Тьма века сего - Фрэнк Перетти

Обернувшись, Бруммель с ужасом посмотрел на Джулин:

– Как? Зачем вам понадобилась Санди Хоган?

– Для страховки.

Шериф широко раскрыл глаза, голос его дрожал:

– Еще одна? Ты собираешься ее убить? Взгляд Лангстрат стал холодным, как сталь.

– Я никого не убиваю! Я подчиняюсь Хозяевам!

– И что же они решили?

– Ты скажешь Хогану, что его дочь в наших руках и для него будет полным безумием вмешиваться в то, что происходит, начиная с сегодняшнего дня.

– И ты хочешь, чтобы я ему это сказал?!

– Мистер Бруммель! – голос Джулин был резким и леденящим душу. С угрожающим видом она подступила к нему вплотную, так что отважный полицейский попятился – Маршалл сидит в твоей тюрьме, ты за него отвечаешь, и ты ему это скажешь!

С этими словами профессор вышла, хлопнув дверью, из квартиры. Она направилась в университет.

Бруммель стоял совершенно ошеломленный, он ничего не мог понять и был смертельно напуган. Мысли беспорядочно крутились в его голове, как стайка потревоженных рыб. Он забыл, зачем пришел на кухню.

«Так, Бруммель, теперь тебе конец! Почему ты решил, что ты не такой же мусор, как все другие, кто для Общества лишь подручный материал? И ты это видишь, Бруммель. Джулин использует тебя для своей грязной работы, и сейчас она собирается сделать тебя, ни больше ни меньше, как соучастником убийства. Я бы на твоем месте немного подумал о себе самом. Все это дело рано или поздно раскроется, и кого, ты думаешь, привлекут к ответу?»

Бруммель продолжал размышлять, и разрозненные мысли начали устремляться в одном направлении: «Это сумасшествие, чистое сумасшествие. Хозяева говорят то, Хозяева говорят это. А кто они или что это такое? У них нет запястий, на которых можно было бы защелкнуть наручники, у них нет работы, которую можно потерять, нет лица, с которым, как ему, страшно даже показаться сегодня в городе».

«Бруммель, почему ты не остановишь Лангстрат, пока она окончательно не разрушила твою жизнь? Почему не остановишь это безумие и не послужишь хоть один раз закону как его настоящий, честный слуга?»

«Да, – думал Альф, – почему же я этого не делаю? Если я этого не сделаю, мы все вместе потонем на этом сумасшедшем корабле».

Люциус, отставной князь Аштона, стоял на кухне рядом с Альфом Бруммелем, шефом полиции, и вел несложную для искушенного в подобных делах беса дискуссию. Этот Бруммель всегда был слабаком, на этот раз Люциус собирался использовать его в своих интересах.

Сержант Джимми Данлоп подкатил к зданию суда в воскресенье в половине восьмого утра, готовый приступить к своим обязанностям. К своему удивлению он обнаружил, что стоянка перед зданием полна народу: молодые и пожилые пары, маленькие старушки – как будто вся церковь собралась на воскресный пикник. Не успел он вырулить из-за угла, как на его полицейскую форму устремились взгляды всех присутствующих. О, нет! Теперь они бросились к нему!

Мэри и Эдит Дастер сразу же узнали Джимми – это был тот самый молодой самоуверенный полицейский, который не дал им свидания с Бушем. Теперь они шли к нему в окружении плотной толпы, и хотя никто из этих людей не собирался делать ничего недостойного или незаконного, но никто из них не позволил бы растоптать себя.

Волей-неволей Джимми пришлось вылезать из машины. Он был обязан заступить на дневное дежурство.

И тут же к нему смело обратилась Мэри:

– Сержант Данлоп, вы сказали, что сегодня дадите мне свидание с мужем.

– Простите, пропустите, пожалуйста, – пробормотал он, пытаясь протиснуться вперед.

– Мы собрались здесь, – учтиво объяснил Колмэн, – чтобы просить вас выполнить законное право жены встретиться с мужем.

Джимми был полицейским. Он представлял закон. У него были большие полномочия. Единственное, чего ему недоставало, так это смелости.

– Ну-ну… – промямлил он, – вы должны разойтись, иначе вы рискуете быть арестованными.

Тут вперед выступил Абе Стирлинг, он был адвокатом и другом друга дяди Анди Форсайта, поэтому его вытащили из постели среди ночи, специально для такого случая.

– Это совершенно законное, мирное собрание, – напомнил он Джимми, – согласно положению параграфа RCS 14.921.217 и решению, вынесенному верховным судом в Стратфорд-Кантри, записанному в законодательстве штата.

– Да, да, – подхватили другие, – послушайте этого человека.

Джимми совсем растерялся. Он посмотрел на входную дверь. Ее охраняли двое полицейских из Виндзора.

Джимми направился к ним, удивляясь, почему они не вмешиваются.

– Привет, – сказал сержант приглушенным голосом, – что это такое? Почему вы не разгоните этих людей?

– Слушай, Джимми, – ответил один из них, – это твой город и твоя забота. Мы решили, что зи все знаешь, и велели им дожидаться тебя.

Данлоп внимательно всматривался в окружавшие его лица. Нет, просто игнорировать их – этим дела не уладишь.

– Давно они здесь? – спросил он полицейского.

– С шести утра. Если бы ты только видел, тут было целое богослужебное собрание.

– И что, им разрешается это устраивать?

– Говори с их адвокатом. Они имеют право на мирную демонстрацию, если она не препятствует обычной работе. Они вели себя нормально.

– И что мне с ними делать?

Оба полицейских выразительно переглянулись.

Абе Стирлинг стоял прямо позади Джимми.

– Согласно закону вы имеете право задержать подозреваемого без предъявления ему обвинения в течение семидесяти двух часов. В то же время жена подозреваемого имеет право видеться с мужем, поэтому мы собираемся обратиться в Стратфорд-Кантри с жалобой и потребовать от вас объяснений, почему вы лишаете ее этого права,

– Вы слышали? – выкрикнул кто-то.

– Я… э… я должен поговорить с шерифом… – снова промямлил Джимми, проклиная про себя Бруммеля за то, что тот втянул его в эту историю.

– А где же, кстати, Альф Бруммель? Он бросил в тюрьму своего собственного пастора, – подала голос Эдит Дастер.

– Я… я ничего об этом не знаю.

– Тогда мы как граждане города просим вас разобраться. Пусть нам дадут возможность встретиться с шерифом Бруммелем. Не будете ли вы так добры это устроить?

– Я… я посмотрю, что можно сделать, – растерянно ответил Джимми и повернулся к двери.

– Я хочу видеть мужа! – твердо заявила Мэри и вышла вперед.

– Я посмотрю, что я могу сделать, – снова повторил Джимми и поспешил в участок.

Эдит Дастер обернулась к собравшимся:

– Помните, братья и сестры, что мы сражаемся не с нлотью и кровью, а с князьями и правителями тьмы века сего, с поднебесными духами злобы.