Operation Paperclip - Annie Jacobsen

жизнь под своими именами. Комендант Баер жил в качестве садовника в поместье под Гамбургом под псевдонимом Карл Нойманн. Адъюнкт Освенцима Роберт Мулька работал в Гамбурге торговцем; в лагере смерти Мулька был правой рукой Рудольфа Хёсса. Йозеф Клер жил в Брауншвейге, работая в автомастерской "Бюссинг и сыновья"; Клер был санитаром в Освенциме и убил тысячи людей смертельными инъекциями в сердце. Освальд Кадук жил в Берлине, работая в доме престарелых; в Освенциме Кадук забивал людей до смерти сапогом. Фармацевт СС доктор Виктор Капезиус жил в Гёппингене, богатый владелец аптеки и салона красоты; в Освенциме Капезиус помогал печально известному доктору Менгеле отбирать людей для медицинских экспериментов и распоряжался запасами циклона Б в лагере смерти. С учетом того, что действия всех этих людей рассматривались на Франкфуртском процессе по делу Освенцима, Германия столкнулась со своим прошлым через призму собственных юристов, а не американских судей. Многие молодые немцы обратили на это внимание и стали задаваться вопросом, как такое количество военных преступников могло так долго оставаться безнаказанными.

Более важным для наследия операции "Скрепка" является то, что при подаче гражданского иска Рёгнер назвал еще одно имя: доктор Отто Амброс. Амброс был указан в исковом заявлении Рёгнера как преступник, поскольку он занимал должность генерального директора завода IG Farben по производству буны в Освенциме. Немецкие прокуроры изучили дело Амброса и увидели, что Амброс уже был судим и осужден за военные преступления в Нюрнберге и отсидел в тюрьме Ландсберг два года и пять с половиной месяцев. Они решили не выдвигать против него обвинения во второй раз. Однако в декабре 1963 г. Амброс был вызван для дачи показаний на судебный процесс, который проходил в Рёмере, ратуше Франкфурта. Таким образом, Амброс вновь оказался в центре внимания.

К 1964 году Амброс уже тринадцать лет был свободным человеком. Он был чрезвычайно богатым и успешным бизнесменом. В Берлине он общался с капитанами промышленности и профессиональной элитой. На момент начала процесса во Франкфурте-на-Майне он был членом совета директоров многих крупнейших корпораций Германии, в том числе AEG (Allgemeine Elekrizitats Gesellschaft), немецкой General Electric, Hibernia Mining Company и SKW (Süddeutsche Kalkstickstoff-Werke AG), химической компании. Выступая на суде во Франкфурте-на-Майне, Амброс дал показания, которые противоречили его собственным заявлениям, сделанным на суде в Нюрнберге в 1947 году. Он также заявил, что условия на фабрике "Буна" в Освенциме были "уютными", а рабочие пользовались "хорошим гостеприимством", что многие выжившие в Освенциме сочли ужасающим по своей оскорбительности. Противоречивые заявления могли остаться незамеченными для франкфуртских судей и присяжных, но в зале суда находилось несколько высокопоставленных израильских журналистов, которые стали экспертами в этом вопросе и уличили Амброса во лжи. Эти журналисты сразу же начали расследовать жизнь Отто Амброса после Нюрнберга. Это был человек, осужденный за рабство и массовые убийства и отсидевший очень мало, если учесть его преступления. Число рабов "Фарбен" в Освенциме составляло шестьдесят тысяч человек, из которых примерно тридцать тысяч были забиты до смерти.

Журналисты, освещавшие судебный процесс, были возмущены открывшимися им фактами. Отто Амброс входил в совет директоров многочисленных частных корпораций, а также в совет директоров пяти компаний, принадлежащих Федеративной Республике Германия. Непомерные гонорары, которые Амброс получал на этих должностях, оплачивались немецкими налогоплательщиками. Израильская журналистка, которую в документах Бундесархива называют только "фрау Дойчкрен", была настолько возмущена высокомерием и надменностью Отто Амброса в его послевоенной жизни, что написала письмо государственному министру финансов Людгеру Вестрику. То, что Федеративная Республика Германия выплачивает осужденному военному преступнику "консультационный гонорар" в размере 12 000 дойчмарок - около 120 000 долларов США в пересчете на сегодняшние доллары, - позорно, заявила фрау Дойчкрен. Она потребовала, чтобы министр финансов Людгер Вестрик встретился с ней. Он согласился.

Фрау Дойчкрен не могла знать, что Отто Амброс и министр финансов Людгер Вестрик были коллегами по бизнесу и, судя по всему, находились в очень дружеских отношениях, о чем свидетельствует переписка в государственном архиве. После встречи Вестрик пообещал разобраться в этом вопросе. Вместо этого он рассказал Амбросу о том, что происходит. Пытаясь удержать свои прибыльные и престижные должности в советах директоров компаний , Амброс подготовил резюме обвинений против себя и своих нюрнбергских соучастников, написанное его адвокатом, г-ном Дювалем. Амброс попросил министра финансов Вестрика распространить эту апологию по различным советам директоров от его имени. "Как следует из краткого изложения нашего дела, вы ясно увидите, что мы невиновны", - пояснил Амброс, имея в виду обвинения в рабстве и геноциде, по которым он и его коллеги из компании Farben были осуждены в Нюрнберге. " Я и мои коллеги - жертвы Третьего рейха ", - настаивал Амброс. "Бывшее правительство воспользовалось успехом синтетического каучука, который они использовали для получения прибыли. Если бы против меня что-то было, то я бы никогда не был освобожден американскими военными". Верховный комиссар США Джон Дж. Макклой помиловал Амброса под сильным политическим давлением, и этот факт сейчас используется Амбросом для того, чтобы показать, что он был осужден в Нюрнберге несправедливо.

В письме от 25 апреля 1964 г. Амброс напомнил министру финансов Вестрику, что после его освобождения из тюрьмы Ландсберга в 1951 г. "Вы помогли мне вернуться на работу". За это, по словам Амброса, он был вам благодарен. "Я считаю честью и долгом [оставаться] там. Я делаю это из чисто альтруистических соображений. Я ценю все, что вы можете сделать". В свою очередь, министр финансов Вестрик написал от имени Амброса письма в различные советы директоров. "Амброс был выбран для работы в совете директоров благодаря своему исключительному таланту", - сказал Вестрик. "В своей области он так же востребован, как Вернер фон Браун. Его хотят все. Он может получить работу где угодно, в любой точке мира".

Израильские журналисты не хотели упускать Отто Амброса. Они продолжали писать о нем новости, что все больше затрудняло как Федеративной Республике Германия, так и компаниям, акции которых входили в совет директоров Амброса, поддерживать с ним деловые отношения. " Бывший военный преступник нашел убежище в Швейцарии", - гласил заголовок 6 июня 1964 года. В статье подробно рассказывалось о времени, проведенном Амбросом в швейцарской деревне Пура. Разъяренный Амброс направил государственному секретарю Министерства труда Людвигу Каттенштроту "заявление о фактах". "Я не прятался в Пуре, - писал Амброс. Это мой дом отдыха". И я должен сказать, что когда я купил там посылку [в 1956 году], я проинформировал швейцарское правительство, передав ему решение суда в Нюрнберге. Я бываю там только на каникулах... туда