Хроники Черного Отряда. Книги юга. Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин - Глен Кук

– Не советую.

– Почему?

Я не могла ему этого сказать.

– Просто поверь на слово. Если придешь туда, пожалеешь.

– Сомневаюсь. Вряд ли они способны навредить мне больше, чем уже навредили. Очень хочется посмотреть, как ты их разочаруешь.

– Посмотришь – и уже никогда не сможешь забыть. Не ходи туда.

– Я настаиваю.

– Ну что ж, мой долг – предупредить.

От присутствия Прабриндра на моей встрече с жрецами для него не будет никакой пользы, зато будет польза для меня. Пожалуй, я сделала все, что могла. Моя совесть чиста.

Рам закончил одевать меня.

– Сходи за Нарайяном, – велела я ему. – Абда, позаботься о князе. Прошу меня извинить.

Я отвела Нарайяна в угол, чтобы пошептаться. Сообщила новость. Обманник слушал с этой своей гадкой ухмылкой – так и съездила бы по физиономии. Но он вовремя перевел разговор на другую тему:

– Приближается Фестиваль, Госпожа. Следует обсудить предстоящее нам путешествие.

– Знаю, твои джамадары хотят посмотреть на меня. Но я завалена делами. Давайте лучше обсудим планы на сегодняшний вечер.

– Конечно, Госпожа. У меня и в мыслях не было давить на тебя.

– Было, было. Все готово?

– Да, Госпожа, готово еще с полудня.

– Они все сделают как надо? Не дрогнут?

– Никогда не знаешь, как поступит тот или иной человек в решающий момент, Госпожа. Но эти люди – бывшие рабы. И очень немногие из них – таглиосцы.

– Отлично. Ступай. Через несколько минут отправляемся.

Площадь называлась Айку Рухади, Перепутье Кхади. В давние времена, когда город был совсем небольшим, здесь находился перекресток дорог. В ту пору местность считалась шадаритской, а теперь это владения Ведны. Площадь была небольшой, всего футов сто двадцать протяженностью. В центре бил фонтан, питаемый водой из ближайшего источника. На площади ждала толпа жрецов.

Тут собрались иерархи всех культов, а также их друзья и знакомые – все, кто желал насладиться унижением зарвавшейся женщины. Даже принарядились по этому случаю. Шадариты были в простых белых рубахах и штанах, жрецы Ведны щеголяли в кафтанах и роскошных тюрбанах. Больше всего здесь было гуннитов. Кармин и индиго, мягкие тона шафрана и глубокие – аквамарина; у этой религии было несколько течений. Последователи Джахамараджа Джа носили черную одежду.

На площади яблоку негде было упасть. По моим прикидкам, сюда пришло от восьмисот человек до тысячи.

– Всякий сколько-нибудь уважаемый жрец сегодня здесь, – сказал мне князь.

Мы вступили на площадь, следуя за полудюжиной барабанщиков, не слишком искусных в своем ремесле. Лишь они выполняли роль моих телохранителей. Рам меня не сопровождал.

Барабанщики расчистили пространство у стены.

– Все идет как задумано, – сказала я князю, надеясь, что впечатляюще выгляжу в своем наряде.

Сидя на черном жеребце, я глядела на Прабриндра Дра сверху вниз, хотя его гнедой был отнюдь не мелок.

Жрецы заметили князя. Когда шепчутся восемьсот человек, шума от них, как от тучи саранчи.

Мы стали за шеренгой барабанщиков, перед самой стеной.

Получится ли?

Века назад мой муж провел этот маневр очень удачно.

– Духовные владыки Таглиоса! – Наступила тишина – с выбором заклинания я не ошиблась и голос звучал отменно. – Спасибо, что пришли сюда. Близятся серьезные испытания. Трудно переоценить угрозу, которую несут Хозяева Теней. Те вести, что мы получаем из их страны, – лишь призраки правды. И у этого города, у вашего народа одна надежда: объединиться перед лицом врага в несокрушимую силу. Если мы останемся разрозненны, поражение неизбежно.

Они слушали. Меня это радовало.

– Рознь – удел обреченных. Кое-кому из вас кажется, что я не очень-то гожусь на роль защитника Таглиоса. Многие здесь одержимы жаждой власти. Религиозные культы грызутся друг с другом. С каждым днем положение ухудшается, а народ отвлечен от его великой миссии. Я решила вырвать корень раздора. Сегодня вечером Таглиос обретет целостность.

Пока они ждали моего отречения, я надела шлем. И зажгла ведьмины огоньки.

Тут жрецы заподозрили неладное. Кто-то вскричал:

– Кина!

Я вытащила меч.

Запели стрелы.

Пока я говорила, отобранные Нарайяном люди построили баррикады на улочках, ведущих к площади. И когда я обнажила меч, воины, занявшие позиции в домах вокруг площади, натянули луки. Жрецы закричали. И попытались бежать. Но баррикады оказались слишком высоки. Тогда толпа повернула ко мне. И моей силы хватило, чтобы держать их в отдалении, не подпускать к перепуганным барабанщикам. А стрелы тем временем находили цели.

Люди метались из стороны в сторону. Падали на землю. Молили о пощаде.

Стрелы разили, пока я не опустила меч.

Я спешилась. Прабриндра Дра стоял с опущенной головой, в лице ни кровинки. Он пытался что-то сказать, но не мог.

– Я тебя предупреждала.

Подошел Нарайян со товарищи.

– Ты послал за повозками?

Телег нужны десятки, чтобы отвезти трупы к неосвященной братской могиле.

Он кивнул. Как и князь, он утратил дар речи.

– Это пустяки, Нарайян, – сказала я. – Доводилось мне творить кое-что гораздо хуже. И еще доведется. Теперь осмотри жрецов, узнай, не отсутствует ли кто-нибудь из высокопоставленных особ.

Я двинулась через усеянную мертвыми телами площадь – надо было сказать лучникам, чтобы отпустили жителей домов.

Прабриндра не сдвинулся с места. Так и сидел, глядя на убитых и страдая от мысли, что своим присутствием одобрил это побоище. Именно так это и будет расценено горожанами.

Меня нашел Рам, бежавший всю дорогу от казарм.

– Госпожа!.. – прохрипел он.

– Что ты здесь делаешь?

– Гонец из Годжи, от Ножа. Скакал целые сутки. Нужно поскорее отправляться туда.

Усеянная телами площадь, где дружки Нарайяна добивали раненых, не произвела на Рама никакого впечатления. Куда охотнее он понаблюдал бы за женщинами, судачащими у колодца.

Я вернулась в лагерь. Поговорила с гонцом. Поначалу злилась на Ножа, но потом решила, что из его поступка можно извлечь выгоду.

Действия Ножа послужат предлогом. Я выведу свои войска прежде, чем весть о расправе на площади распространится среди населения.

Вот уже час Прабриндра сидел, глядя на стену своей опочивальни и не реагируя на вопросы сестры. Та была потрясена. Она ничего не понимала.