Тайна воцарения Романовых - Валерий Шамбаров

Тем не менее все потуги оппозиции изменить политическую линию Ришелье пресек. Придворный Крамель, умолявший Людовика выйти из войны, очутился в Бастилии. Граф Клозель, склонявший на сторону испанцев командующего в Италии Роана, был подвергнут пыткам и казнен. Кардинал провел принудительный заем с городов. А против неплательщиков налогов придумал новую меру — постой солдат. К тому, что пару-тройку односельчан могут повесить, а остальных выпороть, французские крестьяне привыкли, это было вполне ординарно. А вот когда в село приходила рота, безобразничала, пожирая и выпивая все, что найдет, насилуя баб — и не уходила, пока не уплатят недоимки, это оказалось очень действенно. С 1636 г. стали формироваться специальные роты легкой кавалерии по 50-100 чел., и уже вскоре представители Гиени умоляли короля взимать налоги без войск “из-за разорения и расходов, причиняемых народу”. (Эти фискальные войска просуществовали во Франции до 1877 г.).

Между тем испанцы и имперцы решили сокрушить Францию двойным ударом. Спланировали наступление кардинала-инфанта Фердинанда с севера, из Артуа — на Париж, а маршала Галласа с востока — из Франш-Конте в Бургундию. У французов из-за разложения войск по границам остались только заслоны, и летом 1636 г. обе армии проломили фронт. Кардинал-инфант захватил Ла Капель, Вервен, Боэн, Катле, и в августе после взял ключевую крепость Корби, прикрывавшую подступы к Парижу. Разъезды подчиненной ему баварской конницы с ходу овладели несколькими городами и появились в 15 км от столицы.

В Париже поднялась паника, люди бежали на юг. Тут же возник очередной заговор. Гастон Орлеанский, герцог Суассон, Анна Австрийская и ее наперсница де Шеврез связались с Веной и Мадридом. Ришелье, считая столицу потерянной, предлагал отступать за Луару. Но патриотический дух взыграл вдруг в короле, и он план кардинала отверг. Лично ездил по улицам, уговаривая парижан держаться, обратился к купцам, призывая создавать ополчение, и была сформирована 30-тысячная армия, в которую набирали всех безработных. Конечно, она была мало боеспособной. Но имперские войска Галласа в Бургундии застряли у крепости Сен-Жан-де-Лон. Помощи от них кардинал-инфант не получил. А у него самого, хотя дорога на Париж была свободна, кончилось продовольствие. Наладить снабжение в разоренной местности надежды не было, и испанцы неожиданно для французов отступили к своим границам.

1 сентября Людовик с навербованными отрядами двинулся в поход. Не встречая серьезного сопротивления, вернул ближайшие города, что вызвало прилив воодушевления. Хотя всего через 2 недели, пополнив припасы, кардинал-инфант вернулся, и королю снова пришлось от Корби отступать к Парижу. Но задержка оказалась для французов спасительной. К столице подтягивались подкрепления, города встречали испанцев стойкой обороной. Имперцев Галласа выгнала из Бургундии гулявшая там чума. А у кардинала-инфанта возобновились продовольственные трудности, из-за этого началось дезертирство, и он опять ушел, оставив в Корби гарнизон. Крепость обложили полки короля. Правда, высокопоставленные заговорщики пообещали испанцам убить Ришелье, поднять бунт и сорвать осаду. Но Гастон струсил и не решился подать сигнал к выступлению. А потом их письма были перехвачены, и Гастон с Суассоном, узнав об этом, как обычно, сбежали за границу.

14 ноября французы овладели Корби. Победу праздновали с величайшим триумфом, “Газетт де Франсе” захлебывалась от восторгов и лести (хотя плохие новости с фронтов вообще замалчивала, и о взятии Корби испанцами молчала 2 месяца). Разоблаченные заговорщицы, королева и де Шеврез, соврали, что в трудной ситуации искали лишь путей к почетному миру. Покаялись и на радостях были прощены. Впрочем, кардинал всегда был снисходителен к дамам, он говорил: “Эти божьи твари довольно странные создания. Кое-кто думает, что они не способны нанести большого вреда, ибо не могут сделать и ничего хорошего, но я не разделяю этого мнения и, по совести, должен признать, что никто не способен лучше содействовать гибели государства, чем они”. Гастон за подачку в 500 тыс. вернулся и помирился с братом (разумеется, опять сдав всех сообщников), договорились и с Суассоном, вернув ему все должности и владения.

