Фашистская Европа - Валерий Шамбаров

Но опять случилось непонятное. Командующий 5-й американской армией Кларк вдруг приказал Траскоту повернуть не на восток, а на северо-запад, идти на Рим. Тот выполнил. Немцы, кстати, подыграли. Объявили Рим «открытым городом». То есть, по международным законам, заранее оповещали, что оборонять его не будут. Американцы торжественно вступили на улицы «вечного города». А в это же время восточнее, в обход Рима, спешно ускользали остатки армий Кессельринга, чудом спасшиеся от неминуемой гибели. Проскочили, успели. Севернее Рима германо-итальянские колонны снова развернулись, восстановили фронт по «линии Тразимене». Она была жиденькой, только для того, чтобы задержать противника. Но этого хватило, чтобы собрать подкрепления. А в тылу Кессельринга, возле Флоренции, уже строилась мощная «Готская линия».

«Чудо» под Римом, как и прочие «чудеса» в Италии, стало предметом исторических споров. Его списали на честолюбие генерала Кларка. Дескать, очень уж хотел прославиться взятием Рима. Однако подобная отговорка представляется слишком примитивной. Согласно планам союзного командования, Рим в любом случае лежал в полосе наступления армии Кларка. Да и почему же штаб Эйзенхауэра не одернул самовольного командарма, сорвавшего блестящие «Канны» (или «Сталинград»)? Причины поворота корпуса Траскоты были такими же, как и странный выбор места для высадки в Италии. Закулисные круги США, Германии и Италии не желали превращения Северной Италии в поле боя, нарушения нейтралитета Швейцарии. Не исключено, что оставление без боя Рима тоже стало частью тайного сговора. Мы вам – целенький Рим, а вы выпустите отступающие войска.

Львиная доля войск под началом Кессельринга по-прежнему состояла из итальянцев. Тем не менее англичане и американцы провозглашали не оккупацию, а «освобождение» Италии. В Рим вернулось королевское правительство, союзники относились к нему подчеркнуто уважительно. Но вели себя в Италии еще хуже, чем немцы. Повсюду отмечались хулиганство, изнасилования, грабежи, пьяные дебоши. А тыловое начальство занялось бизнесом. На черном рынке голодным итальянцам предлагали консервы, галеты, сигареты – в обмен на золото, антиквариат, произведения искусства. На «Готской линии» союзники опять завязли. Несколько штурмов захлебнулось, и кому-то из штабных пришло в голову удобное название: тактика «наступательной обороны». Сидеть спокойно и выжидать подходящей ситуации.

Впрочем, это имело смысл. Партизанское движение в Северной Италии ширилось, перерастало в гражданскую войну. Итальянские солдаты в армии Кессельринга чувствовали, что наступает развязка. Росло дезертирство. Воспрепятствовать этому дуче и его правительство были уже не в состоянии. Из Муссолини будто выкачали былую энергию. Он больше не выступал, почти никуда не выезжал. Впал в прострацию, тупо сидел в своей резиденции и писал мемуары. Это было последнее, за что он цеплялся, – честолюбие. Для него все еще представлялось важным выразить собственное «я», донести до потомков. Он тоже понимал, что конец близок. Не скрывал этого от приближенных и заявлял: он чувствует себя не «актером», а «зрителем». События раскручиваются независимо от его воли.

Опорой итальянских фашистов теперь оставались только германские войска. Но группировка Кессельринга слабела, не получала пополнений – все, что можно, Гитлер перебрасывал против русских. Союзники заняли Францию, советские солдаты вступили в Венгрию и Югославию. Дороги в Германию сохранялись только через Австрию. Еще немного, и группу армий «С» могли совсем отрезать ее от родины. Но в Италии далеко не все впали в прострацию, подобно Муссолини. Владельцы заводов и банков решили подправить ход событий. В любом случае не допустить, чтобы их собственность очутилась в зоне сражений. Или в зоне революции. Крупнейшие промышленники Оливетти и Маринетти и камергер папы римского Парилли вызвались быть посредниками между немцами и американцами. Помогли выработать предварительные договоренности, и в Швейцарию к резиденту американской разведки Аллену Даллесу отправился заместитель Кессельринга обергруппенфюрер СС Вольф. Он и у Гиммлера являлся доверенным лицом, долго возглавлял его штаб.

