Драконий оборотень - Евгения Витушко

— Да, благородный Туиллатар, это правда, — учтиво ответила я, кивком подтверждая его предположение. — Я — Мирраэль Элдарская, дочь Рэнниэль из клана Тар» Эрроэн.

— Я так и думал, — спокойно кивнул он, терпеливо выслушав мою родословную. — Что ж, добро пожаловать в Диагон, дитя мое. Торувиэль, ты ведь позаботишься о своей юной родственнице?

— Что за вопросы ты задаешь, Туиллатар? — насмешливо отозвалась золотоволосая старейшина, уже успевшая покинуть ряды верховных эльфов и не спеша приблизиться к нам. — Разумеется, я позабочусь о ней. Будет забавно вновь почувствовать себя бабушкой… тем более, что это, к счастью, бывает не часто.

Мы с эльфийкой обменялись понимающими улыбками, после чего Торувиэль несколько покровительственно приобняла меня за плечи. А, тем временем, Туиллатар снова обернулся к сереброволосому оборотню и, понизив голос едва ли не до шепота, неожиданно серьезно спросил:

— А теперь объясни мне, что происходит, Северриан. Почему ты вламываешься во Фьерр-Эллинн через болото, вместо того, чтобы воспользоваться телепортом? И что, вообще, творится у тебя в Сорбронне? Я неделю назад отправил вестника к Норраэль, но она до сих пор не ответила. Чем она так занята?

Судя по всему, эльфам было ничего не известно о событиях, происходящих сейчас в даргианской долине. Кройден на этот раз был, действительно, осторожен.

— Именно об этом я и хочу с тобой поговорить, — отозвался Сев, разом становясь серьезнее. — Хотя предпочел бы сделать это в более… спокойной обстановке.

Старейшина, подумав, коротко кивнул.

— Хорошо. Пойдем в Медиат. Там вы сможете отдохнуть и привести себя в порядок, а после и поговорим.

Он еще раз кивнул нам всем напоследок, после чего решительно направился к дворцу Медиата вместе с тремя даргами. Остальные старейшины двинулись вслед за ними. Небольшая толпа горожан, пришедшая к зданию Совета вместе с нами, начала постепенно расходиться. Я хотела было последовать за оборотнями, однако Торувиэль решительно удержала меня на месте.

— Оставь их, милая, — проговорила она, делая небрежный взмах рукой в сторону удаляющейся процессии. — Зачем тебе еще раз слушать пересказ всего того, о чем ты, полагаю, и так уже в курсе? Лучше пойдем ко мне — я дам тебе возможность отдохнуть и привести себя в порядок, а ты расскажешь мне все последние новости о моей дочери и своих сестрах… Согласна?

Я молча кивнула, и эльфийка тут же повлекла меня за руку прочь от дворца, оставляя Йана и Зерга стоять посреди площади в гордом одиночестве. Последним, что я услышала, уходя, были слова ведьмака:

— Пойдем, друг, я покажу, где тут можно оставить лошадей. И, кстати, я знаю неподалеку одно отличное местечко, где можно хорошо провести время…

Надо сказать, Торувиэль честно сдержала свое слово.

После сытного обеда, во время которого она не переставала засыпать меня вопросами, на которые я старалась отвечать, как могла, эльфийка отвела меня в спальню, где уже ждала просторная резная кровать, застеленная белоснежным шелковым бельем. Испытывая острый прилив благодарности, я в предвкушении оглядела кипу пышных пуховых подушек в ее изголовье. На подушках была расстелена белоснежная ночная сорочка из тончайшего эльфийского шелка. После грязной и пыльной одежды, пережившей путешествие сначала на телеге с поросятами, а потом и через Топь, я посматривала на нее с огромнейшей симпатией.

Однако сначала эльфийка молча указала мне на небольшую плетеную из лозы дверь в дальнем конце комнаты. Заглянув туда, я едва ли не с восторгом обнаружила вместительную, наполненную до краев ароматной пеной ванну, заставившую меня в очередной раз оценить всю прелесть наличия родственных связей в такой дали от дома.

