Тайна воцарения Романовых - Валерий Шамбаров

Все иностранцы изгонялись. Это касалось и детей, прижитых японками от европейцев, и даже семей, усыновивших европейских детей. Указывалось, что “отпрыски южных варваров” не могут оставаться в Японии. Тех, кто не покинет страну в установленный срок, ожидала смерть. Чужеземным судам отныне вообще запрещалось заходить в японские порты под страхом их конфискации и казни экипажей. За помощь в подавлении восстания исключение сделали лишь для голландцев, которым дозволялось присылать в Нагасаки 1 корабль в год. Но торговать разрешалось только через правительственную компанию “Ито ваппу”, а остальным японцам любые контакты с европейцами возбранялись.

Впоследствии политика японского изоляционизма осуждалась большинством историков (конечно, западных). Указывалось, что она привела к техническому и культурному отставанию от “цивилизованных” держав. Хотя вопрос это весьма спорный. Ведь именно благодаря изоляции Япония продержалась от внедрения в свои дела европейцев 300 лет. Сохранив при этом настолько высокий культурный и нравственный потенциал, что даже в XIX в., когда барьеры рухнули, не превратилась в колонию и не попала в политическую зависимость от Запада. Оказавшись таким образом единственным древним государством Восточной Азии, которому удалось уцелеть. А техническое отставание преодолела очень быстро…

Ну а в XVII в. оснований держаться за “железным занавесом” хватало. Хищники удовлетворяли свои аппетиты без всяких “комплексов”. Испанцы на Филиппинах учинили кампанию резни китайских купцов и ремесленников, составлявших конкуренцию колонизаторам. И обвинили в этом самих же китайцев. Была предпринята и попытка покорить внутренние районы о. Минданао. Да только на этот раз моро разгромили пришельцев, отбив охоту повторять экспедиции. Испанцы пробовали закрепиться и на Тайване. Но его считали своей вотчиной голландцы и уничтожили основанную там факторию. И, в свою очередь, несколько раз нападали на Филиппины. Хотя такая добыча была им не по зубам, и налеты неизменно отбивались. И для очередной попытки зацепиться на Филиппинских островах голландцы решили использовать антииспанские настроения племен моро. Заключили союз с местным султаном, напали на испанский форт Холо и перебили гарнизон. Но моро очень быстро поняли, что их “друзья” еще большая сволочь, чем испанцы. И выгнали их вон. После чего о. Минданао остался “ничьим”, 250 лет сюда не совался никто, и население жило вполне независимо.

А британская Ост-Индская компания ловко воспользовалась финансовыми затруднениями индийской знати, которой требовались средства на содержание армий, гаремов, расчеты с ростовщиками, “подарки” падишаху. В 1639 г. англичане купили у местного правителя участок земли на Коромандельском берегу, построив здесь свою первую в Индии экстерриториальную крепость — форт Св. Георгия. Впоследствии — г. Мадрас. Так началось британское вторжение на полуостров Индостан. Незаметно, вроде — безобидно. Ну подумаешь — одна крепость…

Хотя в самой Англии обстановка становилась все хуже. В надежде увеличить количество земель для получения доходов (на чем рассчитывали погреть руки и фавориты) король дал добро на кампанию по осушению болот в ряде местностей. Но эти болотистые участки использовались крестьянами в качестве общинных выпасов для скота, и на деле предприятие вылилось в новый скачок “огораживаний”. Прокатились восстания в центральных, а потом и в восточных графствах. А противостояние с протестантами, среди которых были банкиры, купцы, предприниматели, вызвало побочные эффекты — отток за границу капитала, ухудшение состояние промышленности и торговли. Скакнула безработица. Несмотря на цензуру, по стране гуляли многочисленные листовки и памфлеты, требующие созыва парламента, “свободы совести”, церковных и правительственных реформ.

