Иван III - Николай Борисов

Поход московского войска на Казань осенью 1469 года выглядит довольно странно после сообщения о мире, заключенном сторонами в июле того же года. Однако такой поворот событий вполне объясним. Хан Ибрагим был воодушевлен успешным отражением сразу двух русских ратей: Ивана Руно и Даниила Ярославского. Возможно, он получил веские доказательства того, что и та и другая рать действовала по приказу Ивана III. В итоге хан предпринял какие-то враждебные по отношению к Руси действия, которые и стали поводом для новой войны. Судя по всему, главным пунктом спора было возвращение татарами русских пленников, содержавшихся в Казани. Все они являлись собственностью местных вельмож и купцов. Работорговля была одним из главных источников доходов для казанской знати, которая в связи с этим искала любых поводов для отклонения московских требований о возврате пленных. Склонить этих людей к благоразумию могла только прямая угроза из жизни.

Война нужна была теперь и Ивану III. Помимо вопроса о пленных, великий князь был озабочен укреплением своего престижа. Следовало наказать хана Ибрагима и заставить его соблюдать договор с Москвой. Кислую оскомину оставили и летние события. То, чем закончились рейды Ивана Руно и Даниила Ярославского, нельзя было назвать поражением Москвы. Оба отряда действовали как бы самостоятельно, по собственному почину. Но и тот и другой из-за уклончивости вятчан, несогласованности действий и некоторой опрометчивости предводителей не смогли выполнить свою задачу так, как она ставилась великим князем. Большие потери, которые понесли оба отряда, бросали тень на репутацию самого Ивана III. В том, что именно он стоял за всеми этими рейдами, на Руси мало кто мог усомниться.

В августе 1469 года Нижний Новгород вновь стал центром сбора московских войск, идущих на Казань. В последних числах августа «судовая рать» под началом князя Юрия Дмитровского снялась с якорей и пошла вниз по Волге. Во главе конных полков, которые двигались вдоль берега Волги, находились удельные князья Андрей Угличский и Василий Верейский (сын Михаила Андреевича Верейского) (30, 188). Софийская 1-я летопись, в которой сообщения о разных эпизодах казанской войны 1468–1469 годов спутаны в один клубок, приводит, однако, интересную подробность: помимо удельных князей «пошли берегом… воеводы князя великого князь Иван Юрьевич (Патрикеев. — Н. Б.) и вси князи служылые, и двор князя великого. А в передовом плъку был князь Данило Дмитриевич Холмскои да Федор Давыдович» (38, 148). И Холмский, и Патрикеев уже участвовали в войне с казанцами в 1468 году. Теперь Иван III приставил их в качестве советников к малоискушенным в таких делах молодым удельным князьям. Опытным воином был и Федор Давыдович Хромой. Через два года он вместе с тем же Данилой Холмским будет возглавлять Передовой полк в историческом походе Ивана III на Новгород…

Источники не сообщают, пришли ли на сей раз под Казань вятчане, которые летом соглашались воевать только в случае участия в походе братьев Ивана III. Впрочем, и весь грандиозный осенний поход на Казань 1469 года почему-то занимает на страницах летописей в десять раз меньше места, чем, например, описание дерзкого рейда Ивана Руно. Что делать! Таков характер нашей древней летописи. Она капризна, как женщина, и непредсказуема в выборе своих фаворитов…

1 сентября «судовая рать» подошла к городу. Высадившись из насадов, воины быстро захватили казанский посад, который еще не успел отстроиться после того погрома, который учинил здесь Иван Руно 21 мая. Вслед за этим началась осада крепости. Москвичи сумели перекрыть осажденным доступ к воде. Легко представить, чем обернулась нехватка воды в переполненном беженцами городе. Вскоре хан выслал своих парламентеров с известием о готовности принять все требования Ивана III. Из условий этого договора источники называют лишь одно: татары должны были освободить русских пленников, захваченных ими за последние 40 лет. Фактически речь шла обо всех русских рабах, живших тогда в Казани.

Мир с Казанью, заключенный от имени Ивана III его братом Юрием, продержался 9 лет. События 1468–1469 годов показали казанской знати не только могущество московского войска, но и способность русских «платить той же монетой» в ответ на опустошение татарами пограничных русских областей.

Нападения татар на Русь издавна осуществлялись как бы на двух уровнях: как общегосударственное военное предприятие и как частная инициатива отдельных лиц. Войны первого порядка были относительно редкими, тогда как на втором, «неофициальном» уровне они велись практически непрерывно. Ханское правительство закрывало глаза на эти местные инициативы. Грабителям не препятствовали, но и не покровительствовали. На эти вещи смотрели как на своего рода спорт, в котором настоящие мужчины оттачивали свое воинское мастерство и пополняли карманы. Но спорт немыслим без объективности. Хозяин всегда имеет право уничтожить грабителя, забравшегося в его дом. Это право признавалось и за бесправными русскими князьями. Даже в самые тяжелые времена ордынского ига они время от времени истребляли какую-нибудь степную шайку, опустошавшую их владения. Никакого наказания князья за это не несли. И все же случаи справедливого возмездия были редкими. Обычно «поганые» приходили внезапно и, разграбив целую волость, так же стремительно исчезали. Их путь отмечали горящие села и деревни. Казалось, огненный змей проносился над Русской землей и бесследно таял в степном мареве. Этим лихим делом промышляло едва ли не пол-Орды.

Обосновавшись в Казани, татары по привычке принялись за старое. Но если раньше их огненный змей кружил над южными, малонаселенными землями по Оке, то теперь он расправил крылья над историческим центром страны — Владимиро-Суздальским опольем. Однако сами татары уже не были столь недоступны, а русские — столь безответны, как прежде. Перейдя к оседлому образу жизни, построив свое царство на труде земледельческих народов Среднего Поволжья, казанские татары стали хорошей мишенью для ответных набегов русских. Иван III быстро осознал эти новые преимущества. И если грабительские набеги татар рождались обычно из степной скуки и кровожадной удали каких-нибудь диких «царевичей», — то русские набеги готовились великокняжескими воеводами как «плановое мероприятие».

Вскормленный в кремлевских палатах, русский «огненный змей» впервые был выпущен на свободу в 1468–1469 годах. Набеги летучих отрядов, во главе которых стояли принявшие вид «охотников» или «народных мстителей» московские воеводы, оказались не менее (а даже и более) пагубными для Казанского ханства, чем набеги казанских татар — для Руси. В своих дерзких рейдах московские «ушкуйники» без особого труда доходили до самой Казани. Избавиться от них можно было только одним способом: остановить лихих «царевичей», посадить на цепь своего, казанского змея.

«Не исцеляйте зла злом», — учил Василий Великий. Но правители редко прислушиваются к советам моралистов. Да и могут ли их советы помочь правителям? Спасая Русь от казанского огненного змея, Иван III выпустил на беззащитные черемисские и болгарские деревушки своего пожирателя людей. И случилось то, чего он ожидал: огонь погасил огонь…

Новое обострение московско-казанских отношений относится лишь к осени 1477 года. Узнав о том, что все боевые силы Ивана III отправлены на Новгород, хан Ибрагим не удержался от соблазна и предпринял попытку через Вятскую землю пройти к Устюгу и разграбить этот богатый город. Однако затяжные осенние дожди не позволили татарской коннице пройти дальше Вятки. Ограничившись опустошением нескольких вятских волостей, татары ушли восвояси.