Крещение огнем. Алтарь победы - Максим Калашников

Удалось собрать сонм ярчайших, поистине имперских личностей. Юрий Воробьевский рассказывал о православии и войне против него Запада, о темных сатанинских и масонских культах, об оккультных корнях гитлеризма и современной демократии. Вместе с Александром Крутовым они создали центр «Русский Дом», издавая журнал, производя десятки ярких книг и телепередач, документальных фильмов и учебников. Александр Дугин вводил людей в тайны науки геополитики и в секреты тайных обществ, рассказывал о конфликтах цивилизаций и грандиозных проектах Третьего Рима.

Александр Проханов воспевал буквально термоядерный синтез русской технократии с православными традициями. В фильмах, книгах и статьях, которые рассылались по сотням имперских газет. Антон Суриков, основав ИНОБИС, Институт оборонных исследований, чертил новые контуры импер–ской политики. Репортажи и расследования Александра Невзорова потрясали воображение. Книги Федора Шахмагонова вели людей в захватывающий мир русской истории, а его работы о великих битвах шестисотлетней давности читались, словно волнующие репортажи. Казалось, исчезали века, отделяющие читателя от событий, история начинала дышать в лицо. Становилась яркой, словно едва минувший день.

А рядом с ними возникала плеяда совершенно новых писателей и кинематографистов. Отброшена прочь «михалковская мафия», к черту послан писатель Ляндрис, известный всем под псевдонимом «Юлиан Семенов». На страницах новой волны произведений русские сходились в схватках с американскими истребителями, испытывали захватывающие приключения на краях океанических разломов, вступали в единоборство с тайными и могущественными обществами. Колоссально приблизилась и была переосмыслена Великая Отечественная. В литературных приключениях реальные события виртуозно сплавлялись с вымыслами. Мы сражались с силами Черной цивилизации, связанной с таинственными и зловещими силами Зла, сокрытыми под базальтовыми толщами в недрах Тибетских гор. Обнаруживали и уничтожали последние убежища гитлеровцев в Антарктиде, беря штурмом скрытые ракетно-ядерные базы и пещерные гавани субмарин, с помощью которых бонзы Черной цивилизации пытались спровоцировать термоядерную войну между США и СССР. Русские пробивались к центру Земли, искали древнеарийские сокровища.

Новые люди за несколько лет взметнули, переворошили, изменили общественное сознание. Еще пять лет – и в жизнь войдет совершенно новое, пламенно-имперское поколение молодежи. Сергей знал, как злобно ворчит на кухнях прежняя «творческая интеллигенция», столько лет процветавшая на производстве убожества. Как она клянет его за «убийство духовности». Да, советская классика дала не так уж много имперских произведений. Но и русская дореволюционная – тоже. Толстой создал образ русского – тихого олигофрена Платона Каратаева. Тургенев и Достоевский делали героями неприкаянных неврастеников. Салтыков-Щедрин превращал русскую историю в скопище монстров. Удивительные подвиги и приключения современных им Кавказских и Турецких войн прошли почти бесследно для этих слабонервных русских бар с завиральными идеями. Так, будто они сами боялись всего дерзкого, героического. И потому приходилось прибегать к тому, что напыщенные интеллигенты считали «низким стилем».

Иногда Сергею казалось, что они с товарищами запустили руки в мягкую глину и теперь лепят из нее что-то совершенно новое, совершенное. Которое еще будет обожжено, приобретя резкие, отточенные формы. А самое главное – твердость. Твердость, которую так стремительно терял враг нашего народа – Североатлантида, которую за пятьдесят минувших лет словно поразил какой-то разрушительный вирус.

