Королевство Хатуту - Дмитрий Романовский

– К сожалению, я не смогу поехать с делегацией, но все они компетентные, хорошо проверенные мной товарищи. А вы даже не являетесь рядовым членом партии.

– А мне это не нужно, – простодушно сказал Поль. – Я двенадцать лет жил при коммунизме. – Обычно при таком заявлении все смеялись, и это раздражало Поля. Но Торез даже не улыбнулся, и Поль осмелел. Он стал объяснять: – В стране, где уже коммунизм, все жители страны коммунисты уже от рождения, и особая партия для них не нужна.

Торез немного подумал, гдядя куда-то мимо Поля, и сказал:

– Мсье Дожер, вы являетесь гражданином Франции. Наша делегация французская, и чтобы зачислить вас в ее состав, вам следует стать членом французской коммунистической партии. Каждого нового члена партии мы тщательно проверяем на политическую подготовленность. Это занимает немало времени. Но мы можем зачислить вас кандидатом в партию. На этом условии мы можем включить вас в делегацию.

– Хорошо, – согласился Поль. – Зачислите меня в кандидаты, – и вежливо добавил: – Пожалуйста.

Торез положил перед ним бланк заявления. С помощью главного коммуниста Франции Поль заполнил бланк кривыми буквами и поставил свою подпись – тоже кривыми буквами. Торез положил заявление в ящик своего стола, достал из ящика картонное удостоверение и уже сам заполнил его и поставил свою подпись. Рассматривая удостоверение, где было сказано, что Поль Дожер является кандидатом в члены коммунистической партии Франции, Поль сказал:

– Здесь место для фотографии, а у меня нет с собой фотографии.

Торез небрежно пояснил:

– Моя подпись заменяет все, чего не достает.

Полю стало ясно, что сам Торез был заинтересован в том, чтобы Поль был включен в эту делегацию, но для чего это нужно, оставалось непонятным. От коммунистов Поль приехал в Сорбонну ко второй лекции. Во время короткого перерыва между лекциями Поль побежал разыскивать Жака, но не нашел его. Во время большого перерыва Поль, не надевая пальто, побежал вверх по улочке, ведущей к Пантеону, жуя на бегу свернутый в трубочку блин с ветчиной. Здесь, во внутреннем дворе старого, со скошенными стенами дома было заведение с проститутками, сохранившееся, вероятно, еще с тех времен, когда студенты приезжали в Сорбонну со шпагами и привязывали своих коней во дворе старого, тогда еще не перестроенного, корпуса. Выходя от крашеной блондинки, Поль неожиданно столкнулся в узком кривом коридоре с Жаком. Мгновение они стояли друг перед другом, и Жак спросил:

– И ты, Брут?

Выходя на улицу, они договорились встретиться сразу после лекций и поехать к Полю. Встретившись с Марго в вестибюле, Поль сообщил, что они поедут домой с Жаком.

– Когда ты успел с ним договориться? – спросила Марго.

– Мы встретились во время перерыва между лекциями, – объяснил Поль.

Когда они вышли на улицу, к ним тут же подошли Жак и его постоянная спутница Нинон. Поль и Жак солнечно улыбались друг другу. Вероятно, перерыв между лекциями был одним из периодов, в которые Жак мог ускользнуть от внимания обожающей его Нинон. Когда они приехали домой, Поль хотел сразу провести их в свою комнату, но мама вежливо попросила разрешения присутствовать при их разговоре, и они все остались в гостиной. Поль рассказывал о встрече с Морисом Торезом, а Жак комментировал его рассказ, да так ловко, что Полю стало многое понятно даже такое, о чем он не подозревал. Поездка в Россию должна была состояться на следующей неделе, и Жак объяснил, как следует держаться в советском посольстве, когда французским коммунистам будут выдавать визы. Мама, которая не верила в систему советских концлагерей, все же спросила:

– Поль, может быть тебе не ехать? Ты еще не достаточно адаптировался и не можешь предвидеть некоторых опасностей.

– Ты имеешь ввиду судьбу Валенберга? – спросила Марго. Мама с некоторой растерянностью сказала:

– Во всяком случае эта страна мало нам известна.

Жак возразил:

– Теперь уже более известна. Поль едет c официальной делегации. Все это будет комментироваться в газетах.

Разговор был прерван приходом тети Терезы и Шарля. Они снимали номер в дорогой гостинице и целыми днями предавались парижским развлечениям. Узнав о том, что Поль собирается ехать с делегацией в Россию, Тереза воскликнула, обращаясь к маме:

– Не пускай его! Он там отправится вслед за Валенбергом.

Последовал общий нервный смех, и разговор оживился. Все перешли в столовую, где Модестин подала обед. Тетя Тереза и Шарль расспрашивали о Лессаре. Оказалось, что у Шарля были две маленькие гостиницы в Ницце. Лессар предложил продать ему эти гостиницы. Шарль отказался. И тогда Лессар добился решения мэрии снести эти гостиницы в соответствии с планом благоустройства города. Лессар хотел построить на их месте многоэтажную современную гостиницу. Шарлю пришлось на свои средства собрать комиссию экспертов, которые доказали, что эти два здания восемнадцатого века являются характерным образцом застройки города той эпохи. Угроза отпала, но неприязнь к Лессарам осталась. Шарль предупредил Поля:

– С Лессаром надо быть начеку.

Тереза добавила:

– С коммунистами тоже.

Марго сказала:

– Но ведь коммунисты против строительства отелей на Маркизах.

– Русские коммунисты очень даже любят западную валюту, – с улыбкой сказал Шарль. – Вьетнам мы уже теряем. Очередь за Полинезией.

– А что же французы такие жадные? – сказал Поль. – Нахватали колоний, а теперь не знают как с ними справиться.

Их было девять человек вместе с Полем, делегатов партии, когда они все прибыли в советское посольство. Главой делегации был Эстаж Максимил, низкорослый мужчина с проседью и слегка раскосыми глазами. Держался он солидно, говорил мало и почти не улыбался, как и положено коммунистическому лидеру, бывшему воину Маки. Главным теоретиком коммунизма в делегации был Каспар Жером, седой мужчина с лицом школьного учителя. Он знал немного русский язык. Кроме него по русски могла изъясняться мадам Туанасье, единственная в делегации женщина. Чиновники посольства, все почти без акцента говорящие по французски, выдавая визы, старались как можно больше обращаться по русски к Жерому и Туанасье, проверяя степень их знания русского языка. Все члены делегации уже не раз побывали в посольстве, и чиновники хорошо знали каждого из них. Кроме Поля. Но они улыбались ему, как старому знакомому. Поль подумал, что, конечно, советские чиновники хорошо рассмотрели его снимки в порножурнале. Из внутренней двери вышел советский посол. Поль так и не запомнил его фамилии, не то немецкой, не то еврейской на немецкий лад. Русский посол радостно поздоровался с делегацией и протянул руку только Полю. Вероятно, остальным делегатам он уже неоднократно пожимал руки.

– Рад с вами познакомиться, мсье Дожер, – сказал он любезно. – Вы известны не только на западе. В советских журналах «Огонек» и «Вокруг света» о вас уже были статьи. Добро пожаловать в нашу страну. – После объяснений Жака Полю теперь стало понятно, что он был неким стимулом для ускорения бюрократической проверки и выдачи виз для всей делегации, таким же стимулом, как и для мсье Дюпона, когда они в публичном доме ебли двух девушек на одной кровати. Однако, причина этого стимула в советском посольстве оставалась ему непонятной.