснилось, что наиболее центральным пунктом для руководства организацией является Копенгаген, и вся последующая деятельность вполне подтвердила правильность этого выбора.

Имея постоянною и неотступною заботою не совершить каких-либо неосторожных действий, могущих вызвать нарушение нейтралитета Дании, Швеции, Норвегии и Германии, а равно имея в виду, что [в] наибольшем общении с прибрежным населением находятся не полицейские власти, а элементы, занимающиеся морской торговлей, я приложил все старания заручиться их доверием и убедить принять участие в охране нашего флота несмотря на то обстоятельство, что наши посланники в Копенгагене и Стокгольме не допускали мысли, что при существующем настроении общественного мнения в Дании, Швеции и Норвегии вряд ли удастся найти людей, готовых оказать содействие в моем деле. Тем не менее, с целью установления связей я предпринял объезд тех местностей, где представлялось необходимым учредить охранные пункты и вступил в сношения с нашими нештатными вице-консулами из иностранных подданных, которых после некоторых усилий мне удалось склонить к вступлению в мою организацию; при посредстве последних явилась возможность найти в районах их вице-консульств людей, выразивших согласие на несение сторожевой службы; затем представился случай установить непосредственные сношения с представителями обществ: спасательных Свитцера в Дании и Швеции (Мальмэ и Гетеборге), морского страхования Эрезунд в Мальмэ, морского страхования в Гетеборге, восточно-азиатского пароходства и многих других; пользуясь расположением датских властей к России, я достиг того, что таковые официально не препятствовали моей организации, а в частности оказали даже некоторую помощь, а именно: Морское министерство циркулярно предписало начальникам всех маяком иметь особое наблюдение за появлением разных судов. Министерство финансов отдало распоряжение о бдительном досмотре прибывающих грузов, багажа и пассажиров с обращением особого внимания на ввоз взрывчатых веществ и Министерство юстиции по моим ходатайствам не отказывало в приказаниях полицейским учреждениям об оказании мне содействия. Из опасения не встретить достаточную предупредительность со стороны высшей администрации Швеции и Норвегии я прибег к содействию отдельных должностных лиц, из числа коих оказали особые услуги начальники лоцманов в Гетеборге, Гельсингборе и Мальмэ. Установив добрые отношения с вышеперечисленными лицами, я уже приобрел