Исаак Лакедем - Александр Дюма
Шрифт:
Интервал:
Единственное, что указывало на ее причастность царству мертвых, а не живых, — это могильная бледность, разлитая по всему лицу.
Так же как, по словам очевидцев, лев узнает из многих охотников того, кто его ранил, и оборачивается против него, Медея, не обманувшись, сразу признала ту, чей голос пробудил ее, и, нахмурив чело, сдвинув брови, вопросила Канидию:
— Чего ты хочешь? Зачем ты вызвала меня из глубины Финикии, где мне так сладко спалось в моей царской усыпальнице?
— Звала тебя она, это правда, — сказал Исаак, — но спрашивать буду я. Он отделился от остальных и приблизился к волшебнице.
— Говори! — сказала она.
— У меня к тебе три вопроса. На них еще никто не ответил до сих пор. Вот они: где обитают парки, как до них добраться, какое заклинание поможет вытянуть из их рук оборванную нить человека, который уже отжил и которого хотели бы оживить?
Медея покачала головой.
— Незачем было будить меня, уснувшую вечным сном, — сказала она. — Знай я, где обретаются парки, как до них дойти и каким заклинанием добиться того, чего ты желаешь, я бы отыскала их, где бы они ни были, чтобы связать нити жизни моих драгоценных детей, нити, которые я в миг отчаяния, бешенства и безумия разорвала собственными руками!
— А разве не ты смогла в волшебном котле с помощью магических трав, собранных в полнолуние, омолодить старого Эсона, отца твоего возлюбленного?
— Омолодить не значит оживить, — заметила Медея. — Лишь богам иногда удавалось победить смерть, а я не богиня.
— И все-таки однажды я видел человека, который совершал подобные чудеса.
— Ты ошибся: тот, кого ты принимал за человека, был богом…
Исаак яростно топнул ногой.
— Мне надо узнать. От тебя или от кого-то другого, но узнать я должен.
— Послушай, — промолвила волшебница, — у тебя еще есть надежда.
— Какая? Говори же!
— В горах Кавказа прикован к скале человек, вернее, титан, чье преступление в том, что он наделил душой то, что не существовало… Быть может, этот титан смог бы подсказать тебе способ вернуть душу тому, кто уже не дышит.
— Прометей? — прошептал Аполлоний.
— Прометей? — как эхо, повторил Исаак.
— Прометей! — подтвердила волшебница.
— А я думал, что Геракл освободил его, — сказал иудей.
— Геракл только убил стервятника, пожиравшего печень Прометея. Однако ему не удалось разбить алмазные цепи, приковывавшие титана к скале.
— Что ж, — заключил Исаак, — тогда я отправлюсь на Кавказ к Прометею.
— Подожди, — остановила его Медея. — Быть может, ты сначала не обнаружишь его и тогда усомнишься, есть ли он там вообще… Юпитер, столь долго тешащийся местью, что это заставляет усомниться в его правосудии, решил укрыть Прометея от людских глаз, окутав его паром и облаками небесными. Но если ты увидишь подобное, войди в облачную дымку, позови трижды Прометея, и титан откликнется на твой зов.
— Спасибо, — сказал Исаак. — Поскольку вам, мертвецам, так неприятно выходить из-под могильной плиты, возвращайся в свою гробницу и постарайся снова заснуть.
И он жестом показал Медее, что возвращает ей свободу. Колесница взмыла к небесам и исчезла между Пелионом и Офрием.
— А теперь, колдунья, — обратился Исаак к Канидии, — укажи-ка мне самое быстрое средство добраться до Кавказа.
Канидия громко свистнула, как фессалиец, подзывающий своего коня, и в туманной дымке, как мы уже говорили, окутавшей своим куполом всю равнину, появилась стая сфинксов и грифонов.
— Выбирай скакуна, какой тебе приглянется, — предложила ведунья. — И если у тебя, как у Геллы, не закружится голова и ты не сверзишься в какую-нибудь реку, пролив или в пучину морскую, то к утру доберешься до Кавказа.
Исаак узнал своего сфинкса среди ему подобных, подошел к нему, положил руку ему на голову, как всадник на шею своей лошади:
— Что ж, старый знакомец, дитя Египта, ты доставишь меня на место, а после этого я отпущу тебя домой, — проговорил он.
Потом он обернулся к Аполлонию и с поклоном произнес:
— Прощай, мой ученый спутник! Если мое предприятие будет успешным, я не забуду, чем обязан тебе.
— Ах, Исаак, Исаак, — прошептал умудренный жизнью грек. — Боюсь, что, подобно Прометею, с которым тебе предстоит скоро встретиться, ты ополчился против бога более могущественного, нежели полагаешь!
— Что с того! — откликнулся Исаак, вскочив на спину волшебного скакуна. — А может быть, тот, побежденный, кого пришлось приковать к горам медными кольцами и алмазными цепями, сильнее своего победителя!
Стоило ему умолкнуть, сфинкс, словно только этого и ждал, широко взмахнул бронзовыми крылами, взмыл в воздух, направив свой полет меж вершинами Пелиона и Оссы, и с быстротою парфянской стрелы пустился в направлении Понта Эвксинского.
Путь Исаака по воздуху пролегал над рифами Эгейского моря, утесами Пропонтиды и бурями, бушевавшими в Понте Эвксинском. По воздушному морю наш герой плыл почти тою же дорогой, что аргонавты, чья стезя пролегла внизу среди волн.
Вечный странник, мчась с быстротой орла, проводил глазами Фессалию, затем в темной ночной лазури потонули заснеженные вершины Оссы и Пелиона. Суша вскоре исчезла, и в темной пропасти Эгейского моря, отражавшей свет звезд, словно причудливые неподвижные облака, промелькнули далеко под ним острова Скиафос, Галонесс, Гиера, Лемнос, Имброс и Дардания… Вслед за ними, подобно нескончаемой змее, ползущей по дну ущелья, возник пролив Геллы, за ним — Пропонтида, похожая на широкий македонский щит, и, наконец, появился Понт Эвксинский с возвышающимися у его восточных пределов огромным телом Кавказского хребта, протянувшегося от Фасиса до Палус— Меотиса.
Сфинкс без приказаний опустился на одну из вершин перед главным пиком, по имени которого звалась вся горная цепь; он был окаймлен океаном облаков, словно мрачным движущимся поясом.
Исаак ступил на землю; сфинкс сложил крылья и величественно уселся на скале, нависавшей над пропастью.
Наш путник был убежден, что очутился напротив того места, о котором поведала волшебница Медея. Без сомнения, море облаков скрывало от его взгляда прикованного титана.
Именно этот грандиозный и дикий пейзаж он представлял себе, вспоминая трагедию Эсхила. Главная вершина Кавказа, выступая, как остров, из облачной пучины, блистала при первых лучах солнца, словно двойная алмазная пирамида. У подножия темнел, чернее ночи, бескрайний лес дубов и сосен. Выше деревья карабкались по крутым отрогам, словно полчище храбрых воинов, что бросилось на приступ вражеской крепости и потонуло в дыму сражения. Вокруг пиков медленно кружили гигантские грифы, казавшиеся на такой высоте стайкой небольших ястребов; их клекот почти не долетал до земли.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!