Рассказы о Привидениях Антиквария – Собирателя Древних Книг. Бледный Призрак и Прочая Нежить - Монтегю Родс Джеймс

преподобный отец, она здесь только мешает. – Не называйте меня преподобным отцом, – с гневом в голосе ответил старик. – Вот уже тридцать лет меня все называют доктор Эйлофф, и я был бы вам весьма признателен, господин Настоятель, если бы вы снизошли до того, чтобы сделать мне одолжение и называли меня именно так. А что касается кафедры, с которой я на протяжении тридцати лет читал свои проповеди, хотя, впрочем я сейчас совсем не об этом, я хочу сказать сейчас, что вы сделаете очень большую ошибку если её снесете. – Но, дорогой Доктор, зачем нам её оставлять здесь, когда всё остальное мы сносим и будем оформлять церковь абсолютно в другом стиле? Скажите, разве может существовать какая-нибудь другая причина для её сноса, кроме той, что она не соответствует новому дизайну? – Причины! Причины! – Возмутился доктор Эйлофф. – Если бы вам, молодым, я не хочу выглядеть грубым и непочтительным господин Настоятель, так вот, если бы вы действительно понимали что такое настоящие причины, хотя бы немного, а не лезли бы туда, куда господь Бог не велел, то было бы гораздо лучше. Я всё сказал, что хотел. – Пожилой джентльмен встал и прихрамывая удалился, больше он никогда в этой церкви не появлялся.

Не смотря на то, что лето жаркое стояло, болеть почему-то многие начали. Первый свалился Доктор Эйлофф, у него развился миозит мышц грудной клетки, который сильно прихватил его в одну из ночей, в скором времени он скончался. После его смерти с каждой новой службой ряды участников хора и мальчиков певчих стали заметно редеть.

Кафедру все-таки снесли. Самое интересное то, что навес кафедры (часть которого до сих пор служит столом в одном из летних домиков в парке при церкви) начали снимать именно в тот момент, когда Доктор Эйлофф ругался с Настоятелем, причем уложились в пару часов. Во время сноса основания кафедры, доставившего рабочим немало хлопот, к несказанному их удивлению была обнаружена могила, та самая, которую я показал вам сегодня. Было сделано много попыток узнать, кто там лежит, но все они оказались безрезультатными. По той причине, что с того самого дня, как эта могила здесь появилась, до того момента, когда её обнаружили, на ней не было установлено стелы[343], – выяснить, кто там похоронен было невозможно. Она была полностью закрыта основанием кафедры, и, наверное, благодаря этому тот едва заметный орнамент, которым она была украшена, не повредили. Единственное, с северной стороны могилы между двумя плотно прижатыми плитами появилась какая-то щель, она была два или три дюйма шириной. Палмеру, нашему каменщику, было велено заделать образовавшийся зазор на следующей неделе, когда он будет выполнять свою работу в этой части церкви.

С погодой нам тем летом, что ни говори, не повезло, да что там лето, весь год был какой-то хмурый. Может, потому что церковь была, как поговаривали, построена на болоте, а может и по какой-то другой причине, но местных жителей не особенно в том году радовали теплые солнечные деньки и тихие безветренные ночи, которых обычно немало выпадает в августе и сентябре. Для некоторых пожилых, доктор Эйлофф тоже относился к их числу, это лето оказалось роковым, но и молодым тоже пришлось не сладко, многие болели. Все ходили подавленные, будто какая-то сила угнетала их, а по ночам людям снились кошмары. Исподволь у людей начало появляться чувство, которое затем перешло в убежденность в том, что реконструкция собора и является причиной этой не понять откуда навалившейся хандры. Вдове старого церковного служителя поставленного здесь от капитула Саутминстерского Собора, который тогда уже был на пенсии, постоянно снился один и тот же сон, его она рассказывала своим друзьям. Во сне она видела со спины красивую обнаженную девушку. Лишь только тьма сгущалась та проскальзывала в маленькую дверь, открывающую проход в южный поперечный неф, и улетала в сторону внутреннего дворика, расправив крылья как у летучей мыши, при этом каждую ночь меняя направление. На какое-то время она пропадала из виду, перелетая от дома к дому, а затем появлялась снова, когда черное ночное небо начинало бледнеть и вот-вот должен был начаться рассвет. Это была точно какая-то демоница, так говорила она, всё было до ужаса реалистично. В конце каждого сна она всегда чувствовала, что именно сейчас, когда эта девушка лицом повернулась к собору, она обернется, и на неё будет таращиться омерзительное чудовище с горящими огненными глазами. Уорби помнит, как эта пожилая женщина рассказывала свой сон во время чаепития в доме приходского клерка. Тот её выслушал и сказал, что по его мнению, столь частое повторение такого сна может рассматриваться как симптом начинающегося душевного заболевания. К великому общему горю в конце сентября несчастная умерла.

Интерес, который вызвала старинная церковь после реставрации не ограничивался пределами графства. Прекрасным летним днем один из представителей Королевского Общества Древностей[344], пользующийся авторитетом и влиянием в определенных кругах, прибыл туда со своим визитом. Его задачей было составить для своей организации список всех находок, которые были обнаружены во время работ по реставрации церкви, а его жена, которая сопровождала его в этой поездке, должна была подготовить несколько серий демонстрационных рисунков для его доклада. В утренние часы она делала эскиз хора, а послеобеденное время она посвящала работе над деталями. Первым, что она сделала – это нарисовала, открывшуюся после сноса кафедры, могилу. Закончив свою работу, она подозвала мужа, чтобы тот взглянул на прекрасный образец ромбовидного орнамента на ограждении вокруг могилы, которое, также как и сама могила, раньше было полностью закрыто кафедрой. Само собой разумеется, тот распорядился, чтобы она обязательно отобразила всё это на рисунке; поэтому она села на гробницу и начала аккуратно изображать то, что её так увлекло, и просидела там вплоть до захода солнца.

Её муж к тому времени закончил свою работу, в которую входила запись измерений и описание достопримечательностей церкви, и они решили, что им пора возвращаться в гостиницу. – Ты не мог бы отряхнуть мою юбку, Фрэнк, – попросила его жена, – она должно быть такая пыльная, что просто слов нет. – Он послушно согласился, но тут же говорит, – Не знаю, дорогая, насколько сильно ты заботишься о своей юбке, только похоже её лучшие дни уже далеко позади, потому как из неё вырван довольно большой кусок. – Как вырван? Где? – удивилась она. – Я не знаю, как это произошло, но огромный клочок вырван с подола твоей юбки сзади. Она поспешно потянула её к себе и с ужасом увидела, что из юбки действительно вырван целый