Виртуальная история: альтернативы и предположения - Ниал Фергюсон

Подобная конкурентная гигантомания прослеживается и в его планах перестройки Гамбурга. В эти планы входило возведение массивного висячего моста через Эльбу, пилоны которого должны были вздыматься на 180 метров. Гитлер так объяснил проект своим военачальникам:

В одном из небоскребов должна была разместиться региональная штаб-квартира НСДАП, спроектированная ради того, чтобы потеснить Эмпайр-стейт-билдинг в рейтинге высочайших зданий мира. (О масштабах проекта говорит тот факт, что из-за проблем с грунтом высоту здания пришлось сократить на 250 метров.) Модернизм, мегаломания и вульгарность слились бы в установленной на крыше здания гигантской неоновой свастике, которая должна была служить ориентиром для судов, в ночное время ходящих по Эльбе.

Крупнейшие здания должны были вырасти в Берлине, который в 1950 г., после завершения строительства, предполагалось переименовать в “Германию”[952]. Город планировалось перестроить по просторной сетке осей, причем ширина проспектов должна была превысить сто метров. При выходе с вокзалов, превосходящих по размерам здание Центрального вокзала Нью-Йорка, людей должны были встречать прекрасные панорамы и гигантские облицованные мрамором здания. На Триумфальной арке, которая была бы вдвое выше и шире арки Наполеона, предполагалось высечь имена павших, а на специальных пьедесталах демонстрировалось бы выведенное из строя оружие побежденных противников. Пройдя мимо нового “Дворца фюрера”, где планировалось построить зал приемов на несколько тысяч человек и частный театр, посетитель оказывался бы перед Большим залом – крупнейшим залом заседаний в мире. Он должен был вмещать четверть миллиона человек, а один только фонарь купола мог заключить в себе весь купол римского Пантеона, из-за чего возникала проблема конденсации и внутренних дождей. Наверху, примерно в 290 метрах над землей, венчать купол должен был германский орел, сидевший сначала на свастике, а в пересмотренном проекте – на земном шаре[953]. Предполагалось, что эти здания и примыкающие к ним парадные площадки станут сценой, на которой будут маршировать, петь и рукоплескать миллионы людей, движущихся в скользящих лучах сотен прожекторов. И эти здания должны были стать достоянием истории. Однажды Гитлер заметил: “Гранит позволит нашим монументам стоять вечно. И через десять тысяч лет они будут стоять точно так же, как стоят сейчас, если только море снова не затопит наши равнины”. Материалы для строительства поступали бы из новых концентрационных лагерей, организованных СС в непосредственной близости от каменоломен.

За пределами Германии архитектурное планирование сводилось к разработанным Вильгельмом Крайсом проектам монументов павшим, которые должны были появиться повсюду, от Африки до русских равнин. Важнее, что власть планировала значительно изменить европейскую инфраструктуру. Каналы вдоль Дуная предполагалось использовать, чтобы перевозить зерно и нефть из России, а трехполосные шоссе должны были позволить немецким туристам мчаться на своих “Фольксвагенах” из Кале в Варшаву или из Клагенфурта в Тронхейм. В начале 1942 г. Гитлер и его главный инженер Фриц Тодт начали планировать постройку железной дороги с шириной колеи четыре метра, по которой двухэтажные поезда на скорости 190 километров в час помчались бы к Каспийскому морю и Уралу. Через некоторое время после поражений при Сталинграде и Курске Гитлер еще проектировал вагоны-рестораны и вагоны-люкс, на которых немецких поселенцев планировалось возить в Россию и обратно.

Само собой, историки, подчеркивающие хаотический и в конечном счете саморазрушительный характер Третьего Рейха, хотят, чтобы мы поверили, будто все эти планы были лишь фантазиями: Третий Рейх был запрограммирован на гибель в 1945 г. Однако остается неясным, насколько их мысли о неизбежном поражении нацистов основаны на реалистической оценке того, что могло бы случиться, а насколько они представляют собой телеологические рассуждения и самообман. Бесспорно, многие аспекты нацистских планов кажутся нам столь экстравагантными, что сложно представить себе их реализацию. Но на самом деле это не так. Пока Гиммлер готовил этническую революцию, а Гитлер строил архитектурные модели, другие организации планировали будущее обычных немцев, причем их планы были вполне реалистичными. Многочисленный Германский трудовой фронт (DAF) Роберта Лея был социально “прогрессивной” рукой режима, более известного своими репрессиями и террором. Его подразделения “Красота труда” и “Сила через радость” должны были улучшить условия труда “германских рабочих”, обеспечить им оплачиваемый отпуск, предоставить доступ к занятиям спортом и повысить их чувство значимости, а следовательно, стимулировать их продуктивность, разрушая традиционную классовую солидарность. Даже изгнанное руководство СДПГ вынуждено было признать эффективность этих мер, сокрушаясь по поводу “мелкобуржуазных наклонностей” некоторых групп прежнего электората партии. В первые годы войны Научный институт труда DAF разработал подробные планы предоставления пособий по нетрудоспособности, страхования и выплаты пенсий, тем самым одновременно давая надежду на послевоенное воздаяние за текущие лишения и оправдывая ожидания населения. Считая узкую сферу улучшения условий жилья – которую до той поры обходили вниманием в пользу монументального строительства – главной задачей реформы социального обеспечения, Лей и его подчиненные выступали с предложениями, перекликавшимися с принципами, изложенными в отчете Бевериджа. К примеру, планировалось внедрить новую схему выплаты государственных пенсий, по которой все граждане старше шестидесяти пяти лет получали бы пособие в размере 60 процентов от своего среднего заработка в последние десять лет работы. Кроме того, предполагалось ввести детские пособия, а также реформировать здравоохранение[954].

Лишь более внимательный анализ этих схем показывает, что льготы зависели от “производительности труда” в прошлом, а целые категории граждан подлежали исключению из списка лиц, имеющих право на пособия, на основании расовой принадлежности или “асоциального” поведения. Планируемые реформы здравоохранения, включая открытие общественных клиник, появление врачей на заводах и открытие доступных лечебниц и санаториев, также скрывали коллективистское и механистическое представление о людях, выраженное в жутковатом лозунге “Твое здоровье тебе не принадлежит” или в намерении “периодически проверять” германское население, подобно тому как “обслуживают двигатели”. Государством всеобщего благосостояния Германия стала бы лишь для тех немцев, которые не были арестованы, стерилизованы или убиты, поскольку представляли собой “балласт”, были “асоциальны” или расово “чужды” нации[955]. Вероятно, в этом отношении гипотетический сценарий германской победы кажется особенно пугающим, ведь именно его показной “модернизм” позволяет без труда представить, как он воплощается в жизнь.