Дороги богов - Галина Львовна Романова

Он попытался встать — и закричал, с ужасом понимая, что ноги ему больше не принадлежат. Как и руки. Он чувствовал их, знал, что они здесь, не отрублены, но сломаны. Он не мог пошевелиться и оставалось сидеть и ждать, что посулит судьба.

Долгое время его тревожило только одно — Светлые, Те, Кто послал его сюда. Камень, который дал ему Скирнир, он поневоле проглотил и уже не сможет дать знать Фрейру и другим, что исполнил все, что мог. Но прошло время, и досада отступила — ведь свое дело он сделал.

Сперва была уверенность — его убьют. Его просто не могли не убить — боги жестоко мстят людям, которые случайно приоткрыли их тайны. Ибо как можно жить и молиться тому, с кем ты совсем недавно вместе, за одним столом… Потому и исчезают из жизни те, кто однажды ступил на Дорогу богов, — одни погибают раньше срока, другие навсегда уходят в Мир богов, отрекаясь от прошлого и умирая для родни и друзей.

И он умрет — потому что негоже слабому человеку вмешиваться, когда боги вершат свои дела. Если каждый будет указывать им, что и как творить, мир перевернется.

…И Тополь ждал казни. Он не поверил, когда понял — его забыли тут нарочно, оставив наедине с холодом, намерзающим на неподвижное, коченеющее тело льдом и мраком неизвестности.

Он ждал. И это ожидание конца помогало ему цепляться за жизнь. И когда его толкнуло что-то живое, он, на миг очнувшись, сразу подумал про главное — ожидание кончилось. Один вспомнил о нем.

Тополь не чувствовал своего тела, не мог пошевелить даже пальцами, и ему оставалось послушно, сквозь полудрему, принимать прикосновения хлопотавших вокруг людей. Сперва его долго ворочали с боку на бок, потом рывками подняли наверх. Он хотел сказать, что не может идти сам — с губ сорвался короткий хриплый стон, и тотчас донесся знакомый голос:

— Потерпи, вожак!.. Мы сейчас!

Волчонок! Но его не должно было быть здесь!.. Он слишком далеко! Тополь попытался позвать, попросить людей открыть ему, кто тут, умолить не мучить хотя бы его рассудка перед концом, но на его хрипы и стоны никто не обращал внимания. Его подняли и бегом поволокли куда-то. От толчков и мотания из стороны в сторону сознание померкло совсем…

Прогоревшие поверхи рухнули как раз на их головы. Кого-то из несущих на разостланном плаще Тополя задело обгоревшее бревно. Человек пошатнулся, падая, но прежде чем он выронил свою ношу, его место занял Волчонок.

Они вырвались из клубов огня и дыма, когда уже все поверили, что их не найти. Одежда на многих горела, и их тотчас же подхватили, валя на землю и сбивая пламя. Волчонка укутали с головой в чей-то плащ, принялись охлопывать, ерошить волосы. Он стал отчаянно отбиваться и завопил, стараясь перекричать шум:

— Пустите меня! Там мой вожак!

— Да ты горишь! — рявкнул над ухом знакомый бас.

Волчонок выпростал макушку из складок плаща, морщась от запаха паленых волос:

— Медведь?

— Мы спешили и гребли всю ночь. — Лесовик придерживал Волчонка на руках как маленького. — Подошли на зарево только что. Оно видно издалека!.. Нас встретили на берегу и сразу сказали, что ты и вожак внутри…

— Вожак! — вспомнил Волчонок, вырываясь. — Он еще жив!.. Пусти меня!

Тополя уже перекладывали на носилки из копий и щитов. Он застонал, когда его неловко перевернули на бок.

— Осторожно! — мгновенно взвился Волчонок.

— Все! — Медведь подошел сзади, набросил на плечи Недоноску плащ. — На «Тур»!

Они чуть задержались только пройдя мост Биврёст, оглядываясь на Асгард. Город догорал, и зарево понемногу затухало, опускаясь все ниже. Уцелевшие жители сбились кучкой, как попало свалив чудом спасенные вещи. Раненых и обожженных устроили отдельно, там, где над кострами уже булькали в котелках травяные взвары. Десяток всадников, среди которых выделялся Фрейр, замерли в отдалении. У стремени его лошади стоял Нари, обнимая Меч Локи. Он заметил лесовиков и подошел. В глазах его светилась гордость человека, занявшего наконец свое место в жизни.

— Мы победили! — сказал он, кивнув на неподвижное тело Тополя. — Благодаря ему. Он спас их всех. — Нари обернулся назад, на асов. — Только Одина не смогли найти, как и сына Фенрира, — видимо, они погибли вместе, на развалинах старого Асгарда… А город мы отстроим! — торопливо добавил он.

— Кто это? — шепнул Медведь Волчонку.

Тот отмахнулся от воина и протянул Нари руку:

— Мы будем помнить о вас!

— Мы — тоже! Если будет нужна помощь — ты знаешь, где меня найти.

Они пожали друг другу руки, и лесовики, неся своего вожака, стали спускаться к берегу, где их ждал драккар.

…Тополь знал, чувствовал, что его несут. Но куда? Над ним звучали голоса, громом в ушах отдавались шаги людей. Но кто они? Враги или друзья? И где тот голос, смутно знакомый, который…

— Волчонок, — наконец всплыло имя. — Сын…

Тот, шедший подле носилок, встрепенулся, останавливая их и наклоняясь над Тополем:

— Я здесь, вожак! Здесь!

В порыве он сжал руку вожака, и тот застонал от боли. Но та же боль пробудила в нем последние, уже угасающие силы.

— Волчонок!.. — чувствуя, что силы уходят, заговорил он. — Найдите Волчонка!..

— Я здесь, здесь! — закричал тот.

Тополь не услышал его.

— Найдите Волчонка, пусть… пусть стаю уводит, — шептал он. — Я нашел… Ррадаш обещал… новый лес… Волчонок найдет… Скажите, пусть его слушаются, и пусть он сам… пусть знает — у него в стае есть родня… Пусть помнит — он сын мне… сын… жрица Перуна, там, в Новогороде, я знал ее… оберег свой отдал… скажите ему… пусть знает… — Голос его ослабел, только губы еще шевелились.

— Бредит, — сказал кто-то за спиной Волчонка.

Недоносок вздрогнул, прижал ладонь к груди, нашарив у тела кованую фигурку ворона.

Занималась тусклая по сравнению с ночным пожаром заря, когда драккар осторожно отвалился от берега и, плавно взмахивая веслами, двинулся в обратный путь. Лесовикам не нужно было второй раз показывать дорогу — стоявший на носу Медведь уверенно вел «Тур» домой.

Тополь лежал там же, на носу, на подостланном меховом плаще, укрытый от ветра пологом, отогретый, с лубками на руках и ногах, и Волчонок не отходил от него ни на шаг. С того самого мига, как услышал из уст вожака слово «сын», он умолк и присмирел.

Он встрепенулся, сонно хлопая глазами, когда Тополь вдруг пришел в себя. Взгляды их встретились. Волчонок рванулся вскочить, уже всплеснул руками — но осел, кусая губы с давно забытым испугом в глазах. Он едва не вздохнул облегченно, когда Тополь отвернулся, озираясь.

— Где я? — облизнув губы, прохрипел он.

— Дома, — захлопал ресницами Волчонок. — Мы плывем домой, отец…

Тополь рванулся привстать, оперся на локти и упал, скрипя зубами от боли в отошедших руках.