Одно слово стоит тысячи - Чжэньюнь Лю

— Сестрица, ты не старая, ты просто красавица.

Ню Айсян ласково взяла его за руку.

— Я открою тебе правду. Твоя сестрица выходит замуж не ради замужества, а для того, чтобы было с кем поговорить. Твоей сестре уже сорок два года, и ей до смерти надоело проводить в одиночестве целые дни. — Сказав это, она добавила: — Пусть хоть весь город знает о недостатках Лао Суна, меня это совершенно не колышет. Но я беспокоюсь, что надо мной станет смеяться моя семья.

Ню Айго ее успокоил:

— Сестрица, если ты даже захочешь переплюнуть меня, вряд ли у тебя это получится. У меня вообще слава рогоносца, причем с семи-восьмилетним стажем. Но разве ты надо мной смеешься?

Ню Айсян покачала головой. Ню Айго несколько тревожился за сестру, но его опасения были другого рода. Он беспокоился не за то, что ее поднимут на смех, и не из-за самого Сун Цзефана, его беспокоило поведение двух невесток Сун Цзефана. Ведь его жену они уже свели в могилу. Он переживал, что, выйдя замуж, Ню Айсян начнет терпеть обиды. Но вместо того чтобы сказать сестре о своих опасениях, он ее приободрил:

— Выходи, сестрица, замуж, мы над тобой смеяться не будем.

Тут Ню Айсян в сердцах бросила:

— Чтоб он сдох, тот почтальон, в которого я влюбилась двадцать лет назад, всю жизнь мне испоганил.

Сказав это, она заплакала и положила голову на плечо Ню Айго. Ню Айго показалось, что где-то это он уже слышал. Тут он вспомнил, что когда в позапрошлом году Пан Лина попалась на измене с Сяо Цзяном, хозяином «Фотогорода „Восточноазиатская свадьба“», что находился на улице Сицзе, она во всем обвиняла не его, а Ма Сяочжу. До Ню Айго Пан Лина встречалась с Ма Сяочжу, но потом тот уехал в Пекин поступать в университет, а ее бросил. Ню Айго, который во время разборок с Пан Лина был вне себя от злости, в тот раз не обратил внимания на эти ее слова. А сейчас он услышал что-то подобное от своей сестры и тоже не нашелся с ответом. Сестра и брат уставились на черную цепь гор, окаймлявшую противоположный берег реки, из-за которой снова возвышались горы. Так они и сидели, пока Ню Айсян не уснула на плече Ню Айго.

После того как Ню Айсян вышла замуж за Сун Цзефана, опасения Ню Айго касательно его невесток не подтвердились. Да, они отправили в могилу первую жену Сун Цзефана, однако Ню Айсян они никак не донимали. Ее не донимали вовсе не потому, что Ню Айсян с ними поладила, и не потому, что, наоборот, сама Ню Айсян начала их третировать. Вместо того чтобы наладить с ними контакт, она взяла и сразу от них отмежевалась. Так что вместо всяких там «С чего бы лучше начать?» или «А что думаешь ты?», или «Я сказала», она предпочла с ними совсем не разговаривать. На следующий день после свадьбы Ню Айсян принудила Сун Цзефана разорвать отношения с сыновьями. Сун Цзефан удивленно спросил:

— На ровном месте прекратить отношения с сыновьями? А что я им скажу?

— Как это на ровном месте? Ведь их жены самые настоящие убийцы.

Сун Цзефан ее намек понял, но все-таки продолжал колебаться.

— Может, подождем удобного случая?

— Ты можешь и подождать, а я нет. Или ты разрываешь с ними всякие связи, или живешь с ними дальше, а мы прямо сейчас идем и оформляем развод.

Сун Цзефан не знал, смеяться ему или плакать.

— Так мы же всего день как поженились… — Тут же он попытался ее урезонить: — Если, переступив порог дома, ты сразу порвешь с ними всякие отношения, осуждать станут не меня, а тебя.

— Меня дурная слава не страшит. Лучше отделаться малой кровью, разорвав отношения, чем потом дождаться чего-то по-настоящему серьезного.