Нехватка денег вынуждала правительство нажать на Ирландию. Она в то время в полном смысле считалась колонией Англии, и там король имел право вполне “законно” вводить и собирать налоги. Но ирландцам и без того жилось хуже некуда. Их положение завоеванного народа ничем по сути не отличалось от индейцев. Правами они не обладали ни малейшими. Их обирали, как могли, сгоняли с земель, заселяемых англичанами. Или отдавали в рабство новым хозяевам их прежних наделов. Даже убийство ирландца англичанином влекло за собой лишь небольшой штраф. Недовольство там зрело постоянно. А в результате нового увеличения налогового гнета ирландцы не выдержали. Начались волнения и бунты. Король послал туда Стаффорда с карателями, но… ведь им тоже требовалось платить!

И в дополнение ко всем бедам допустил неосторожность архиепископ Лод. В рамках своих реформ по укреплению англиканской церкви и единообразию богослужения он подготовил модифицированный молитвенник. И после Англии попытался внедрить его в Шотландии — которая была объединена с Англией личной унией. Шотландские пресвитеры отказались его принять. Да ладно бы — просто отказались. Молитвенник они сочли поползновением на свои религиозные права и заключили между собой “ковентат” — договор о борьбе за торжество пуританства. Отменили у себя епископство и в 1639 г. объявили англичанам войну. Король стал собирать против них армию. Наскреб 20 тыс. солдат, но такой швали, что она почти вся разбежалась еще на марше, не вступая в бой.

Лишившись войска, опозорившийся Карл вынужден был заключить в Бервике перемирие с шотландцами. А Лондон по случаю поражения короля… устроил иллюминацию и народные гуляния. Взбешенный монарх вызвал из Ирландии Стаффорда, приказав ему проучить мятежников, как шотландских, так и своих. Но на солдат для такого “проучивания” денег тоже не было! И после 11 лет перерыва Карлу все же пришлось созвать парламент. Получивший название Короткого. Потому что в субсидиях на армию депутаты отказали, откровенно заявляя: “Чем хуже дела короля в Шотландии, тем лучше дела парламента в Англии”. И через 3 недели были распущены.

Перипетии придворной борьбы, развернувшейся у трона после смерти Филарета, нам неизвестны. Русские предпочитали не выносить “сор из избы”, поэтому наши источники обходят этот вопрос, а иностранцев о таких делах не информировали. Ясно лишь, что борьба имела место. По-видимому, мать царя, великая старица Марфа, пыталась восстановить прежнее влияние на сына, вернуть к власти Салтыковых и прочих своих ставленников. Не исключено, что она пробовала действовать и через царицу, которую продолжала держать под контролем. Но в любом случае не преуспела. 15 лет правления патриарха в значительной мере сформировали личность Михаила Федоровича и приучили его к другому окружению. Поэтому фактическим главой правительства стал двоюродный брат царя Иван Борисович Черкасский, один из ближайших сподвижников Филарета. Политик дальновидный, мудрый и осторожный. А патриархом был избран митрополит Иоасаф. Тоже сподвижник Филарета. Хотя на государственную власть своего предшественника он уже, конечно, не претендовал.

Правительство Черкасского в целом продолжило начинания царского отца. В частности, это касалось армейской реформы. Правда, от европейской системы комплектования войск наемниками после печального смоленского опыта отказались. Даже тех ландскнехтов, которые не изменили, предпочли распустить. О том, что это была за публика, красноречиво свидетельствуют записки Олеария — голштинское посольство как раз ехало от Новгорода к Москве и повсюду заставало пустые деревни. Потому что крестьяне разбегались по лесам от немецких солдат, шедших из Москвы к границе и грабивших всех подряд. Встретив телегу с багажом посольства, наемники прогнали сопровождавшего стрельца, отняв у него саблю, вышибли дно у бочки с пивом и перепились. Подоспели послы с приставом и остальными стрельцами, избили мародеров и отобрали у них оружие.