Против лома нет вампира - Галина Гончарова

— А с чего ты спросила?

— Сама не знаю. Тоскливо как-то в одиночестве. Соскучилась я по твоим рассказам, по маминым плюшкам…

— Так может нам пораньше приехать, чтобы тебя пирогами покормить?

Дед ехидничал. Несомненно. Но я едва сдержалась, чтобы не завопить что-то вроде: «Боже вас упаси! Не сметь!»

— Не надо! Отдыхайте!

— Ну, тогда пока. И звонить не забывай! Целую!

— И я тебя тоже! Маму там от меня поцелуй! Чао!

— Чао!

Я отключила трубку и уставилась в стену. И чего я добилась? А черт его знает — чего! Подумаю об этом потом! Вот!

В дверь постучали.

— Войдите, закрыто!

— Юль, это я, — в комнату заглянула Надя и улыбнулась мне. — Ну, как ты тут? Тебя эти двое придурков еще не довели до энуреза?

— Доведут, за ними не залежится, — отозвалась я, подхватывая ее легкомысленный тон. — А ты здесь чего делаешь?

— Решила зайти. Уходя с этим клыкастиком, ты была явно не в форме.

— Я и сейчас не лучше.

Надя внимательно присмотрелась ко мне.

— Вижу. Не темни. Что опять пошло не так?

— Я — дура, — призналась я. Но поразить этим признанием Надежду не удалось.

— Я тоже. И что? Живем же как-то!

— Да, но ты просто дура, а я — дура с силой.

Надя подняла брови, и я механически отметила, что до вампирского изящества ей далеко.

— Заметь ты еще и с инициативой.

— Да от этого не легче. Этот клыкастый идиот промолчал — и мы едва друг друга не угробили!

— Это — как?

— А так. Вампир попользовался своей силой для второй печати. А я почему-то восприняла это, как агрессию. И ответила своей. Нравится?

— Нет. Что было дальше?

— Мы чудом друг друга не угробили. И вас — тоже.

— Подробности?

Я пожала плечами и пересказала все свои ощущения. Добавив и внезапный приступ слабости. И выводы Мечислава. Надя выслушала — и от души резанула ножом по живому.

— Ты — дура, а твой вампир — козел и сволочь. И я ему сейчас об этом скажу!

— Надя!

Бесполезно. Подруга вылетела за дверь. И остановить ее не смогла бы и Великая Китайская Стена. Я вылетела вслед за ней. Мечислав — это вам не Дюшка. Хотя и тому я бы не осмелилась хамить. В обычном состоянии — не осмелилась бы. А то, что я козлила ему в лицо… Просто он меня довел до бешенства, и я не соображала что делаю.

Вампиры сидели в гостиной. Я обратила внимание, что Даниэль тоже выглядел изрядно потрепанным. Такое ощущение, что его пыльным мешком отлупили. Но на лице никаких следов не было. Мечислав выглядел спокойным и прекрасным, как и всегда — этакая картинка из журнала о тяжелой жизни простых британских аристократов. Надя подлетела к нему.

— Что вы себе позволяете, черт вас дери!? Кто вам разрешил проделывать такое с моей подругой!?

Вампир даже бровью не повел. Со стороны казалось, что складка на джинсах волнует его куда больше, чем разъяренная Надежда.

— Ваша подруга не возражала.

— Мало ли что она не возражала!? Вы воспользовались ее растерянностью! Как у вас только совести хватило!?

— При чем здесь моя совесть?

— Действительно! При чем здесь то, чего у вас нет!? Так вот! Можете катиться к черту! Юльку я с вами больше не отпущу! Хватит!!!

— Надя! — возмутилась я.

— А что — Надя!? Что — Надя!? — завелась подруга, с пол-оборота накидываясь на меня. — Ты что — не поняла!? Этот козел тебя просто использует! И запросто подставит! Никуда ты не поедешь! Здесь, со мной, безопаснее!

— Здесь, с вами, далеко не безопаснее — спокойно отозвался Мечислав. — Что вы сможете сделать, если вас найдет Андрэ? Хамить ему, как и мне, в лицо? В отличие от меня, он не настолько милостив и всепрощающ.

Мечислав встал и сделал несколько шагов к подруге. Надюшка заметно побледнела, но не отступила.

— Вырвете мне глотку или просто выпьете до дна, как какой-нибудь вурдалак?

— Я подумаю. И учтите, Юле позволено многое из того, что не позволено вам. Или Даниэлю. Кто бы ни оказался ее хозяином, он — или она не станет причинять госпоже Леоверенской никакого вреда. Вы же не будете ломать машину, на которой ездите. Вы будете холить ее, лелеять, заботиться…

— Юля — не машина, — огрызнулась Надя. — Вы хоть понимаете, что здесь — живые люди?

— Нас здесь равное количество. И живых и неживых. Разделимся на партии и начнем выбирать депутатов?

— Лучше выбрать для одной из партии осинку покрепче, — пробормотала Надюшка.

— Это мы обсудим, если все останутся живы. Впрочем, если все сложится хорошо, я сумею позаботиться о своих друзьях.

— Заботливость из вас так и прет, — огрызнулась я.

— Юля, а чем вы недовольны? Вы ввязались в эту заварушку, это был ваш осознанный выбор. Вы хотели помочь подруге?

— Я и ей не помогла и родных подвела.

Боевой дух куда-то исчез, стоило мне вспомнить про Катьку. Госссссподи, твою зебру за нос, какая ж я была дурра! Лезть туда, не знаю куда, за тем, не знаю за чем… ничего не зная, ничего не понимая… ничего не умея… идиотка… дура… круглая дура и идиотка…

Я закрыла лицо руками и отвернулась. Сил не было смотреть на вампиров. Ведь и они тоже могут погибнуть по моей вине… и Надя… и мама с дедушкой…

— Тише, любовь моя… Не надо так отчаиваться…

Даниэль?

Я развернулась и уткнулась носом в грудь вампира. Даниэль обнял меня за плечи и покрепче притянул к себе.

— Поплачь, малышка. И не надо себя винить. Ты ничего не знала тогда. Ты просто не могла предвидеть, вот и все. Никто не мог ни знать, ни предполагать того, с чем тебе придется столкнуться. Никто. И ты действовала так, как могла. Наилучшим образом. Если бы ты ошиблась хоть в одном решении, никого из нас уже не было бы в живых. Никого. Твой дедушка и твоя мать замечательные люди. И они замечательно тебя воспитали. Но они же оказали тебе плохую услугу. Тебе всего девятнадцать лет, а ты воспринимаешь все так, словно у тебя уже пара сотен за плечами. И ты обязана все понять, осознать, предвидеть… Но ты этого не можешь. И мучаешь себя из-за того, что никто предсказать не в силах. Юля, ты не бог и не герой. Ты пока лишь ребенок. Замечательная, умная, смелая и храбрая девушка, которой еще только предстоит стать великолепной женщиной. Но только предстоит. Не суди себя за то, за что тебя никто судить не посмеет. И когда ты расскажешь обо всем своим родным, я уверен, они скажут, что ты сделала не просто все возможное. Ты делаешь намного больше. И я счастлив, что я нашел тебя. Я тебя очень люблю, родная моя девочка…