Хроники Звёздного Народа - Инна Пакета

со всех сторон, но споткнулся и упал, очень сильно ударил колено, даже встать не мог сначала, пришлось опереться на этот кристалл. Но только я его коснулся, меня словно током ударило. И сердце ёкнуло, словно его сжала чья-то рука, а потом отпустила. Боль в сердце прошла, но, как говорит Ирия, ощущение тоски осталось. Я не знаю, что это за чувство, и думал, что это к делу не относится. А теперь думаю, что очень даже относится. Я ведь раньше такого не испытывал.

— Объявляю перерыв в нашем совещании. Завтра мы соберёмся в это же время. Мне кажется, нам есть о чём ещё поговорить всем вместе. А сейчас всем, кто был на планете, нужно пройти в медицинский отсек для обследования.

Никто не спорил.

Через несколько часов к Ори на приём попросились врачи.

— Капитан Ризо, — войдя в каюту, сказал Силви. — Мы с Келви пришли доложить о результатах медицинского обследования.

— Доложите на совещании, — спокойно ответил Ори.

— Нет, — твёрдо сказал Келви. — Информация секретная. О ней может и должен знать только капитан корабля, потому что только он отвечает за всё. И это дает ему право знать всё.

— Хорошо, — Ори включил блокирующую защиту.

— Келви, ты ещё поставь свою, а я доложу.

— Я слушаю вас, Силви.

Силви проверил, что Келви обеспечил ещё одно поле защиты, и начал доклад.

— Медицинское обследование показало, что из всех, кто побывал на планете, больны только трое.

— Кто? — тревога уже чувствовалась в голосе Ори.

— Вы, капитан, Орикс и Ирия.

— Я здоров.

— Нет, капитан. Все трое вы больны одной болезнью. На языке людей это называется любовь.

— Любовь — это не болезнь.

— В нашем случае это очень серьёзно. Капитан, экипаж верит вам, поэтому мы здесь. Мы с Келви долго думали, пока решились на этот шаг. В нашем деле не может быть мелочей. Я чувствую, как участился ваш пульс. Единственное, что меня радует в этой ситуации — это не любовный треугольник. Сердце Ирии и ваше сердце бьются на одной частоте. Между вами рождается сильное и красивое чувство. Надеюсь, что вы не воспользуетесь нашей информацией и не испортите всё опрометчивыми поступками. Нас волнует Орикс. Он тоже влюблён, но не в Ирию. Его это мучает, но из сердца не уходит. А нога его в полном порядке, это просто ушиб и уже не болит.

— Ну, спасибо, Силви! Но, может быть, это любовь к матери, друзьям или близким?

— Нет, капитан. Келви специалист высокого класса. Там совсем другая ритмика и частота. Если вы позволите, то на совещание мы возьмём прибор телескопического действия и отдадим его Бэру, чтобы Орикс не обнаружил. Келви говорит, что Бэр всё равно всё знает, да и Пёс тоже. Но они никогда не скажут об этом даже вам. Это против их жизненных принципов и даже основ их цивилизации, а ещё потому, что придётся обсуждать ваши личные дела, и, что совсем для них невозможно, дела Ирии. Вы не должны даже думать об этом, чтобы Бэр не знал, что мы поставили вас в известность. А защитить вас непроницаемой стеной от биолокаторов Бэра может только ваше личное чувство к Ирии. Простите, капитан, но Ванда воспитала в каждом члене экипажа чувство личной ответственности за общее дело.

— Что вы, Силви! Я искренне вам с Келви за всё благодарен. Будьте уверены во мне. Жду вас на совещании. У меня будет для вас сюрприз.

Врачи ушли. А Ори задумался. Чтобы было всё естественно, он должен всё разложить по полочкам. Что нового сказали ему врачи? И много, и ничего. Искру, пробившую пространство-время между ним и Ирией, он не мог не заметить, как и любой, с кем это случалось. И это ощущение было совсем не похоже на его одностороннюю любовь к Ванде. Но нить, связавшая их, была ещё так тонка и эфемерна, что он сам понимает, что нужно быть очень аккуратным, деликатным и осторожным, чтобы её не порвать. Что касается Орикса, то его заявление о сердечном приступе было сделано во всеуслышание. Значит, если думать только о том, что известно всем, он будет непроницаем и для Бэра, и для Пса, хотя в их искреннем дружелюбии он не сомневался. И Ори успокоился, если его тревогу за исход экспедиции можно считать покоем.

На совещание в гостиную все собрались вовремя и как-то сразу. Чувствовалось, что пока никто не хочет вести кулуарных обсуждений. Ори спокойно начал разговор.

— Для начала я хотел бы узнать. Вспомнил ли кто-нибудь что-то новое о последних событиях, связанных с нашим визитом на Моно?

Все молчали.

— Тогда настало время нам со Спрутом кое-что показать. Давайте, Спрут, включите вашу запись.

Спрут кивнул. Возник экран, и присутствующие увидели то, что видел накануне Ори. Все смотрели, затаив дыхание. И вдруг Орикс вскрикнул:

— Вот это место! Я упал около этого камня!

Кадр остановили. Орикс показал на одинокий изумруд. Эту картинку так и оставили на экране. Или случайно, дальше смотреть было нечего, или Спрут сделал это специально. Чтобы что-то сказать, Ори спросил:

— Кстати, как твоё колено, Орикс?

— Пустяки. Уже не болит.

— А сердце?

Орикс подозрительно посмотрел на Ори, но ответил честно.

— Тоже прошло. Я даже забыл. А сейчас снова заныло, как только увидел это место. Странное такое ощущение. Как будто я что-то там потерял, очень важное для меня, но что, не знаю. Или наоборот, что-то там нашёл, но почему-то не взял, а теперь жалею. Не знаю, что и думать. Ничего подобного никогда не испытывал.

— А что тебе говорит твой камень?

— Молчит и в руки не даётся. Не скрою, вчера мне почему-то пришла такая мысль — поговорить с ним. Но, увы! Пока камни говорят только с тобой.

— Итак, у нас целая неделя. Не будем же мы сидеть, сложа руки, — продолжил совещание Ори. — Раз мы уже здесь, и нам дано время, давайте исследуем Моно и другие планеты.

— Если нам позволят, — ехидно вставил Бэр.

— А мы попробуем, — упрямо настаивал на своём Ори.

И они попробовали. Но ничего не получилось. Все выходы из корабля были заблокированы. После третьей попытки Спрут предложил, что нужно попробовать составить группу десанта так, чтобы в ней не было ни Ори, ни Орикса, ни Пса. Эффект был потрясающий. Корабль выпустил все модули, в которых не было наших героев, и даже Бэра, который ушёл автономно.

Они трое собрались на мостике корабля. Внешний обзор был по-прежнему недоступен, но индикаторы модулей горели, и со всеми десантниками была связь.