Гора из черного стекла - Тэд Уильямс

— Разве нельзя использовать другую магию для исполнения Церемонии? Разве обязательно использовать Подземного?

Осирис вздохнул и откинулся на спинку. Прохладная комната, отделанная камнем, была убежищем, но нельзя спрятаться от проблем.

— Еще кое-кто может его заменить, но он — мой враг Пта. — Для всего мира он был известен как Роберт Уэллс, но сейчас Жонглер погрузился в образ Осириса и не хотел разрушать чары.

— Этот желтолицый!

— Да, радость моя. Но он единственный, кто может предложить другую систему… — Он поправился: — Только у него есть достаточно магии, чтобы обойтись без Сета.

Исис соскользнула с кушетки и опустилась на колени у его ног. Она взяла мужа за руку и обратила к нему разгоряченное лицо.

— Ты управляешь темным Сетом, а Пта тебе не подчиняется. Если ты дашь ему столько власти, не захочет ли он использовать ее против тебя?

— Но ни мне, ни ему не нужен провал Церемонии. Она должна получиться для нас всех — мы слишком долго ждали, слишком долго работали. Слишком многим пожертвовали… и слишком многими.

Он горько рассмеялся.

— Но ты все равно права. В конечном итоге, если бы я сделал Пта своим другом, использовал его силу для проведения Церемонии и дальнейшего развития проекта Грааля, могу ли я быть уверен, что он не повернет свою силу против меня?

Он почувствовал боль и одновременно восхищение оттого, что разделил свои опасения с кем-то, пусть это всего лишь существо, созданное программой. Ему стало свободнее и легче.

— Пта меня ненавидит, но и боится, потому что я многое держу в тайне от него. А когда тайн не станет?

— Сет подчиняется тебе, а Пта нет, — упрямо повторила она. — Твой враг, как ядовитая змея, мой господин. Его желтое лицо скрывает черное вероломное сердце.

— С тобой так приятно разговаривать, — ответил он. — Давать в руки Уэллса… Пта такое оружие — неоправданный риск. Он обязательно использует его против меня, вопрос лишь в том, когда. Если дать человеку вечность, у него будет много времени на интриги.

— Я счастлива, что угодила тебе, мой господин. — Она прижалась головой к его ноге.

Он механически перебирал ее волосы, размышляя о том, что можно было бы предпринять, чтобы исправить положение.

— Жиан Бао не единственный, кто струсил, — продолжил рассуждения Осирис, но совсем тихо, он забыл, что его слушательница, как и реальный человек, не может читать мыслей. Он повернулся к ней и стал говорить громко.

— Я еще подожду с Жианом… я имею в виду, с мудрым Тотом… и посмотрю. Если Иной окажется ненадежным — что ж, я приму решение на месте, а Тот мне поможет. Если кто-то пострадает или даже не переживет Церемонию… — Он холодно улыбнулся. — Тогда мы с Тотом отдадим дань их жертве.

— Ты очень мудр, муж мой. — Она потерлась щекой о его ногу, как кошка.

Вернув себе уверенность, Осирис почувствовал воодушевление, которого давно не испытывал. Он провел пальцами по изгибу шеи Исис. Он уже почти сто лет не занимался любовью в реальном мире, и даже в виртуальном мире его физические возможности продлились немногим больше. Странно снова об этом вспоминать.

«Я уже глубокий старик, — пришло ему в голову. — Мне уже все это не нужно, эти ощущения, требующие усилий. Зачем?»

Но хотя его реальное тело молчало, слабые электрические импульсы в мозгу передались нервам, он почувствовал смутно знакомое ощущение, наклонился и поцеловал божественную шейку Исис. Она смотрела на него сияющими глазами.

— Ты силен, мой господин, и прекрасен своим могуществом.

Он не ответил, но позволил ей подняться с пола и лечь на него. Ее груди мягко давили на спеленутые бинтами ребра, духи окутали его ароматным облаком. Она прижала губы к его уху. Он слышал ее дыхание, бормотание и невнятное пение. Он начал погружаться в этот убаюкивающий ласковый шепот, постепенно звук ее голоса начал тонуть в его нарастающем возбуждении. Слова звучали как музыка…

Его рука, ласково поглаживающая ее запястье, вдруг сжалась. Она вскрикнула больше от удивления, чем от боли.

— Мой господин, ты делаешь мне больно!

— Что это за песня?

— Песня?

— Ты пела. Что это? Спой еще раз погромче.

Ее глаза расширились от испуга, она сглотнула.

— Но я не пела…

Он ударил ее по лицу, голова откинулась назад.

— Пой!

Она запела, запинаясь, на щеках поблескивали слезы:

Ангел меня коснулся, ангел меня коснулся, Река омыла, и я — чиста…

Она замолкла.

— Вот и все, мой господин, дальше я не помню. Почему ты разгневался?

— Где ты ее слышала?

Исис покачала головой:

— Я… я не знаю. Это всего лишь песня, такие поют мои служанки, миленький мотив. Просто слова пришли мне в голову…

Охваченный злостью и ужасом, он снова ударил ее, она упала с кушетки на пол, а молчаливые слуги продолжали обмахивать их опахалами, не меняя ритма. Листья двигались вверх-вниз. Исис смотрела на него с пола глазами, полными ужаса. Он никогда не видел ее такой, и огорчился почти так же сильно, как от песни.

— Откуда ты можешь ее знать? — ярился он. — Откуда ты ее знаешь? Ты даже не входишь в систему Грааля — ты существуешь самостоятельно, ни у кого нет к тебе доступа. Это невозможно! — Он встал, возвышаясь над ней.

— Кто прикасался к тебе? Ты меня предала? Рассказала им все мои секреты?

— Я не понимаю твоих слов, — беспомощно плакала Исис. — Я — твоя, только твоя, муж мой!

Он свалился на нее и бил, пока она не потеряла сознание, но и тогда ее молчание только распаляло его. Его охватил черный ужас, будто распахнулась дверь в никуда, и его туда затягивает. Дух возмездия его детства поджидал с другой стороны — неотвратимый мистер Джинго, насмехающийся над ним. Жонглер избивал ее до тех пор, пока она не превратилась в кучку тряпья и изломанных конечностей. Потом он покинул ее жилище, чтобы отправиться в другие миры своей искусственной вселенной, но все они казались теперь подозрительными и не приносили облегчения.

В каменной комнате наступила тишина. Бесстрастные слуги продолжали поднимать и опускать опахала над распростертой на полу безжизненной фигурой.

— Никогда бы не поверил, что твой брат даст тебе машину, — сказал Джозеф, когда они вышли от Гилберта. Всю дорогу от дома Слона братья переругивались. Джозефа все это так достало, что он даже не встревал, хотя считал, что машина настолько уродлива и стара, что ее давно пора заменить на что-нибудь хоть чуть-чуть получше. Странно, что в такой большой и неуклюжей машине не было места для длинных ног Джозефа.

— Я скинул ему часть его долга, — мрачно пояснил Дель Рей. — Он мне должен. В Дракенсберг поездом не доедешь, по крайней мере в ту часть гор.