Динамика бессознательного - Карл Густав Юнг

шестьдесят лет. Те немногие, которые мне встречались, были по-настоящему старыми: казалось, они всегда были такими, потому что настолько полно приспособились к своему возрасту. Они были именно тем, кем были, – во всех отношениях. Между тем мы в целом лишь более или менее являемся теми, кем действительно являемся. Словно наше сознание каким-то образом оторвалось от своих естественных корней и с тех пор не знает, как приноровиться к ритму природы. Поневоле кажется, что мы страдаем от высокомерия сознания, обманом убедившего нас поверить, что наше жизненное время – простая иллюзия, которую можно изменять по личному желанию. (Спрашивается, откуда наше сознание получило способность противоречить природе? Что может означать этот его произвол?)

[803] Подобно пуле, летящей к своей цели, жизнь завершается в смерти. Даже восхождение и расцвет – лишь ступени и средства для достижения жизненной цели. Эта парадоксальная формула является не более чем логическим выводом из того факта, что жизнь стремится к цели и определяется посредством цели. Не думаю, что повинен в данном случае в игре с силлогизмами. Мы присваиваем восхождению цель и смысл, но почему бы не поступать сходным образом и в отношении спуска? Рождение человеческого существа богато смыслами, так почему же должно быть иначе со смертью? Двадцать лет и более растущий человек готовится к полному раскрытию своей индивидуальности, так почему бы человеку пожилому двадцать лет и более не подготавливать себя к смерти? Разумеется, благодаря расцвету мы чего-то достигаем, что-то свершаем и чем-то обладаем. Но чего мы достигаем через смерть?

[804] Здесь, вопреки очевидным ожиданиям, я вовсе не намерен неожиданно извлекать из своего кармана веру и приглашать читателя сделать то, чего никто не способен сделать, – а именно, уверовать во что-то. Должен признаться, что и сам никогда ничего подобного не делал. Поэтому я ни в коем случае не стану утверждать сейчас, что мы должны поверить, будто смерть есть второе рождение, ведущее к продолжению жизни за смертью. Зато стоит, по крайней мере, упомянуть, что consensus gentium[538] определило взгляд на смерть, безусловно выражаемый всеми великими религиями мира. Пожалуй, можно даже сказать, что большинство религий представляет собой сложные системы приготовления к смерти, причем до такой степени, что жизнь, в согласии с моей парадоксальной формулой, действительно не имеет никакого иного значения, кроме как приготовления к окончательной цели, то есть смерти. В обеих из величайших живых религий, христианстве и буддизме, смысл существования обретается через его итог.

[805] С эпохи Просвещения развивалась иная точка зрения на природу религии, и она, при всей ее типично рационалистической ошибочности, заслуживает упоминания, поскольку получила широкое распространение. Согласно этой точке зрения, все религии подобны философским системам и как таковые измылены, что называется, из головы. Предполагается, что когда-то кто-то придумал Бога и различные догматы, тем самым обведя человечество вокруг пальца при помощи этой фантазии по поводу «исполнения желаний». Но такое мнение опровергается тем психологическим фактом, что голова – специфически неподходящий орган тела, если мы говорим об источниках религиозных символов. Эти символы приходят вовсе не из головы; возможно, они рождаются в сердце; наверняка можно утверждать, что они появляются из глубинного слоя психического, который ничуть не похож на сознание, всегда остающееся наверху. Вот почему религиозные символы носят недвусмысленно «откровенческий» характер: это, как правило, спонтанные плоды бессознательной психической деятельности. Они вообще не придумываются; наоборот, на протяжении тысячелетий они развивались, подобно растениям, как естественные проявления человеческой психики. Даже в наши дни мы наблюдаем, как у отдельных людей непроизвольно возникают подлинные и действенные религиозные символы, прорастающие из бессознательного, словно некие чудесные цветы, а сознание пребывает в замешательстве и гадает, как ему поступать с этими цветами. Можно без особых затруднений установить, что эти индивидуальные символы по своим формам и содержанию происходят от того же бессознательного разума, или «духа» (как ни назови этот источник), что и великие религии человечества. Опыт убедительно доказывает, что религии ни в каком отношении не являются сознательными построениями; они приходят к нам из естественной жизни бессознательного психического и тем или иным способом придают ему адекватное выражение. Это объясняет их повсеместное распространение и огромное влияние на человечество в истории нашего вида, которое оставалось бы непонятным, не будь религиозные символы, по самой скромной оценке, истинами о психологической природе человека.

[806] Очень многие люди, насколько я знаю, затрудняются с толкованием слова «психологический». Предупреждая критику, замечу: никто не знает, что такое «психическое», и ничуть не больше известно о том, насколько далеко распространяются границы «психического» в природе. Посему психологическая истина настолько же хороша и приемлема, насколько приемлема истина физическая, которая ограничивается материей, тогда как первая пытается постичь психическое.

[807] Consensus gentium выражает себя посредством религий и, как мы видели, вполне соответствует моей парадоксальной формуле. Поэтому было бы, наверное, обоснованно для коллективного психического человечества воспринимать смерть как осуществление смысла жизни и как ее цель в самом истинном значении этого слова, а не просто трактовать ее как бессмысленное прекращение существования. Всякий, кто лелеет рационалистическое мнение такого рода, изолирует себя психологически и норовит противоречить основам собственной человеческой натуры.

[808] Последняя фраза содержит фундаментальную истину относительно всех неврозов, поскольку нервные расстройства возникают главным образом из-за отчуждения человека от своих инстинктов, из-за отщепления сознания от некоторых базовых фактов психического. Поэтому рационалистические взгляды неожиданно сближаются с невротическими симптомами. Подобно последним, они отражают искаженное мышление, которое занимает место психологически правильного мышления. Правильное мышление всегда сохраняет связь с сердцем, с глубинами психического, с его стержнем. Ведь, вне зависимости от того, просвещен человек или нет, есть сознание или нет, природа подготовляет себя к смерти. Имей мы возможность наблюдать и фиксировать мысли молодого человека, когда у него есть время и досуг для мечтаний, то нам открылось бы, что, за исключением немногих образов-воспоминаний, его фантазии в основном затрагивают будущее. Фактически большинство фантазий – это предвидения. То есть, по сути, подготовительные акты или даже психические упражнения по взаимодействию с теми или иными будущими реалиями. Если бы мы могли поставить сходный эксперимент с пожилым человеком (разумеется, без его ведома), то, естественно, обнаружили бы, благодаря склонности этого человека смотреть в прошлое, гораздо больше образов-воспоминаний, нежели у юной личности, но при этом мы выявили бы и поразительно многочисленные предвидения, в том числе по поводу смерти. С годами мысли о смерти накапливаются в изрядном количестве. Волей-неволей стареющий человек готовится к кончине. Вот почему я считаю, что сама природа уже подготавливается к концу. С объективной точки зрения совершенно безразлично, как относится к этому индивидуальное