Убийца рядом со мной. Мой друг – серийный маньяк Тед Банди - Энн Рул

Именно здесь находилось слепое пятно в его блестящем интеллекте. Когда он плакал, он плакал только о себе, но его слезы были вполне искренни. Он мог пребывать в отчаянии, в гневе, его обуревал страх, но он всегда верил, что поступает правильно. Пытаться убедить его в противоположном было все равно что объяснять теорию относительности дошкольнику. Механизмы, необходимые для понимания потребностей и прав окружающих, не были интегрированы в его мыслительный процесс.

Даже сегодня я не могу ненавидеть его за это. Я чувствую к нему лишь глубочайшее сострадание.

Тед частенько хвастался мне, что психиатры и психологи не способны найти в нем ничего ненормального. Он умел блестяще маскировать свои реакции; между прочим, еще один ярчайший показатель антисоциальной личности.

Доктор Эрве Клекли из Огасты, штат Джорджия, психиатр, проводивший экспертизу Теда перед судом в Майами, специалист по антисоциальным личностям, признает, что стандартные тесты редко выявляют названное отклонение.

«Эксперт обычно сталкивается с убедительной маской психического здоровья. Мы имеем дело не с целостной личностью, но с чем-то вроде искусно построенной машины из рефлексов, которая может идеально сымитировать нормальную личность».

Антисоциальная личность не демонстрирует каких-то специфических интеллектуальных нарушений, которые относительно легко выявляются. Признаков же напряжения, фобий и патологических фантазий не так уж и много. По сути, такой человек является эмоциональным роботом, самим собой запрограммированным на те реакции, которых, по его мнению, от него требует общество. А так как названное программирование, как правило, осуществляется весьма умело и хитро, эту разновидность психической патологии крайне сложно диагностировать. И конечно же, невозможно излечить.

Первые мои, еще очень незначительные, сомнения по поводу личности Теда возникли, когда он так быстро простил Мег за то, что она выдала его полиции. Да, он любил ее, как только был способен любить, и Мег никогда не уязвляла его гордость. Он доминировал в их отношениях и постоянно унижал ее. Но он никогда не воспринимал предательство Мег как месть с ее стороны. Мне иногда кажется, что она была той единственной женщиной в его жизни, которой удалось занять пусть маленький, но уголок в его опустошенной душе. Хотя он не мог сохранять ей верность, он не мог и жить без нее.

И именно потому, что он так в ней нуждался, он смог стереть из памяти все остатки обиды на нее. Из-за того, что ему была необходима ее эмоциональная поддержка, он мог простить ей ее слабость. И тем не менее это была такая странная реакция, в ней было что-то до жути нечеловеческое – суметь просто вот так взять и забыть, что Мег фактически сдала его полиции. Я совершенно убеждена, что не будь Мег, тайна Теда могла сохраняться и по сей день.

Тед настолько сильно доминировал в их отношениях, что меня удивляет, как она вообще смогла освободиться от него. И кстати, я совсем не уверена, что она полностью освободилась, хотя сейчас она замужем.

Шэрон Ауэр просто оказалась очень удобна. Она была под рукой в Юте, когда ему нужен был кто-то для выполнения поручений и доставки передач в тюрьму, но он сразу же бросил ее, как только уехал из Пойнт-оф-Маунтин. Вскоре опустевшее место заполнила Кэрол Энн Бун. С момента возникновения у Теда проблем с законом он никогда не оставался без женщин, готовых оказать ему помощь. Кэрол Бун выдержала все. Она по сей день обожает его и называет его «Банни»[42]. Я не возьму на себя смелость оценивать его чувства по отношению к ней. Я много беседовала и с другими его женщинами. Кэрол Энн в разговоре со мной произнесла всего пять слов. Как говорил Тед, «она связала со мной свою судьбу». Но это, несомненно, роман, окрашенный в патологические тона.

