Дороги богов - Галина Львовна Романова

Перуница быстро оглянулась на своих спутников. Похоже, что человека, которого отыскали в Мире людей, постигла неудача, и теперь им придется действовать самим. Кто знает, к чему это может привести Мир людей лет через сто!

— Повторяю еще раз и готова поклясться своей честью, что мы не хотим войны с Асгардом, — заговорила она, помедлив. — Мир меняется, и в нем не должно быть места для вражды. Если бы ты, Один, согласился встать не против нас, а вместе с нами, когда придет решающий миг…

— Он придет! — В пронзительном крике послышалось плохо скрываемое торжество. — Придет, но не для вас, а для избранных! Решающий миг близок! Отсветы его огня уже видны над горизонтом и ждать осталось недолго!.. Он придет, и тогда…

— Тогда нам будет нужен каждый меч! — подхватила Перуница. Тролль тихонько отступил в сторону, чувствуя, что у нее получается лучше, и не желая мешать. — Во имя жизни твоей и твоих близких — не отталкивай протянутой руки!.. Пока не поздно, мы должны объединиться!

В самом деле, протягивая руку без меча и даже без кольчужной перчатки, защищающей пальцы в бою, Перуница медленно пошла по мосту к воротам. Все, кто видел это, затаили дыхание. Поднявший выше над головой факел безусый юноша подался вперед, и его спутник, молодой волк, выдвинулся на свет, вытягивая шею и повиливая самым кончиком хвоста.

— Это обман! — короткий миг тишины прорезал гневный крик. — Снова обман!.. Ты в своем уме, девка? Хочешь, чтобы я поверил тем, кто привел сюда самого Фенрира, Лунного Волка?

Отблески факелов высветили на стене Одина — в рогатом шлеме, закрывающем верхнюю половину лица. Нижняя пряталась в бороде. Вскинув копье с матово поблескивающим наконечником, он уже целился в волка, и тот, по-песьи взвизгнув, прянул назад, прячась за спины людей.

— Назад, девка! — закричал Один. — Назад, или останешься на этом мосту навсегда!.. Будто неведомо мне, что это означает! Но будьте покойны — мы готовы достойно встретить Рагнарёк и погибнуть в его очистительном огне! Все, до единого! Мы готовы, и можете делать что хотите, говорить что сболтнут ваши языки — мы готовы!

Долетевший вразнобой слитный рев сотен глоток подтвердил его слова. Резко выпрямившись, Один отвел назад руку с копьем, по праву вождя начиная битву.

— Погоди, Один! — Перуница вскинула ладони. — Не делай глупостей!.. Послушай — до настоящей Последней Битвы еще далеко!..

— Последняя Битва? Вот вам Последняя Битва!

Ррадаш еле успел перебросить со спины щит на левый локоть, защищая Перуницу, — никогда не промахивающееся копье врезалось точно в его середину, проткнув дубленую кожу, и едва не смело обоих наземь — и тролля, и девушку. Молодой волк, из-за которого все и нарушилось, с рычанием ринулся вперед. Серебристая шерсть на плечах и загривке его встала дыбом, вспыхнула искрами в свете факелов, и он первым помчался по мосту длинными сильными скачками, готовый грудью встретить новые копья.

У ворот засуетились. Послышались крики команд, топот ног и лязг оружия. Срывая голос, прокричал в окрашенное красками заката багровеющее небо приказ серебряный голос рога, ему отозвались другие рога. Створки ворот задрожали, словно не в силах выдержать навалившуюся на них изнутри тяжесть, и начали расходиться. В проеме показались люди — стена щитов, ощетиненная копьями и мечами.

Вырвав застрявшее в щите копье и отбросив его в сторону, Ррадаш выхватил из-за спины тяжелый каменный топор. Перунице тоже понадобилось всего несколько мгновений, чтобы вооружиться. Только и ждущие начала люди и тролли бросились к ним, и, когда из ворот над мостом Биврёст выступили первые десятки воинов Асгарда, им навстречу устремилась живая волна с противоположной стороны.

Они столкнулись почти на середине, и в первый миг воины Асгарда отступили назад, не выдержав натиска троллей, шедших впереди, но из ворот выходили все новые и новые десятки свежих воинов, и скоро на мосту завяз-завертелся в тесноте и полутьме бой-давка, когда схватывались с врагом только те, кто волею случая оказался в первых рядах, а остальные только напирали сзади, выталкивая слабых.

В этой мешанине, расталкивая всех лапами и не чувствуя первых ран от скользнувших уже по телу копий и шальных стрел, к воротам пробирался молодой Лунный Волк, сын Фенрира, в поисках Одина. Но вождя асов уже не было на стене…

Одновременно распахнулись все прочие ворота Асгарда, и оттуда тоже вышли на Последнюю Битву воины, но только на мосту Биврёст, где сражением командовал сам Хеймдалль, битва разгорелась особенно жарко. Там только что был сам Один, там сражение началось, и там оно должно было решиться, преломившись в чью-либо сторону.

…Вздрогнув, словно от толчка, Фрейр обернулся и вскинул глаза. В них отразился мост и встающая за ним стена Асгарда. Сжав плечо Волчонка, с которым только что беседовал, он вперил остановившийся взор вдаль, борясь с незаметно подкравшейся темнотой, и в его глазах медленно загоралось пламя.

— Началось! — выдохнул он. — Что же это!.. Что же будет?

Волчонок повел плечом, снимая с себя его руку и шаря по бедру в поисках черена Друга.

— Я должен быть там, — одними губами прошептал он.

— Это невозможно, — больше для себя, чем для Недоноска, прошептал Фрейр, но парнишка встрепенулся, оборачиваясь. — Если только он опоздал, все погибло!.. Они не должны были… Коня!

Подбежал Скирнир, ведя в поводу горячего, гнущего тонкую шею, жеребца. Фрейр легким прыжком вскочил в седло.

— Скачи туда, — приказал он слуге. — Твое место в бою… А ты… — он впервые оглянулся на Волчонка, и тот мигом покрылся холодным потом, — будь подле меня!

В следующий миг два всадника и пеший поспешили к мосту.

Сомкнувших ряды троллей, идущих за своим князем, оказалось невозможно сломить. Они оттерли назад и в стороны людей и сейчас давили на эйнхериев, вынуждая их отступать. Тех же, кто не желал пятиться, просто подхватывали, поднимали над землей и передавали с рук на руки, как тряпичных кукол, назад, а то и вовсе сбрасывали с моста в пропасть. К тому времени как Фрейр, пропустив вперед себя Скирнира, осадил коня на полпути к мосту, Ррадаш добрался до Хеймдалля, и его каменный топор, описав дугу, встретился с мечом Златорогого Стража.

Они схватились в проеме ворот, и тролли с людьми ненадолго приостановились, опустив руки и следя за поединком, потому что все враз поняли — внутрь войдет только победитель. Но Фрейр не следил за боем. Он даже не видел его — он одолел едва половину пути, когда над стенами Асгарда в ночной темноте посветлело и начало проявляться, разгораясь, зарево.

Осадив коня, Фрейр во все глаза воззрился на него.

— Не может быть! — воскликнул он. — Это конец!.. Безумец, он поджег Асгард! Он все-таки на это решился!..

Скирнир немедленно повернулся к хозяину:

— Что делать?

— Пусть отступают! Это приказ! Их жизни для меня дороже!

Бросив повод, он горящими глазами смотрел на зарево.