Живой Журнал. Публикации 2008 - Владимир Сергеевич Березин

30 сентября 2008

История о покойнике

Нет, я положительно боюсь журналиста Кашина. Никто, надеюсь, из моих знакомых интервью ему не давал? А?

Карикатурист ещё долго держался после встречи, а ведь, прояви предусмотрительность, жил бы вечно. Так что если подойдёт, вы у него сразу диктофон из рук выбивайте — может обойдётся.

Если вы не Герой Социалистического труда — у вас есть шансы

Извините, если кого обидел.

01 октября 2008

История про старинный спор славян между собою

Последнее время я наблюдаю довольно много споров о духовности (Очень часто эти споры связаны с судьбой литературы). Я с одной стороны старенький (и дружу с людьми, отстаивающими прежнюю духовность супротив современного разврата), а с другой стороны современный разврат и прочие живчики на фоне красивых ландшафтов и вообще буржуазное разложение (как говорила гражданка Мезальянсова) мне очень интересны. И вот, честно признаться, все споры о духовности, что я вижу, строятся по одной модели: "Ах, мы любили Стругацких, мы читали духовное. А вот вы, вы — читали? Раз не читали — бездуховные, ага" — "Не читали. А вы знаете два иностранных языка? Или хотя бы один"? И, увы, боец прокуренных кухонь чаще всего не знает чужих наречий.

И с одной стороны, я понимаю, что есть самоценные культурные коды в книгах Стругацких, но это не искупает незнания или невозможности адаптации к современному миру.

Или вот стареющие мужчины начинают делиться победами даже не на любовном, а на алкогольном фронте. И я, в силу объяснённого выше дуализма, с одной стороны помню былое и портвейн "Три топора", а с другой стороны — ну, сколько ж можно. Ага, говорят молодые, да ранние — что ж в том интересного, в этих ваших декалитрах? Мы вот на фитнес ходим, а у вас цвет лица, извините, нездоровый и пахнет от вас дурно.

И тянутся эти споры как сказка про белого бычка. Будто невозможно учить языки и заниматься спортом книжки почитывая? Да и не почитывая, разве неплох русский человек, когда он сидит на обочине петергофской дороги у своей машины — на кузнечика смотрит. Потому что заебался с прошениями по начальству ездить.

Извините, если кого обидел.

02 октября 2008

История про примечательного человека

Навестив собственного батюшку, я обнаружил неподалёку место обитания примечательного человека. Памятник крив, и напоминает яхту при развороте.

Я как-то писал об этом человеке — и даже в Живом Журнале есть следы этого. Вот, хотя бы и здесь.

Кстати, непуганные идиоты утверждали, что он — прототип Воланда. Впрочем, те же люди в интервью сообщали, что «Пушкинский Буян — это остров Рюген», так что у уж там.

Но отчасти благодаря этому итальянцу я стал давным-давно думать о том, что наука в какой-то момент становится малопроверяемой наблюдателем. То есть хороший специалист, но из смежной области, не может проверить истинно ли высказывание, чушь ли это, обман с умыслом или заблуждение — не говоря уж об открытии. Поэтому включаются иные механизмы — стиль статьи, ясность изложени и проч. Заурядный Задорнов не так интересен, в нём нет секрета, а вот человек, сделавший экранолёт и ведущий себя как научный фрик — вот загадка.

Кстати, не забыть изучить цитату из Президента: "Если истина многогранна, то ложь — многоголосна". Кого это он цитировал такого?

Извините, если кого обидел.

02 октября 2008

История про советскую экономику

Что меня всегда занимало — так это советская экономика.

Причём даже не время индустриализации, в котором достаточно белых пятен и спорных вопросов, а советская экономика после Великой Отечественной войны.

С одной стороны изучение экономики было обязательно в каждом институте и на всех специальностях — от общей "политэкономии социализма" до углублённых спецкурсов, но как мало в итоге было понято из этих занятий. С другой стороны за последние двадцать лет напечатано огромное количество материалов, как взвешенно-отстранённых, так и тех, что хотели перегнуть в обратную сторону палку общественного стиля, выгнутую Советской властью в другую сторону.

В результате дело запутывалось всё более и более.

И оказалось, что индустриализация или военная экономика сороковых как-то более понятны, чем пятидесятые, семилетка, косыгинские реформы и всё то, что называется неловким словом "застой".

На этой почве выросло огромное количество мифов — как говорил один мой знакомый "Одни говорят нам, что в СССР было всё прекрасно, другие говорят, что в СССР всё было ужасно. И те, и другие врут".

Дело ещё в том, что послевоенное время у многих людей на памяти — это время родителей, это время детства нестарых ещё людей, и любовь к детству, а человек всегда любит своё детство, его приметы и радости всегда вызывают умиление, так вот всё это накладывает особый отпечаток на отношение к власти, вождям и прибавочной стоимости.

Это преломляет экономические детали в ту или в иную стоимость.

Был девяносто шестой или девяносто седьмой год, и я сидел в иностранном городе К., слушая лекцию по германскому налогообложению.

На доске передо мной аккуратный немец, рисовал прямоугольники и стрелочки, и я с ужасом понял, что это было почти так же запутано, как на лекции в московской аудитории Н-1.

Но не об этом я, а о том, что мир сложна, и эмоции при описании экономических сдвигов нужно как-то отключать. икто, правда, не знает, как это можно сделать.

И вот, время с начала пятидесятых до начала восьмидесятых остаётся самой большой грядкой для выращивания мифов, что заставляют возмущённо сжимать кулаки одних, и гордиться других. Все как-то немного правы, отчего картина начинает напоминать калейдоскоп — чуть сдвинешься в сторону, а картина другая. Сверкнули стекляшки, что-то хрустнуло, покатились рубли, теряя свои нули.

Извините, если кого обидел.

02 октября 2008

История про тонкое наблюдение

Сейчас вышел в лабаз за хлебом и непатриотическими шпротами.

Пока я медленно прогуливался, занимаясь табакокурением, сделал тонкое наблюдение.

Я разглядывая полёт жёлтых листьев.

Вот, оказалось, в чём дело — листья летели как-то странно. Оказалось, что это листья, которые сорвало с деревьев уже засохшими, и при небольшом ветерке они начинали танцевать в воздухе. Раньше листья срывало с веток ещё недостаточно мёртвыми, влажными, и падали они по-другому. Или если ветер поднимал листья с земли, то было видно, что