Во всех далеких от совершенства механизмах заключена тенденция к саморазрушению, как будто машина сама осознает, что она функционирует неправильно. А когда этот механизм – человеческое существо, эти разрушительные силы время от времени прорываются на поверхность. Где-то глубоко в закоулках мозга Теда находится некий синапс, пытающийся его уничтожить.

Возможно, тот первый Тед, «Тед-маленький-мальчик», который так много обещал и мог оправдать эти обещания, понимал, что «другого Теда», захватившего власть над ним, необходимо уничтожить. Или это слишком фантастическое предположение? Но факт остается фактом: Тед постоянно наносил жестокие удары по тем людям, которые пытались его защищать. Снова и снова он отказывался от адвокатов, порой в нескольких шагах от победы. Для побега он выбрал самый опасный штат, прекрасно зная, что перспектива получения там смертного приговора гораздо более реальна, чем гделибо еще. Получая шанс заключения досудебного соглашения, которое могло бы спасти ему жизнь, он решительно отказывался от него и буквально добивался от прокуроров вынесения ему смертного приговора – вызов, который они с радостью принимали. Думаю, что он хотел умереть. Но не знаю, до конца ли он понимал, что делает.

По моему мнению, Тед вовсе не какой-нибудь «доктор Джекил и мистер Хайд». Он прекрасно помнил все совершенные им убийства. Конечно, возможны те или иные аберрации памяти, полустершиеся воспоминания. Мужчины редко помнят отчетливо всех женщин, с которыми они спали. Сколько раз он говорил мне, что способен выбросить из памяти все дурное, что с ним происходило. Страшные воспоминания могут переходить в скрытую форму, как и некоторые тяжелые заболевания, но они никуда не уходят. От воспоминаний больше не уйти, потому что уходить некуда. Теперь они окружают его со всех сторон в его камере в тюрьме Райфорд.

И мои воспоминания также преследуют меня. Воспоминания о кошмаре, приснившемся мне в апреле 1976 года, пугают меня. Почему мне снилось, что ребенок, которого я пытаюсь спасти, кусает меня? Этот сон, в котором я увидела след от укуса на своей руке, приснился мне двумя годами ранее того, как след от укуса на теле одной из жертв Теда в «Хи Омега» стал главным вещественным доказательством в ходе суда в Майами.

Если бы Тед был откровенен со мной во время нашей последней встречи в Сиэтле в январе 1976 года, все могло бы сложиться иначе. Когда он сказал: «Есть кое-что такое, что я хотел бы тебе рассказать… но не могу». Могла ли я тогда как-то своими словами подтолкнуть его к большей откровенности со мной? Могла ли я както повлиять на будущий исход? Хотя Тед настаивает, что он не виновен в убийствах, в которых его обвиняют, я уверена, что есть многие, кто, подобно мне, чувствуют вину за то, что они не узнали больше и не сделали больше, прежде чем стало уже слишком поздно.

Тед был бы жив, если бы он сознался мне тогда в штате Вашингтон. В 1974 году там не было смертной казни. Он бы остался жив и в штате Колорадо. Флорида никогда бы не отпустила его даже для того, чтобы он предстал перед судом в Колорадо за убийство Кэрин Кэмпбелл. Он дважды бежал из Колорадо, и власти во Флориде были весьма низкого мнения о возможностях надежной охраны преступников в Колорадо. Тед Банди принадлежит Флориде.

Казнь Теда ничего не решит. Единственное, что она может гарантировать, – это то, что он больше никого не убьет. Но глядя на сломленного, подавленного человека в зале суда, я поняла, что Тед безумен. И я не могу оправдать казнь психически больного человека. Помещение его в психиатрическую лечебницу с самой надежной охраной дало бы психиатрической практике хорошую возможность исследовать подобную патологию и, возможно, отыскать способы лечения антисоциальных личностей. Это могло бы спасти многих потенциальных их жертв. Тед не может выйти на свободу. Он слишком опасен и всегда останется опасным для общества, но в его психике заключены ответы на многие жизненно важные вопросы.