Тут-то Сун Цзефан и осознал, насколько у Ню Айсян крутой нрав. Еще круче, чем у его первой жены Лао Чжу. Лао Чжу, если сама не могла найти решения, хотя бы советовалась с Сун Цзефаном. И пусть это оказывалось совершенно бесполезным и в конце концов решение она принимала сама, процесс обсуждения все-таки имел место быть. Ню Айсян советчики не требовались, она решала все единолично. Она ждала от Сун Цзефана исполнения приказа, но тот словно впал в ступор. Ню Айсян, привыкшая подтверждать слова действиями, заметив состояние Сун Цзефана, вытащила из тумбочки свидетельство о браке, накинула на себя верхнюю одежду и потащила Сун Цзефана разводиться. Тот всплеснул руками: «Нет, ну правда, что я им скажу…»

В общем, побоявшемуся развода Сун Цзефану пришлось разорвать отношения со своими сыновьями. На самом деле до настоящего разрыва дело все-таки не дошло, просто они условились общаться так, чтобы Ню Айсян об этом не знала. Ню Айсян смотрела на все это сквозь пальцы и притворялась, что не в курсе, в то время как сама резко оборвала с ними все связи. Тогда-то и Ню Айго понял, насколько жесткая у него сестрица. В серьезных делах она, в отличие от него, придерживалась твердой позиции. Все проблемы она душила еще на корню. Если бы сам он поступал так же, то наверняка бы не довел свою жизнь до такого состояния. Сун Цзефан был старше Ню Айсян на четырнадцать лет, тем не менее уже на второй день после их свадьбы Ню Айсян взяла его в оборот и управляла им, точно ребенком. В девичестве Ню Айсян была очень расторопной и трудолюбивой, а выйдя замуж за Сун Цзефана, она стала отлынивать от домашних дел. Сун Цзефан выполнял всю работу по дому: стирал вещи Ню Айсян, чистил обувь, занимался стряпней. Если же стряпня приходилась Ню Айсян не по вкусу, она могла и швырнуть тарелку. Точно так же вела себя несколько лет назад Пан Лина, когда Ню Айго добивался ее расположения и готовил ей рыбу. Но отличие Сун Цзефана от Ню Айго состояло в том, что Ню Айго действовал поневоле, в то время как Сун Цзефана такое положение дел полностью устраивало. Спустя месяц супружеской жизни Ню Айсян заметно раздалась, лицо у нее разгладилось, и даже шея теперь не казалась такой кривой, как раньше. Оставаясь с женой наедине, Сун Цзефан, прежде чем завести разговор, оценивал ее выражение лица. А Ню Айсян, разговаривая с мужем, вместо того чтобы смотреть ему в лицо, отворачивалась к стене. Как-то раз Ню Айсян, Сун Цзефан и Ню Айго отправились втроем в деревню Нюцзячжуан. На одном велосипеде ехал Ню Айго, а на другом — Сун Цзефан с Ню Айсян, которая разместилась на багажнике. Когда они выехали из города, погода стояла хорошая, но на полпути их настиг небольшой дождик. Сун Цзефан и Ню Айсян были в ветровках, а вот Ню Айго выехал из дома в одной майке и теперь дрожал на холодном ветру. Тогда Ню Айсян запросто приказала Сун Цзефану: «Лао Сун, сними-ка ветровку и отдай Айго».

Сун Цзефан без всяких возражений притормозил и снял с себя ветровку. И хотя Ню Айго от нее вежливо отказался, он оценил великодушие Сун Цзефана. Причем это великодушие Ню Айго усмотрел не в том, что Сун Цзефан снял ветровку и предложил ему, а в том, что он сделал это без тени недовольства. Поэтому теперь, когда Ню Айго заезжал на городской винно-водочный завод на улице Дунцзе, он смотрел на Сун Цзефана уже другими глазами. Иногда они вместе выпивали и вели разговоры по душам. Как-то раз они стали обсуждать, что кого не устраивало в этой жизни. Оказалось, что Ню Айго больше всего не устраивало то, что он не нашел себе хорошую жену, а Сун Цзефана больше всего не устраивало то, что он тридцать с лишним лет работал охранником на винно-водочном заводе. Ню Айго удивленно спросил: