Россия в годы Первой мировой войны. Экономическое положение, социальные процессы, политический кризис - Ю. Петров

В годы Первой мировой войны исключительно динамично рос фонд приобретаемых сберегательными кассами государственных фондов, основу которого составили облигации военных займов. По внутренним подсчетам Министерства финансов, с июля 1914 по октябрь 1917 г. в портфель сберегательных касс было помещено государственных займов военного времени на сумму более 3,2 млрд. руб. С учетом же размещенных через сберегательные кассы по подписке (856,5 млн. руб.) общая цифра переведенных в военные займы народных сбережений составит около 4 млрд. руб., или половину всех выпущенных за годы войны займов. Таков был весомый вклад российских сберегательных учреждений в дело финансирования войны.

Гигантские военные заказы оживили торгово-промышленный сектор, а с ним и деятельность коммерческих банков. Инфляция и рост товарных цен привели к невиданному номинальному росту банковских пассивов. Вклады и текущие счета коммерческих банков с 2,5 млрд. руб. в 1914 г. поднялись к 1917 г. до 6,7 млрд. Правда, вследствие обесценивания денег реальные ресурсы остались примерно на прежнем довоенном уровне.

На характер банковских операций огромное воздействие оказывали товарный дефицит, сосредоточение ряда товарно-распределительных функций в руках государства, расстройство транспорта. Торговля все больше переходила к сделкам на наличные деньги, а вексельное обращение в стране неуклонно снижалось, равно как и учетная операция банков. Зато резкий скачок произошел в товарно-ссудной сфере, где рост цен приносил крупные прибыли. Обычной практикой стало предоставление клиентами в распоряжение банка в обмен на кредит партий товаров для комиссионной продажи, прибыль от которой оседала в кассе банка. Зависимые от учреждений коммерческого кредита торговые фирмы зачастую превращались в товарные отделы банков, использовались в качестве подставных компаний при оформлении товарных сделок. На сахаре, хлопке, угле и других товарах массового спроса многие банки в годы войны получали громадные барыши.

Всевластие банков особенно наглядно проявилось в отраслях промышленности, щедро авансируемой государством по военным заказам. По принятому сразу после начала войны положению банки получили право выступать гарантами перед казной за исполнение торгово-промышленными фирмами заказов в размере не свыше 2/3 их собственных капиталов. За выдачу гарантийного письма с клиента взимались солидные комиссионные. Таким образом банки страховали казну от риска оказаться в убытке при несостоятельности подрядчика, разумеется, в обмен на значительное вознаграждение. Такое посредничество зачастую удорожало поставки и одновременно увеличивало срок их исполнения.

В условиях инфляционного денежного наплыва военных лет, ослаблявшего в принципе зависимость торгово-промышленных компаний от финансовых учреждений, именно гарантийные операции наряду с участием в капиталах акционерных фирм создавали для банков возможность расширять сферу влияния в промышленном секторе. Интерес к инвестициям в промышленные бумаги, ослабший с началом войны, вновь проявился у банков в 1916 г., когда после завершения военной перестройки народного хозяйства произошел всплеск активности на фондовом рынке и связанная с ним полоса учредительства новых компаний. Биржевой подъем лета 1916 г. выразился в необыкновенном росте курсов всех биржевых ценностей.

Спрос на дивидендные бумаги вызвал оживление операций банков с негарантированными ценностями, как это было во время предвоенного подъема, однако тогда эти операции осуществлялись в условиях существования «золотого стандарта», теперь же они проводились в условиях падения покупательной способности рубля, когда вложения в ценные бумаги становились фактором удержания инфляции. С конца 1916 г. и в начале 1917 г., особенно после открытия Петроградской фондовой биржи 24 января 1917 г., спрос на дивидендные бумаги приобрел ажиотажный характер.

Известный российский экономист профессор П.П. Мигулин 8 февраля 1917 г. в частном письме так описывал эту атмосферу: «В Петрограде тревожно. Мы живем как в пиру во время чумы. На бирже вакханалия. Бедные люди в 1–2 недели делаются богатыми, все идет на повышение. В результате может быть крах, но может и не быть. Уже очень много выпущено в оборот бумажных денег, и все товары, земли и дивидендные ценности должны повыситься в расценке. Но все это печально. Никто не думает о войне, о военных займах т. д., каждый заботится о себе: “Спасайся, кто может”».

Подъем 1916 г. подстегнул также учредительство собственно банковское. Прежде всего следует обратить внимание на учреждение банков с участием капитала нейтральных стран, Голландии и США. В 1916 г. были утверждены уставы Русско-Голландского банка с капиталом 10 млн. руб. и Нидерландского банка для русской торговли с капиталом 5 млн. руб. В конце 1916 г. к операциям в России был допущен один из крупнейших банков США — Нейшнл Сити Бэнк оф Нью-Йорк. Ему позволили открыть в Петрограде официальное представительство, что было связано с надеждами, которые питало русское Министерство финансов и деловые круги на сотрудничество с заокеанским индустриальным гигантом.

На волне учредительского бума в Петрограде в 1916 — январе 1917 г. открывают свои действия и новые российские банки: Союзный, Петроградский, Золотопромышленный, Восточный, Русский Коммерческий, причем их капитал был увеличен вдвое почти сразу после начала операций, чему способствовал ажиотажный спрос на дивидендные бумаги.

И все же ввиду сокращения учетных операций не все свободные средства банков находили помещение в сфере производства и обмена. В «Записке о состоянии денежного рынка», подготовленной в 1916 г. на основе отчетов управляющего Государственным банком для министра финансов, отмечалось: «По-прежнему, нисколько не ослабевая, продолжается прилив во все кредитные учреждения, как частные, так и государственные, свидетельствуя об обилии свободных средств на рынке и полной подготовленности последнего для новых кредитных операций государства». «Лишние» деньги нашли прибежище в выгодных и сравнительно ликвидных сделках с государственными и гарантированными правительством военными займами.

Серьезные изменения, связанные с ослаблением позиций иностранного капитала в экономике страны и вторжением в банковское дело новых финансово-промышленных групп отечественного происхождения, произошли в рядах российской финансовой олигархии. В годы войны опережающим темпом развивалась московская группа банков, хотя господствующие позиции продолжала сохранять за собой петроградская группа.

Крупнейший, в частности, банк империи, Русско-Азиатский со штаб-квартирой в Петрограде, утратив поддержку французских партнеров, сделал ставку на местные силы и заключил союз с группой поволжских хлеботорговцев И.И. Стахеева и П.П. Батолина. Образовавшийся в итоге военно-инфляционный концерн во главе с Русско-Азиатским банком внедрился в ряд других банковских учреждений (Соединенный, Волжско-Камский банки). К 1917 г. в концерн входило пятьдесят предприятий металлургической, нефтяной, текстильной, хлопковой, лесной, пищевой промышленности и железнодорожных обществ.

Другие же банки, входившие ранее в сферу влияния Русско-Азиатского банка, его лидер А.И. Путилов предпочел уступить окрепшей на военных поставках группе сахарозаводчика К.И. Ярошинского, который стал хозяином Русского Торгово-Промышленного и Союзного банков. Впоследствии, уже после Февральской революции, влияние группы Ярошинского распространяется на Русский для внешней торговли банк. Операция по овладению последним стала шагом на пути создания концерна, объемлющего жизненно важные сферы российской экономики. В руки другого нувориша — Н. X. Денисова, разбогатевшего на снабжении армии, перешел Сибирский Торговый банк с правлением в Петрограде.