Дремлющая Бездна - Питер Гамильтон

— Я вас представлю, — холодно произнес Марий. — Но если кто–то на этой станции и не нуждается в знакомстве, то это ты. Троблум. А ты?

— Тоже, — с усмешкой ответила Кэт. — Зачем?

Жуткие чары все еще удерживали мышцы Троблума в ужасном напряжении. Ее было нелегко узнать, прическу с торчащими пучками волос, известную по историческим файлам, она сменила. Ее темные волосы по- прежнему были коротко подстрижены, но зачесаны назад и оттенены надо лбом двумя прядями медного цвета. Но это мрачное выражение лица в сочетании с широкой довольной усмешкой на грани безумия… Ошибки быть не могло. Как ни странно, она оказалась миниатюрной и едва доставала ему до плеча, а он представлял ее настоящей амазонкой.

— Троблум увлекается историей, — продолжал Марий. — Ему известно немало интересных фактов.

— Какое мое любимое блюдо? — спросила Кэт.

— Ризотто с лимоном и спаржей, — промямлил Троблум. — Это было фирменное блюдо в ресторане, где ты работала официанткой в пятнадцать лет.

Улыбка Кэт стала еще шире.

— Что за чертовщина? — воскликнула она и обернулась к Марию, ожидая объяснений.

— Идиот, одержимый войной против Звездного Странника. Он нам полезен.

— Ну, если так…

— Ты осуждена на небытие, — выпалил вдруг Троблум. Он не мог удержаться, хотя и испытывал страх. — Тебе вынесли приговор на пять тысяч лет небытия.

— Ух ты! Классный парень, — сказала Кэт Марию, а потом лукаво подмигнула Троблуму: — Когда–нибудь я отбуду срок. Обещаю.

— Не могли бы вы нас извинить, — обратился Марий к Нескии. — Нам необходимо подобрать нашей гостье подходящий корабль.

— Конечно.

Неския встала.

— Ах, да, — добавил Марий таким тоном, словно речь шла о пустяке. — Как Троблум себя показал?

Неския перевела взгляд с Мария на Троблума.

— Пока все отлично. Он нам очень помог.

— Продолжай в том же духе, — сказал Марий Троблуму уже без улыбки.

Троблум опустил голову, не в силах смотреть на них. Слишком много людей. Слишком близко. Слишком назойливы. «И одна из них — Кэт!» К такой встрече он был сегодня абсолютно не готов. И в любой другой день тоже. Но она каким–то образом выбралась из небытия. «Она здесь, на станции!»

На медицинском дисплее экзозрения вспыхнули голубые символы: подключились биононики, приводя в движение грудные мускулы, чтобы стабилизировать дыхательный ритм. Троблум и не заметил, что начал хватать ртом воздух, словно у него в горле встал комок. Небольшая доза лекарственной смеси, впрыснутая из макроклеточных гланд, помогла восстановить дыхание и сердечный ритм.

Троблум рискнул поднять глаза, хотя и сознавал, что не в силах прогнать с лица виноватое выражение. Он не увидел никого из троих; они пропали из вида, покинули салон. Зато оставшиеся за столиками коллеги не скрывали своего любопытства. Ему захотелось им крикнуть: «Вам не на меня надо было пялиться!»

Вместо этого Троблум начал дрожать всем телом. Он поспешно поднялся. У него сразу закружилась голова. Усиленные бионониками мышцы ног позволили ему быстро выйти из комнаты. В коридоре юз–дубль вызвал ему робота с тележкой. Доехав до своего номера, Троблум упал на кровать. Сознавая всю бесполезность этого действия, он загрузил в дверной замок код девятого уровня.

«Кэт!»

