Сказание о Доме Вольфингов - Уильям Моррис

– Я Сильнейшая Рука из народа пастухов, а это доблестные воины из родов Руна и Терновника. Они пойдут в бой вместе, ибо так они решили. Общим счётом их сто сорок человек и ещё один десяток.

Воины этих родов с весёлыми криками прошли мимо военного вождя. Одеты и вооружены они были так же, как и воины Зелёного посёлка, но лучников с ними было двадцать человек. Все пастухи были в кольчугах с белыми шерстяными сюрко, расшитыми зелёными и красными нитями.

Вновь раздались крики, и перед военным вождём встал очень высокий человек лет пятидесяти с тёмным лицом и серыми глазами. Медленно и несколько тихо он произнёс:

– Военный вождь, это Рыжий Волк из жителей Леса ведёт воинов под знаком Боевой Стрелы числом в сто два человека.

Сказав так, вождь прошествовал дальше, а за ним и его воины, рослые, молчаливо проходившие мимо под приветственные крики. Все воины были вооружены луками, так как были искусными охотниками. Каждый был также подпоясан небольшим топориком и охотничьим ножом. У некоторых имелись и длинные мечи. На каждом муже был короткий зелёный сюрко, надетый поверх защитной куртки. В числе воинов были и три женщины, одетые как мужчины, но в красных коттах под кольчугами, а надо сказать, что кольчуги эти из сверкающих добротных колец покрывали воинов от горла до колен.

Последним к военному вождю подошёл высокий молодой воин двадцати пяти лет. Он произнёс:

– Писец, я Убийца Медведей из жителей Леса, а те, что идут за мной, вступят в бой под знаком Копья. Счёт им – сто семь человек.

Произнеся эти слова, вождь двинулся дальше, и за ним последовали его воины. Вооружены они были так же, как и воины Боевой стрелы. В их числе было две женщины.

Теперь все отряды вернулись к своим знамёнам и встали под ними. Зрители начали обсуждать смотр оружия и то, какой из родов был лучше всего снаряжён. Некоторые из стариков вспоминали смотры, проходившие когда-то давно, ещё в их молодости. Они сравнивали их с тем, что видели сейчас, хвалили и порицали. Так всё длилось какое-то время, но вот опять заиграли рога, и вновь наступила тишина. Тогда Божественноликий опять поднялся и молвил:

– Жители Дола, народ пастухов и вы, жители Леса! Теперь вы узнаете, сколько воинов мы все вместе можем послать на эту войну. Писец, встань же и огласи число воинов, что ты записал со слов их предводителей.

Писец встал на земляной скамейке рядом с Божественноликим и громко произнёс, читая по своему свитку:

– Жителей Дола прошло мимо меня девять сотен и шестеро человек, воинов народа пастухов прошло три сотни восемь и ещё десяток, и жителей Леса прошло две сотни и девять человек. Всего же ровным счётом наших воинов четырнадцать сотен, тридцать и три человека.

Так как тогда сотней называлось сто двадцать человек, то всего в войске было тысяча пятьсот восемьдесят один человек, считая «короткими» сотнями.

Когда же счёт был оглашён, все вновь закричали, возрадовавшись, что у них так много воинов. Это было больше того, что на тинге у городских ворот предполагал Старейшина. Божественноликий молвил:

– Соседи! Мы провели смотр оружия, но будьте готовы – каждый из вас – явиться в войско, когда наступит время сражаться. Возможно, через семь дней вожди сотен и двадцаток призовут вас – будьте готовы взять оружие и отправиться навстречу своей судьбе, какой бы она ни была. А сейчас я объявляю смотр оружия оконченным. Радуйтесь же, как велят ваши сердца!

Сказав так, военный вождь спустился с седалища вместе со Старейшиной и Стражами, и они смешались с жителями Дола, пастушьей страны и Леса. Все весело разговаривали. До полудня оставался ещё час, а потому на зелёном лугу начался пир. В каждой повозке и под каждым шатром пили, а потом все играли и состязались на лугу, стреляя по мишеням, борясь и соревнуясь в других умениях. После этого все вместе начали танцевать, и так танцевали до тех пор, пока, счастливые, не сели ужинать на зелёной траве. По виду ни одного из них нельзя было сказать, что над Долом нависла большая угроза. Нет, все были так рады, так дружелюбны друг с другом, что, скорее, можно было решить, будто это та земля, где, как говорится в сказаниях, люди не умирают, но живут вечно, не становясь старше, чем были, когда пришли туда, кроме тех, кто в этой земле родился. Но рождённые там вырастают до прекрасной зрелости и остаются в этом возрасте. И верно, земля Дола и народ её были настолько прекрасны, что могли называться страной и народом из тех сказаний.

Вскоре после заката народ разошёлся, и некоторые отправились по домам, но многие остались в шатрах и крытых телегах, так как следующий день был началом весенней ярмарки. К этому времени уже прибыли некоторые из торговцев Стран Запада. Двое из них даже присутствовали среди зрителей на лугу, и ещё больше их прибыло туда задолго до окончания ночи.

Ранним утром следующего дня западные торговцы, все уже прибывшие к этому времени в Дол, вышли из дома Лика, где они ночевали, и разложили свои торговые шатры ниже по улице, между воротами и мостом. Всё запестрело, ведь шатры покрывали крашеные ткани, а сами торговцы были в длинных одеждах из тонкой ткани – пурпурной, голубой, белой, зелёной и чёрной с каймой, вышитой золотом и серебром. И слуги торговцев были одеты нарядно: в короткие куртки разных цветов; а на предплечьях их красовались серебряные кольца, на поясе же висели короткие мечи. Народ начал толпиться вокруг торговцев сразу, как только те открыли свои тюки, распаковали сундуки и разгрузили подводы. Торговали железом в болванках и в отрезах и гвоздях, была у торговцев и сталь, было и серебро – в слитках и посуде, был заморский жемчуг, киноварь и другие краски, каких не найти в горах: марена с болот, пурпур с моря, кошениль* из дубовых рощ морского побережья, вайда* с глинистых полей равнины, а также шёлковая заморская нить, редкие шёлковые ткани, кувшины с оливковым маслом, изящная керамика, ароматическая древесина и тростниковый сахар. Золота у торговцев с собой не было, ведь именно здесь они его и получали. Не торговали они и оружием, разве что было у них несколько посеребрённых игрушек.

И вот начались торги. Жители города принесли с собой мешочки с золотом, найденным в реке, и весы с гирями начали свою работу. У других имелись свитки с перечётом животных, которых они собирались продать, и торговцы предлагали им свои товары в обмен, зная, что жители Дола не лгут при торговле. Не дожидаясь окончания утра, пришли жители среднего и нижнего Дола со своими товарами и тоже разложили шатры. Они принесли на продажу фляги и бочонки вина, тюки хорошей ткани, тканной зимою – крашеной или нет, отрезы тонкого льна, клинки для мечей и кинжалов да топоры – такие, какие были в обычае на Западе. Здесь же лежали золотые кубки и цепи, изящные кольца с голубыми горными камнями, медные чаши и полностью или только изнутри позолоченная медная посуда да горная синька для крашения тканей. Были на ярмарке и торговцы из народа пастухов, принёсшие с собой столько шерсти, сколько осталось после ежедневной торговли с соседями. Из жителей Леса было четверо мужчин и одна женщина с мехами и выделанной оленьей кожей, а также с несколькими украшенными искусной резьбой деревянными чурками для остовов кроватей, стульев и подобного.