Россия в годы Первой мировой войны. Экономическое положение, социальные процессы, политический кризис - Ю. Петров

Впрочем, некоторые прозорливые отечественные финансисты отнюдь не считали положение достаточно прочным и пророчили скорую революцию, которая «неизбежна, она ждет только повода, чтобы вспыхнуть. Поводом послужит военная неудача, народный голод, стачка в Петрограде, мятеж в Москве, дворцовый скандал… все равно». Так заявлял глава Русско-Азиатского банка А.И. Путилов в беседе с французским послом М. Палеологом в конце 1916 г. Он считал, что в России революция может быть «только разрушительной, потому что образованный класс представляет в стране лишь слабое меньшинство, лишенное организации и политического опыта». Правда, вряд ли сам лидер отечественных финансистов ожидал, что его пророчество сбудется так скоро, всего через два месяца…

В банковском мире Москвы изменения в расстановке сил были отчасти следствием развернутой компании «борьбы с немецким засильем». В мае 1915 г. в первопрестольной произошел черносотенный погром, в ходе которого подверглись разграблению магазины и конторы множества фирм, владельцы которых были немцами по происхождению или даже просто носили «немецкие» фамилии. Серьезно пострадали среди прочих и фирмы Кнопов и Вогау, игравшие заметную роль в жизни банковской Москвы. Кнопы, лидеры хлопчатобумажной отрасли, реорганизовали после этого свой торговый дом в компанию с «нейтральным» названием «Волокно», но позиции их в финансовом и торгово-промышленном мире оказались подорванными. Над фирмой же «Вогау и К0» был установлен правительственный контроль, и лидерам «московских немцев» пришлось распродать конкурентам большую часть своих предприятий и отказаться от контроля над Московским Учетным банком, который перешел в руки русских совладельцев.

Расстаться со своим детищем были вынуждены и московские финансисты немецкого происхождения Юнкеры, которые еще в середине XIX в. организовали в России банкирский дом, в канун войны преобразованный в акционерный коммерческий банк. В 1915 г. контрольный пакет акций Юнкер-банка перекупил известный петроградский финансовый деятель, хозяин Русско-Французского банка, известный своей близостью к Распутину, Д.Л. Рубинштейн, переведя его правление из Москвы в Петроград.

В годы войны все громче заявляли о себе московские финансово-промышленные группы, выросшие из главной отрасли промышленности Центрального района — текстильного производства. Так, после того как Рубинштейн в 1916 г. был арестован по обвинению в финансовых махинациях, новым хозяином Юнкер-банка стал московский фабрикант и торговец мануфактурой, выходец из сибирского купечества Н.А. Второе. Банк, переименованный им в Московский Промышленный, стал обслуживать интересы военно-промышленной группы Второва, которая включала снарядные заводы, хлопчатобумажное производство, предприятия машиностроения и металлургии, в том числе основанный Второвым завод «Электросталь» — одно из первых предприятий такого рода в России.

Не менее широко вели дела Рябушинские, которые, опираясь на свой Московский акционерный коммерческий банк, сумели создать ряд самых разнообразных производств — от первого автомобильного завода в Москве фирмы АМО, предтечи современного автозавода имени Лихачева, до экспорта русского льна за границу, от лесоперерабатывающего завода, ориентированного на потребность в строительных материалах после войны, до стекольного производства и т. п.

* * *

Представители московского капитала имели все основания считаться новой элитой страны, пришедшей на смену дворянской. Они были убеждены, что XX век в истории России станет веком национального расцвета на основе рыночной экономики и демократического устройства государства, и немало сделали для этого накануне и в годы войны.

…В конце 1916 г. один из представителей знаменитой деловой династии, Михаил Рябушинский, размышляя о надвигающемся хаосе, симптомы которого все отчетливее проступали в российской действительности, с горечью писал: «Мы переживаем трагическое время, и декабрь 1916 года в истории России навсегда оставит память противоположности интересов родины и правительства. Темно будущее…» Мучил вопрос, что будет со страной, поставленной «в особо тяжелые условия: борьба с врагом внешним и недоверие к своему правительству»?

Московский финансовый олигарх в эти смутные дни написал брошюру, по существу политическое завещание, под названием «Цель нашей работы». В ней он с оправданным чувством гордости за свою династию и вообще за всех предпринимателей, «хозяйственных мужиков», к которым Рябушинские причисляли и себя, так сформулировал кредо буржуазного класса: «При всех наших делах и начинаниях мы никогда не рассчитывали на ближайшие результаты нашей работы. Только что окончив одно дело, мы немедленно брались за еще более крупное предприятие. Нашей главной целью была не нажива, а само дело, его развитие и результат, и мы никогда не поступились ни нашей честью, ни нашими принципами и на компромисс с нашей совестью не шли».

Однако в обстановке тяжелой войны и глубокого конфликта власти и общества под угрозой оказывались не только перспективы деловой работы, но и само будущее страны. В своем московском особняке на Спиридоновке (ныне Дом приемов МИД РФ) автор брошюры провидчески наметил три возможных пути разрешения общенационального кризиса: «1) уступка правительства и совместная с народом борьба с врагом; 2) анархия; 3) апатия». «В первом случае, — набрасывал Рябушинский оптимистический сценарий, — если срок, данный нам судьбой, не пропущен, я глубоко убежден, что Россия получит возможность широко развить свои производительные силы и выйти на широкую дорогу национального расцвета и богатства…» Рябушинские деятельно готовились к тому, чтобы после войны Россия стала основным поставщиком ресурсов для Европы (хлеб, лес, лен и пр.) и заняла подобающее ей место лидера в европейском экономическом и политическом бомонде.

Однако приходилось считаться и с иным исходом, результатом которого неминуемо должен был стать «позорный мир» и «политико-экономические потрясения». Свою судьбу представители третьего поколения русских «хозяйственных мужиков» не отделяли от народной: «При анархии нашей ближайшей целью будет сохранить по возможности все то, что уцелеет, и снова начать свою работу. В случае народной апатии — быть среди тех, кто будет стараться растолкать народ для новой работы. Во всяком случае, мы ни при каких обстоятельствах не будем среди тех, у кого опустятся руки».

Удивительной прозорливостью отмечены и наблюдения Михаила Рябушинского о превращении разоренной войной Европы в данницу богатой Америки: «Американцы взяли наши деньги, опутали нас колоссальными долгами, несметно обогатились; расчетный центр перейдет из Лондона в Нью-Йорк. У них нет науки, искусства, культуры в европейском смысле. Они купят у побежденных стран их национальные музеи, за громадный оклад сманят к себе художников, ученых, деловых людей и создадут себе то, чего им не хватало».

Реальностью оказались самые мрачные предчувствия Михаила Рябушинского. Победителем в войне политически и финансово действительно стали США, а отечественные «капитаны индустрии», интеллектуальная элита своей страны, в большинстве оказались вынуждены эмигрировать и закончили дни вдали от России.

Сложносоставный полиэтнический и поликонфессиональный состав российского общества, находившегося еще на далеко не завершенном трансформационном историческом витке от сословного к гражданскому обществу, обусловил в период войны крайние полярности в общественном мнении и массовых настроениях, перепады в самоорганизации, социальной и политической активности, нарастание конфликтогенности в национальной и религиозной сферах. В данном разделе раскрываются эти процессы в своем логическом единстве.