— Знаешь, по правде говоря, я ожидала в Диагоне совсем другого приема, — призналась я эльфийке через дверь, тут же принимаясь поспешно стягивать с себя измятую походную блузу. — Думала, от меня все будут шарахаться, как от прокаженной, или, вообще, вышвырнут из долины… если, конечно, на месте сразу не прикончат. Мне ведь кое-что известно о той давней истории с триедиными… Ну, в смысле, о том, что их всех убили после войны.

— И только-то? — фыркнула в ответ из-за двери Торувиэль. — Похоже, тот, кто тебе ее рассказывал, поведал очень сокращенную версию событий. То, что произошло с нашими триедиными, было целиком и полностью их собственной виной — на самом деле, никто поначалу и не собирался их убивать… Однако они просто не оставили нам выбора.

— Выбора? — не поняла я. — В каком смысле? Разве среди ваших законах нет такого, который предписывает убивать триединых после того, как… ну, надобность в них отпадет?

— Ну, это вовсе не закон, — безмятежно отозвалась эльфийка. — Так, скорее, общая рекомендация. К тому же, разве правила существуют не для того, что время от времени их нарушать? — в ее голосе мне послышалась едва заметная улыбка.

— Тогда я ничего не понимаю… — пробормотала я.

— О, это мрачная история, — ровно отозвалась из-за двери Торувиэль. — Мы не слишком-то любим о ней вспоминать. Хотя бы потому, что слишком многие из тех триединых были детьми от смешанных браков, заключенных прямо здесь, в Диагоне. Их родители были полноправными гражданами Фьерр-Эллинна, и эти полукровки жили в нашей долине с самого своего рождения. То, что нам пришлось использовать их в качестве материала для создания триединых, было жестокой, но необходимой мерой, на которую их родители дали согласие лишь при условии, что правило об уничтожении на этот раз не будет соблюдено… И мы обещали им, что так и будет.

Она помолчала немного, а я тем временем уже с удовольствием погрузилась в душистую травяную пену. Теплая вода заставляла меня буквально жмуриться от удовольствия, а пряный аромат трав вызывал приятное ощущение легкой эйфории. Я блаженно вздохнула и закрыла глаза.

Торувиэль снова заговорила.

— Некоторое время после войны все шло нормально. Мы учили юных рэтриаров овладевать своей силой, учили контролировать свои эмоции и объясняли им, что правильно, а что — нет. Дети овладевали наукой самоконтроля вполне успешно для своего возраста, и, казалось бы, ничто не предвещало беды… Однако нашелся среди триединых детей один неугомонный и честолюбивый юноша-подросток, слишком умный и амбициозный для своих лет. Он начал забивать им головы мыслями о том, будто бы они лучше других, потому что сильнее, и будто бы эльфы и все остальные расы очень обязаны им за то, что они помогли остановить войну с Палесмианской Империей. Он начал сеять смуту среди неокрепших детских умов, внушая им уверенность в собственном превосходстве и утверждая, будто теперь они вправе требовать для себя каких-то особых привилегий и почестей по сравнению с другими разумными расами. И, в конце концов, зёрна раздора нашли себе благодатную почву в их неокрепших сердцах, и раззадоренные посулами дети устроили самый настоящий тайный заговор. Мы и не догадывались ни о чем до тех пор, пока однажды утром на главную площадь перед Медиатом не вышли двадцать пять воинственно настроенных триединых с требованием предоставить им целый список привилегий, некоторые из которых были просто абсурдны, а иные и вовсе откровенно шли вразрез с нашими законами. Разумеется, члены Совета отказались выполнить эти условия и, в свою очередь, потребовали, чтобы подростки вернулись к учебе и перестали создавать беспорядки. А когда те принялись возмущаться и буйствовать, старейшины, не долго думая, просто пригрозили зарвавшимся смутьянам пожизненным изгнанием из Фьерр-Эллинна.