Охотник на попаданцев - Владислав Морозов

Лично мне показалось несколько странным, что на протяжении трёх недель хитромудрые люди мсье Мергуя фактически топтались на месте, но принесли координаты фигурантки на блюдечке с голубой каёмочкой, едва только на Клаву произошло нападение.

Возможно, дело тут было ещё и в обычном для воров, а также контрабандистов-мафиози и просто бандитов любых времён некоем гипертрофированном и интернациональном корпоративном «моральном кодексе». Насколько я знал, покушение на жизнь кого-то из руководства «корпорации» обычно рассматривается всеми членами банды (или как принято говорить у нас – ОПГ) как личное оскорбление и нечто, выходящее из ряда вон, направленное на злостный подрыв «священных устоев» всех этих пресловутых «романтиков с большой дороги». И реакция на подобное окаянство обычно действительно бывает быстра и неотвратима.

Тем более что наша Клава явно была не последним человеком в своей ОПГ, недаром же покойный Кофоед, как мне помнится, называл её не иначе как «королева контрабандистов Западного побережья»…

Назвав фамилию Уойб, мсье Мергуй торжественно выложил на стол перед Клавой три фотоснимка.

Она посмотрела фото и передала их мне.

Без сомнения, на всех этих явно сделанных скрытой камерой чёрно-белых фото была нужная нам Брит Савнер, только одетая по здешней моде и с другой причёской. На тех снимках, что ранее дали мне работодатели, она стриглась куда короче.

На одном фото Савнер садилась в машину, на втором сидела за столиком в какой-то забегаловке, а третий снимок был сделан явно из-за забора её виллы, возможно, с какого-нибудь подвернувшегося дерева, столба или крыши.

Далее мсье Мергуй назвал и адрес интересующей нас бабы.

Оказалось, что это не так-то уж и далеко, километрах в шестистах южнее нас, во всё ещё Французской Гвинее. А точнее, арендованная Савнер, она же Уойб, на год (по крайней мере, плата за дом была внесена за год вперёд) вилла находилась в Конакри, на полуострове Калум.

Люди мсье Мергуя немедленно провели там осторожную разведку и установили за виллой негласное наблюдение.

На уточняющие вопросы Клавы её собеседник предъявил несколько снимков двухэтажной виллы за высоким забором, сделанных с разных сторон.

По его словам, дом охранялся хорошо, но без особых затей. Во всяком случае, сигнализации, подземных ходов или многочисленных «запасных выходов» дом не имел.

Правда, там был десяток охранников с автоматическим оружием.

За пределы своего дома Савнер-Уойб, судя по всему, практически не выходила, а продукты и всё необходимое местные торговцы привозили прямо на виллу.

Единственным довольно интересным, по словам мсье Мергуя, моментом было наличие на вилле четырёх или пяти женщин – явных телохранительниц, которые упорно пытались изображать двойников хозяйки виллы.

На это указывало то, что все эти бабы были примерно одного роста и комплекции с хозяйкой виллы, имели одинаковые причёски и цвет волос, даже одевались так же, как и мадемуазель Уойб. При редких выездах последней в город с её виллы обычно выезжали в разные стороны две или три машины, в каждой из которых сидели одинаково одетые женщины.

По мнению мсье Мергуя, это, конечно, не могло обмануть того, кто знал эту Уойб в лицо, но для введения в заблуждение стреляющих с максимальной дистанции снайперов или при поспешном бегстве двойники всё-таки могли сыграть некоторую роль. Тут он был прав – попробуй в нервной атмосфере общего шухера найти нужную среди пяти-шести внешне абсолютно одинаковых женщин…

Клава спросила – а что ещё предварительно известно об этой самой Уойб?

Мсье Мергуй ответил, что Мари Уойб – личность без определённых занятий.

В анкетах о себе она сама пишет, что является беженкой из подвергшихся атомным бомбардировкам районов материковой Франции, якобы потерявшей во время последней войны мужа и большинство родственников. Представляется то «вдовой юриста», то «вдовой банкира». И проверить эту информацию затруднительно, тем более что чиновники местной миграционной службы и полицейские особо не стремились нагружать себя подобной работой – все они прекрасно знали, что по Африке, от Танжера до самого Кейптауна, в тот момент болтались по меньшей мере сотни тысяч личностей обоего пола с подобными же историями. При этом добрая половина из них оказалась в африканских колониях нелегально, а у второй половины были откровенно поддельные паспорта.

Впрочем, по словам мсье Мергуя, эта самая Уойб всё-таки имела весьма солидный счёт в местном банке и вроде бы сразу же по приезде проплатила возможные услуги местного полицейского комиссара. Однако, по его словам, тут всё было вполне решаемо – достаточно было заплатить полиции несколько бо́льшую сумму, и она точно не обратит внимание, если в доме Мари Уойб в какой-то момент начнётся стрельба или если эта вилла вообще сгорит.

Мсье Мергуй усмехнулся и добавил, что Клава и сама прекрасно знает, как делаются такие вот «щекотливые» дела.

Я видел, как при упоминании о «солидном банковском счёте мадемуазель Уойб» Клаудия несколько наряглась. Похоже, она уже вовсю прикидывала в уме, какую пользу для себя, любимой, можно извлечь из предстоящей акции, комбинаторша хренова.

Впрочем, на этом разговор был в основном окончен. Клава сердечно поблагодарила мсье Мергуя за оказанную помощь и информацию, сказав, что теперь она будет ему должна.

Её собеседник, лучезарно улыбаясь, ответил ей, что для него всё это сущие пустяки и какие вообще могут быть долги между практически родными людьми? Ну да, знаю я этих «родных людей» – «Крёстного отца» мы все смотрели. Хотя бы первую серию…

Интересно, если наша Клава носила титул королевы этой криминальной «бензоколонки», то кто же такой на самом деле был этот мсье Мергуй в тусовке здешних урок – «ваше императорство»?

После этого мсье Мергуй пожелал Клаудии скорейшего выздоровления, она, не без усилия, встала с кресла, сложила фотоснимки в сумочку, и они попрощались. При этом хозяин кабинета вышел из-за стола и даже поцеловал Клаве ручку, обтянутую перчаткой.

С явным трудом выйдя из кабинета, Клава, продолжая держать фасон, спустилась вниз по ступенькам и дошла до машины, несколько раз останавливаясь и ловя воздух широко открытым ртом. Уж не знаю, с болью она боролась в этот момент или с тошнотой.

Сесть, а точнее лечь, на заднее сиденье машины ей было уже куда сложнее.

Так или иначе, я помог Клаве погрузиться, но по дороге, уже когда «Линкольн» подъезжал к дому, она начала стонать и корчиться от накатившей, явно нестерпимой боли.

В общем, в спальню я внёс её на руках, ощущая, как она покрывается холодным потом.

Медсестра Эмма ужаснулась, а Алэйна начала раздевать полуживую хозяйку, одновременно позвонив в клинику.

На вызов очень быстро примчался сердитый мсье Гмюнд в сопровождении какого-то волосатого молодого врача с бородёнкой а-ля кардинал Ришелье и двух медсестёр.