Ордынская броня Александра Невского - Дмитрий Абрамов

За время своего пребывания в Чернигове при Михаиле Всеволодовиче Горислав неоднократно видел рязанского князя Ингвара Ингваревича, боярина Евпатия и проникся уважением к этим людям. Михаил Всеволодвич Черниговский не послал ни одного воя в помощь рязанцам, правда, разрешил всем желающим пойти с ними на татар. Храбрецов нашлось не более трехсот человек. Они и встали под знамя князя Ингвара Ингваревича и Евпатия Коловрата. Горислав сам уже готов был отправиться в рязанскую землю с ними. Но князь Михаил велел ему и его землякам — двенадцати бывалым воям срочно скакать в Козельск и готовить град к обороне. Юному Козельскому князю Василию — сыновцу князя Мстислава, погибшего на Калке, было всего двенадцать лет. Козельский удел получил он от князя Михаила совсем недавно. Потому в Козельске нужны были воеводы и «сведоми вои». Опытные вои и бояре из дружины князя Михаила Всеволодовича посылались в Воротынск, и в Мосальск, и в Дедославль и в Новосиль и во Мценск. Гориславу было сказано, что если татары не заявятся к Козельску в течение месяца, то он должен набрать полк числом до пятисот воев и возвращаться в Чернигов.

Здесь уже в Козельске Горислав узнал, что храбрый и умный боярин Коловрат и черниговские вои, ушедшие с ним, уже предали свои души в руце Божии. Князь же Ингвар, возможно единственный и чудом уцелевший из всего большого рода рязанских князей, теперь возложил на плечи свои тяжелейшее бремя и крест. Еще до приезда Горислава пришли известия, что отряд татар появлялся близ границ Черниговской земли — у Дедославля. Но потом все вновь успокоилось, и слухи эти утихли. Тихо было и под Воротынском. Однако Горислав уже в день прибытия явился ко князю Василию, передал ему грамоту от князя Михаила, на словах изложил его веление, и упросил юного князя собрать своих бояр вместе с его товарищами на военный совет. Князь Василий, казалось, внимательно выслушал Горислава, по-детски улыбнулся, о чем-то в полголоса посоветовался со своими боярами, самому старшему из которых было лет двадцать, и весело дал согласие.

На военном совете сотоварищи Горислава, дравшиеся с татарами еще на Калке, выглядели матерыми и мудрыми мужами в сравнении с «дружиной» князя Василька. Однако все вели себя с уважением. Горислав и его люди держали нить разговора в своих руках. Первым делом детский предложил собрать во граде и вооружить самых крепких мужей из гражан, ремесленных и торговых людей предградья, да и смердов из окрестных сел. Сказал, что следует козельским мастерам изготовить сколь возможно луков и стрел и собрать по округе ловчих, имеющих пусть даже охотничьи луки, дабы обучить стрельбе сотен пять, а то и более молоди из гражан, ремесленного люда и смердов. Главное оружие татар — лук и стрелы, и тут им нет равных. Далее следовало свезти с округи запасы продовольствия и сена, пригнать из сел поболе крупного рогатого скота. Собрать по округе и свезти в град как можно более камней, на случай приступа. Заготовить поболе бревен и смолы все стой же целью — отбивать приступы к стенам града. Все мирное население, неспособное держать оружие надлежало отправить в дальние леса, построив там места для жилья и загоны для скота. При первом определенном известии о татарах немедля предупредить население предградья и окрестностей об опасности и велеть, чтоб бежали в город. С сего же дня собирать по округе добрых плотников и умельцев валить лес, да взяться за починку и укрепление стен и воротной вежи с напольной стороны. Также разобрать все лишние постройки, клети, заборы, бани в предградье. Сады же и деревья близ града вырубить. Тем же временем поливать каждый день вал водой, дабы оледенел. Когда стены будут поправлены, начать поливать и стены с наружной стороны.