Командование группы армий «С» предлагало – оно сдает Италию без боя, а за это американцы должны обеспечить войскам свободный проход в Германию, чтобы они могли сражаться на восточном фронте. Правда, Вольф превысил свои полномочия. Обнаружив, что американцы настроены дружелюбно, он отбросил и Кессельринга, и Гиммлера, повел собственную игру. Даллесу сговорчивый эсэсовец тоже понравился. Они настолько увлеклись, что принялись составлять списки будущего германского правительства (для Вольфа застолбили должность министра внутренних дел). Но эти плодотворные встречи были раскрыты советской разведкой. 23 марта и 4 апреля 1945 г. последовали два письма Сталина Рузвельту. Ссориться с Иосифом Виссарионовичем президент США не желал – для Америки договоренности о вступлении СССР в войну против Японии были крайне важными. Даллес и его шеф генерал Донован получили приказ прекратить эту возню.

Но… на самом деле негласное соглашение было заключено. Не только заключено, а выполнено. 9 апреля 1945 г. союзные армии уже в который раз повторили штурм «Готской линии». Как и предполагалось, ослабевшая оборона стала ломаться. Кессельринг распорядился покинуть Италию, отходить за альпийские перевалы. Однако англичане и американцы фактически не помешали немцам эвакуироваться. Не наседали. Медленно продвигались следом, занимая без боев оставленные населенные пункты. Немцы тоже выполняли негласное соглашение. Не безобразничали, ничего не взрывали. Таким образом, реализовалась именно та схема, которую изначально предлагал Кессельринг. Его войска отпустили в Германию!

В предшествующем разделе уже было показано, что в Болгарии роль «фюрера» застолбил для себя царь Борис III. Надо сказать, условия для этого сложились благоприятнейшее – фигура царя была чрезвычайно популярной среди простонародья. Даже чересчур популярной, если учесть: сам Борис не сделал ничегошеньки, чтобы заслужить такую любовь. Но сказывалась патриархальная традиция, крестьяне верили в «доброго царя», возлагали на него самые светлые надежды. Верили, что он способен защитить подданных от беззаконий и злоупотреблений. А Борис, казалось бы, дважды оправдывал подобные надежды! В 1923 г., когда фашистский переворот устроила партия «Демократический сговор» под руководством Цанкова, а также в 1934 г., когда переворот осуществила организация «Звено» во главе с Георгиевым и Беляевым. Оба раза в Болгарии наводился порядок – и наводился именем царя. Администрацию чистили от воров и взяточников, разрабатывались программы по поддержке бедняков.

Однако теперь Цанков и Георгиев очутились в оппозиции. Хотя сам же Георгиев, будучи у руля государства, урезал политические свободы, и оппозиция не играла почти никакой роли. А его товарищ Беляев, взявшийся строить заговор, чуть не поплатился жизнью – смертный приговор ему заменили строгим заключением. Впрочем, сидел он всего четыре года. В 1940 г. попал под амнистию, и царь его помиловал. Вместо разогнанных лидеров, пытавшихся спасать Болгарию, Борис III ставил во главе правительства бесцветных исполнителей собственных указаний. Народное собрание (парламент) царь восстановил. Но заведомо обеспечил послушное большинство, отныне этот орган лишь утверждал то, что спускается «сверху». Талантами «фюрера» – зажигать народ, призывать его куда-либо, – Борис не обладал. Да и зачем? Он полагал, что подданные обязаны в любом случае следовать воле царя. Но политикой страны он принялся рулить самолично. И зарулил – в объятия к немцам.