Пусть так! Пусть они становятся гнилой жижей. Русские же должны обрести силу, отвернувшись от Запада. Вот почему при Верховном главной целью сделали воспитание Имперского Человека – водителя эскадрилий космопланов, покорителя океанских глубин и других планет, воина и строителя. Страна покрывалась сетью монастырей – учебных центров, кадетских и гардемаринских корпусов, военно-спортивных и технических клубов. Обучение в средней школе разделялось: появились заведения для мальчиков и девочек. Ведь мужчин должны воспитывать как мужчин. Мужчины-учителя, которым Новая Империя платила хорошо, превратив их в гордую касту Творцов Будущего. Уходили в прошлое советские педагоги: несчастные бабы с неудавшейся личной жизнью и нищенскими заработками. Дети воспитывались в чисто арийских, древних идеалах, когда сила ума сопрягалась с физическим совершенством. Ведь только такие люди были свободны от подсознательной ненависти к сильной Империи и к героям, только такие ребята могли претендовать на звание имперской расы повелителей. И пусть с интеллигентских кухонь злобно шипели, поминая воспитание псов из «Скотного двора» Оруэлла, пусть судачат о «внутренней партии» и «1984-м»… Пусть…

Сергей радовался, когда Запад вопил о «русском фундаментализме» или о воскрешении эпохи Сталина, когда писатель–ско-богемная братия удирала из Союза. Прочь балласт! Прочь – бациллы гниения! И пусть закордонные корреспонденты жадно снимают колонны молодежи в черной форме и бритыми головами. Уроды и больные боятся всего здорового и сильного. Дряблый образ Советского Союза с мальчиками-гимнастами и дряхлыми, похожими на выживших из ума дедушек, членами Политбюро, сменялся картиной мускулистой, кипящей новыми энергиями Империи.

Сергей усмехнулся, вспомнив толпы, осаждавшие кинотеатры в 1992 году. Тогда молодежь сходила с ума от двух лент. От «Пылающих небес», хроникального фильма, посвященного русским зенитчикам и русскому оружию в битвах во Вьетнаме и на Ближнем Востоке. И от «Реактивных меченосцев» – картины о русских пилотах и машинах в войнах второй половины нашего века. Захватывающие кадры американских машин, разрываемых в куски и врезающихся в землю, кадры пленок фотокинопулеметов, записи криков в эфире – все это совмещалось с компьютерной графикой, «живыми» географическими картами и цветными съемками. Была послана подальше дурацкая «секретность», скрывавшая подвиги русских храбрецов от собственного народа.

Эти фильмы буквально взметнули умы и вызвали настоящий бум – конкурсы в летные и зенитно-ракетные училища выросли в несколько раз. Дети самозабвенно играли в пилотов. Власти провинциальных городов тщились каждый установить у себя на площади серебристый МиГ из списанной техники ВВС.

Нет, он умнее сусловских ублюдков! Люди любят силу, а не заезженные словеса об интернационализме или слезливые, стерильно-кастрированные комсомольские биографии. Здесь не грех было поучиться у немцев, когда-то дравшихся со всем миром. У тех взрыв национальной «авиамании» вызвал в 1940-м документальный фильм «Крещение огнем». Его финансировал Геринг, и лента крупным планом показывала пикировщики и мощные Ме-110 в действии. Кинокадры пушечных трасс, кромсающих танки и паровозы, скрывающиеся в клубах пара из пробитых котлов, воспламенили молодежь Рейха. В начале 1980-х и рейгановская Америка в поисках силы и лекарства от пораженческого «вьетнамского синдрома» снимет фильм «Воздушная гвардия». Советские же вожди, даже лопаясь от нефтедолларов, не снимут ничего подобного за послевоенные полвека! Будет мешать дурацкий запрет на «пропаганду войны». Но теперь все иначе.

Боевой дух и верность своим традициям были не менее важны, нежели многоразовые авиакосмические системы и все пояса ПВО. Вот почему на бывшей площади Ногина в Москве поднялся новый памятник. Витязь с крестом в одной руке и символическим знаком атома – в другой. Он протягивал этот знак невиданной мощи другому богатырю: с тонким станом, облеченным в длинную кольчугу, с изогнутым мечом и полумесяцем на остроконечном шлеме. То был монумент Ядерному Православию, вступающему в союз с пламенным Исламом. Ядерному Православию, которое становилось новой импер–ской идеей – союзом двух жизнеспособных цивилизаций против третьей – усталой, циничной и лицемерной, которая несла угрозу жизни на Земле. Против той, которую предстояло замкнуть в ее старых пределах, как запирают чуму в карантине, давая ей выгореть и умереть.