По ту сторону жизни, по ту сторону света - Виталий Иванович Храмов

«поженили» правый берег и правую опору! Обручили. Надеюсь – надолго.

Хоть бы до зимы бы простояла эта наша кустарщина! Тьфу-тьфу! Кочарыш, дай по твоей кочарышке постучу, чтобы не сглазить! Завалиться мост до победы Порядка над Западом – он, Сам, мне прямую кишку через гланды выдернет! Да-да, умозрительная абстракция (порядок) просто обязана победить сторону света (запад)! Иначе больно будет. Как кому? Всем! Потому копаем отсюда и до обеда!

Точнее, бухаем! Отсюда и – до обеда! И танцуем! И забываем обо всём!

Бухаем! Сегодня мы с тобой – бухаем!

И – забываем обо всём!

И пусть весь Мир – подождёт! И так, как Павки Корчарышкины, не разгибаясь, как в забое! По КЗОТу положено – взъекнул, как истинный коммунар, бухни, как истинный колхозник – до полного растворения в нарзане! Или в нирване? А-а-а! Не суть!

– Нет! Не суть тут! Вон яма, туда иди! Бескультурье! Прокляну – корешок отсохнет!

Да-да! Вот такое у нас грубейшее нарушение воинского устава и чрезвычайного положения! Всем подразделением, во главе с самими главами – в пыль, в дым и в хлам! Потому как, если не можешь предотвратить – возглавь! Тем паче, если рыба гниёт с головы, а с командования загул и начался! А совсем детально, то с отцов-основателей. С меня!

И в данном случае «Усмешка Смерти» с удовольствием, повизгивая и похрюкивая, проявила полную преданность и управляемость своему командованию. В хлам – мгновенно! Единым порывом! Рывком! Как на штурм Зимнего! Где и в тот раз как раз были симпотные медсестрички и склад спиртного. Под полупопиями Временного Оккупационного Правительства. А вот где мои добыли столько выпивки – теряюсь в догадках!

Трибунала реввоенсовета и чрезвычайки на нас нет! Совсем распоясались! Мало, что тысячами ушли в запой, забили пролетарский болт «рабоче-крестьянского» презрения на работу, бросив все техпроцессы в том состоянии, в каком они находились в момент «стыковки берегов». Так ещё и на собственную безопасность поклали тот же болт! Даже караульный батальон – гудел! Ни дозоров, ни боевого охранения!

А вот с боевитостью по мере массового опьянения как раз наоборот дела обстояли ужасно. Просто чудовищно! За неимением Волков, под раздачу попали… Все остальные! Кто не считался «нашими».

Конница Змей проявила солидарную боевитость и сознательность – ушла в дальние дозоры. Кто успел. Почти полтора десятка не успели. Были люто биты. За что? Да, почти ни за что! За шепелявость, за интуитивно ощутимую подлость натур, за уклончивость, суетливость взглядов, за бегающие глазки, за змеиную плавность движений, явно скрывающую злонамеренность и вороватость.

И их Пешт был взят штурмом. А что они ворота закрыли? Что нам эти ворота и стены, да против злых ветеранов заступа и лопаты? А лестницы у нас на что? А тонны верёвок? Привыкшие туда-сюда лазать по опорам моста «смертники» тараканами вскарабкивались по стенам, занося наверх конец верёвки, закрепляя их наверху. А уж по верёвке влезть – что пешком по стене пройти!

Ишь, удумали! Гнилые водоросли свои жрать по подвалам и баб своих змеиных прятать от «слегка» разгорячённых бравых ветеранов, полстраны прошедших ускоренными маршами! Без женской ласки! «Банно-прачечный батальон» – не считается! Там их так мало, что каждый боец знает каждую родинку каждой сотрудницы! Тем более что пойди, найди теперь этих сотрудниц! А горячительные возлияния кипятили бурлящую кровь прямо сейчас, требуя выплеска давно накопленных эмоций немедленно!

Да и по вселенской справедливости нехорошо изготовившимся к подвигам ратным «смертникам» так и не дать возможности проявить себя, подвиг воинский совершить. Конечно же виноваты Волки! Но, Волков тех было только двое, а это так мало, так мало! Самому Мрачному Весельчаку мало! А вот остальным эти двое пойманных Змеями Волков были как красная тряпка для быка – детонатором.

И «Усмешка Смерти» взорвалась! Как противотанковый ядерный фугас. А так как при этом подрыве причины детонации так и не оказалось в зоне сплошного поражения, то взрывная волна, тепловое излучение и радиус сплошного разлёта осколков накрыл вовсе случайных участников – всех, кто оказался рядом. Не разбирая. Кто пошустрее, да верхом – скрылся в Пустошах, а вот жителям многострадального города Перста в очередной раз не повезло. Быть битыми и изнасилованными. Вой и стон стоял над городом до рассвета.

Тилли-бом, тилли-бом, загорелся кошкин дом!

Стоит дым столбом, бегут кошки за ведром!

Это я пел, смотря, с апатией, как полыхают палатки «банно-прачечного» подразделения. Какая противопожарная безопасность, я тебя умоляю! Откуда? Палатка – ткане-коже-древесное, каркасное сооружение. Освещение – масляные лампы, свечи. Там же, внутри – печи, и это в лучшем случае, обычно же очаг с открытым огнём, коим и согреваются, и воду кипятят для постирушек и омовений (удалось приучить данное подразделение хоть к этому аспекту личной гигиены). И пищу приготовляют там же. Рано или поздно, по закону подлости, кто-то что-то уронит в огонь. Или прольёт что-то горючее и резко вспыхивающие, то же масло, например. Или кто-то голой кормой своей сядет на раскалённые угли, в ослеплении боли, взбрыкивая, раскидает угли вокруг.

Пожар вызвал не суету пожаротушения, а лишь вопли ликования. Будто так и было задумано. Как фейерверк на День города. Вот и я махнул рукой. Что ж теперь? Пусть уж догорает!

И возвращаюсь за стол. Напротив меня сидят оба пленных. Отжали мы их у Змей. Жаль, что только двоих. Семерых Змеи порубали. Насколько я догадался, не от своей змеиной жестокости, а от неожиданности. Есть такое свойство у человека с копьём – с испуга тычет им куда ни попадя. По показаниям командира того дозора Змей два противоборствующих конных отряда, скрываясь от собственных теней в складках местности, столкнулись нос к носу. Супрайз, маза-фака! И давай кромсать друг друга почём зря! Только вот Змей, с присущей им подлой сущностью, было больше, чем быстроногих и осторожных хищников. Десятками Змеи даже у нас на виду не передвигаются. Только полусотнями. Или ещё более крупными бандами. Вот и Волков задавили числом. Да так резко, что эти двое не смогли дорого продать свои жизни, как хотели. «Языками» стали.

Вот теперь и сидят у нас тут, за нашим столом, дуются, как «буки».

– Думаете, пытать будем? – смеюсь я.

Один из пленных совсем юный. Глаза испуганно-растерянные. Второй тёртый волчара. Взгляд твердый. С тлеющей яростью в глубине.

– Дайте слово, что не попытаетесь бежать – развяжем. Нехорошо за столом со скованными руками. Пить неудобно. Слово от вас и угощайтесь. Чем бог нового порядка послал.

Волчара