Он лежал на кровати, включив подогрев и ощущая, как его организм постепенно приходит в норму. Но устранение физических симптомов никоим образом не могло освободить его от страха. Из всех мегаманьяков и психопатов Ускорители выбрали именно ее. Троблум лежал в теплой темноте и гадал, с чем таким ужасным они столкнулись, что не осталось других средств, кроме как вернуть Кэт. Сам он всегда сочувствовал движению Ускорителей, поскольку считал их выбор логически обоснованным. Они способствовали эволюции, которая началась с деления амебы на клетки а закончиться должна была переходом в постфизическое состояние. Необходимость, которую не стоило и обсуждать. Остальные фракции заблуждались, это выглядело совершенно очевидным. Для него. Философия Ускорителей была близка его натуре ученого — злобный ублюдок Марий прав, больше ему лично ничего не оставалось.

«Забудь об этом. Это несущественно.

Потому что те, кто вынужден воспользоваться услугами Кэт, не могут быть правы. Просто не могут».

Следовательно, поскольку город признается единым самостоятельным организмом, ни один человек не вправе «владеть» своим жильем в традиционном юридическом смысле. Однако в пятнадцатый год после прихода Раха только что сформированный Высший Совет принял первый Акт Регистрации. По существу это означает, что любой человек может занять жилье в пределах городской стены для собственного использования. Для регистрации необходимо просто найти незанятый дом. квартиру или комнату, пробыть там два дня и две ночи, а затем зафиксировать свои притязания в департаменте заселения. Заверенная нотариусом регистрация дает право проживать в помещении вам и вашим потомкам до тех пор. пока они сами не решат его покинуть. Поскольку новых зданий нет и быть не может, самые просторные и удобные помещения оказались заняты в течение десяти лет после того, как Рах открыл первые ворота. Теперь эти дворцы принадлежат древнейшим семействам, главам районов, и в них проживает до пяти поколений представителей рода, а старшие сыновья ожидают своей очереди унаследовать право на жилье и место в Высшем Совете. Оставшееся на сегодня в городе жилье невелико и малопригодно для проживания человека. Но и этот остаток быстро уменьшается. Следовательно, в силу малонаселенности таких районов, как Замковый…

Эдеард старался не слишком громко вздыхать от невыносимой скуки. Теперь он уже не хуже любого жителя Маккатрана научился скрывать свои чувства от случайного про–взгляда, но, если мастер Соларин из гильдии юристов еще раз произнесет слово «следовательно»… Удивительно, как этот старик может так долго говорить без остановки. В участке ходили слухи, что мастеру Соларину уже двести пятьдесят лет, и Эдеард ничуть бы не удивился, если б это оказалось правдой. Учитель выглядел даже старше. Седые волосы на его голове так поредели, что макушка стала совсем лысой, чего раньше Эдеард ни разу не видел. Зато оставшиеся пряди свисали до самых плеч. Руки и ноги у него стали ужасно тонкими и хрупкими, а пальцы уже почти не гнулись. Но его голосовые связки, похоже, ничуть не ослабели.

Вместе со своими собратьями, констеблями–стажерами, Эдеард сидел на скамье в малом зале участка Дживон и слушал еженедельную лекцию по основам законов Маккатрана. Через пару месяцев им всем предстоит сдать несколько экзаменов по этому предмету и только тогда получить звание. Эдеард, как и все остальные, считал лекции Соларина настоящим испытанием. Быстрый взгляд по сторонам показал, что Бойд почти спит. В глазах Максена застыло отсутствующее выражение, значит, он при помощи телепатии болтает с девчонками из модного ателье в конце улицы. Кансин всем своим видом олицетворяла вежливое внимание, но Эдеард уже достаточно хорошо ее изучил, чтобы понять, насколько ей скучно. Зато Динлей сидел прямо, внимательно слушал лектора и даже что–то записывал. Эдеард почему–то и не усмехнулся, глядя на него. Бедняге Динлею предстояло так много доказывать своему отцу и дядьям, что он наверняка сдаст все экзамены с высшими оценками. А это грозило им всем существенной неприятностью — после выпуска Динлея могли назначить командиром отделения.