Детский заметил, что от всех его слов глаза княжеских бояр потускнели, глаза же юного Василька стали веселы. Следом заговорил Путята. Он уже давно видел и слышал, что такое пороки и пращи, знал, как губят они воев и бьют рубленые стены. Потому и предложил усилить воротную вежу второй вежей, срубив и поставив ее саженях в двадцати от первой внутри града. В том месте лежал насыпанный еще пращурами старый вал Козельска, ныне уже, казалось, ненадобный. От воротной вежи до него был виден глазу и явно чувствовался подъем, на кромке которого и насыпали древний вал. Правда, ров перед ним уже заплыл. Подходы к новой веже надлежало оградить, где надолбами, а где и «острогом» (тыном), установив их по старому валу. Края острога упереть в валы нынешнего града от русла Жиздры до русла Другусны. Все постройки и клети между градской стеной и старым валом надлежало разобрать, а сады и деревья посечь, дабы невозможно было ворогу укрыться от стрел. Всех же гражан, кто жил на том месте, переселить внутрь Детинца за старый вал, благо град велик и места хватит всем.

Иными словами, Путята предлагал вторично перегородить напольную, южную сторону Детинца. Если татары побьют пороками стены и тараном ворота, а затем ворвутся внутрь града, то попадут в западню. Здесь со всех сторон их можно будет разить стрелами и сулицами, обрушить на них камни и бревна. С наружной стороны на вал, покрытый льдом, им не взобраться. Старый вал и внутренний скат градского вала также следовало поливать водой. Тогда вои, стоявшие на валу будут недосягаемы для татарских мечей и копий. Мысли, высказанные Путятой, поразили всех присутствовавших, и в их числе опытного княжьего детского. Тот потеплел глазами, глядя с большим уважением на своего друга, и улыбнулся. Кивнув головой, согласился с этим и молодой княжеский воевода Любим. Князь Василек от удовольствия даже всплеснул дланями и хлопнул в ладоши. На том и порешили.

Дома Горислава ждали не меньшие волнения и тревоги. Антонина, напуганная татарским нахождением, сначала упрашивала, а потом встала на колени и умоляла Горислава отправить ее и детей с небольшим санным обозом в Новгород Великий к батюшке и матушке. Новгород, де далеко, туда татары не дойдут. Скрипнул сгоряча зубами Горислав, потом остыл и подумал, что верно права Антонина. Уже на следующий день закрутили его градские дела. Но он между дел стал готовить скарб, продовольствие, трое саней и шестерых лошадей для отправки семьи в Великий Новгород.

* * *

Третьего февраля, во вторник, на память святого Симеона Богоприимца татарская рать подошла к стольному Владимиру и стала обступать его со всех сторон. Был ясный и солнечный морозный день. Татарский разъезд числом до ста ратных подъехал к Золотым воротам на расстояние излета стрелы. Снег скрипел под копытами коней. На верхах могучей каменной вежи за ее зубцами стояли князья Всеволод и Мстислав Юрьевичи. Воевода Петр Ослядюкович был рядом с ними. Сотни доспешных русских воинов с луками, щитами, секирами и копьями находились в веже и на стенах, готовые к бою.

Створы дубовых ворот, словно облитых золотом и сиявших на солнце, были прочно закрыты коваными засовами и укреплены бревенчатым тыном. Несколько минут противники без единого слова внимательно рассматривали друг друга. Кони всхрапывали, тяжело дыша, отфыркиваясь и испуская пар. Вот из среды комонных выехал и подрысил ближе к воротам доспешный татарин, по виду сотник. Рядом с ним конь о конь ехал толмач из пленных половцев. Сотник что-то негромко произнес и толмач вопросительно и визгливо выкрикнул:

— Князь великыи ест ли в граде?

В ответ воевода Петр махнул десницей, и около сотни стрел полетело с верхов вежи в сторону татарского разъезда. Лишь несколько стрел ранило татарских ратников и их коней. Остальные укрылись от стрел щитами. И тут же в ответ стая стрел с татарской стороны ударила в бойницы каменной воротной вежи. Но русичи были готовы к тому, и лишь одна стрела ранила русского воя.