Но военная катастрофа, которой едва удалось избежать, финансовые трудности и ширящееся восстание кроканов уже и самого Ришелье подтолкнули к контактам с Мадридом, он выражал готовность к переговорам о мире. Зато испанцев их победы сделали заносчивыми, Оливарес выдвигал слишком высокие требования. И не сошлись. К новой кампании кардиналу удалось восстановить вооруженные силы (при численности армии в 70 тыс. приходилось каждый год добирать 50–60 тыс. солдат, не столько из-за потерь, сколько из-за дезертирства). Французы теперь сами перешли в наступление на севере, взяли Като-Камбрези, Ландреси, Мобеж, Ла Капель.

На итальянском фронте картина получилась обратной. Де Роан сдуру разругался со швейцарцами, и они открыли испанцам альпийские проходы. И умерли два союзника Франции, в Мантуе — герцог Невэр, а в Савойе — Виктор-Амадей. В результате правительницей Мантуи стала вдова Невэра, сторонница Испании. А вдовой герцога Савойского была сестра Людовика XIII Кристина — против которой выступили двоюродные братья ее мужа, Морис и Томас, настроенные происпански. Кристина бежала во Францию, а весь север Италии попал под контроль Мадрида. Зато французы стабилизировали свое внутреннее положение. Король сумел высвободить с фронтов 7 тыс. солдат Ла Валетта и направил против кроканов. Они сошлись с повстанцами у деревни Ла Совета и разгромили, положив 1,5 тыс. Кроканский командующий де ла Мотт после этого согласился на переговоры, но буйные подчиненные объявили его изменником и избрали вожаком некоего Маго. Тогда де ла Мотт со своими сторонниками перешел на сторону короля, и общими усилиями мятежников разбили еще раз. Большинство населения после кроканских грабежей, убийств и насилий встречало победителей с радостью. А у продолжавших партизанить начали сносить дома и отдавать имущество тем, кто помогал подавить мятеж. Кардинал и король распорядились обращаться с провинцией строго, но без лишней жестокости. Казнили лишь предводителей шаек, а остальным объявили амнистию при условии выплаты налогов.

Юг страны усмирили очень вовремя, потому что испанцы намеревались использовать ситуацию и вторглись из Каталонии через Пиренеи. Но теперь их здесь встретили королевские войска и нанесли поражение при Ле-Кате. А потом в тылу у самих испанцев восстала Португалия, требуя независимости. Ее выступление Оливаресу еще удалось подавить, хотя против португальцев пришлось отвлечь часть сил. Что было очень на руку французам. Армия Конде дошла до франко-испанской границы и вместе с эскадрой под командованием архиепископа бордосского Сурди осадила крепость Фуэнтараби. На севере армия Шатильона опять двинулась в Нидерланды, подступила к г. Сент-Омер. А голландский штатгальтер Фридрих Генрих одержал важную победу, овладев крепостью Бреда, захваченной испанцами в начале войны. Мадрид вынужден был предпринимать экстренные меры, отозвал в Нидерланды свои части из Германии. А этим не преминул воспользоваться Бернгардт Саксен-Веймарнский. Начал наступление на Рейне, разгромил имперцев у Рейнфельдена, взяв в плен командующего Верта, захватил Фрибург, Бризон и осадил Брейзах…

И Ришелье опять стал наводить мосты с Оливаресом насчет мира. Но сейчас слишком высокие требования выставлял кардинал, и снова не сошлись. А при дворе Людовика XIII разразился новый скандал. Перехватили очередные письма Анны Австрийской, на этот раз к Карлу I Английскому, где королева убеждала соседа ударить по Франции. Тут уж терпение короля лопнуло, он взбесился и поставил перед супругой выбор — монастырь или тюрьма. Но вмешался Ришелье и отговорил его от крайних мер — дескать, в интересах государства надо соблюдать “семейное согласие”. А королеву кардинал додумался нейтрализовать другим способом. После многих лет супружества она вдруг забеременела. От кого — неизвестно. Хотя Людовик считал, что от него, то есть, его все же уговорили преодолеть неприязнь к женскому полу и совершить соответствующий акт.