История Кубанского казачьего войска - Федор Щербина

Филипсон считался одним из образованнейших офицеров своего времени. В Академию Генерального штаба он поступил в 1833 году и блестяще, с чином капитана и большой серебряной медалью, окончил курс академии в 1835 году. В 1845 году он был начальником штаба войск Северного Кавказа, но в 1850 году болезнь заставила его выйти в отставку. В 1855 году он снова поступил в ряды армии и сначала был назначен в распоряжение генерал-аншефа Хомутова, а затем вскоре в том же году и наказным атаманом Черноморского казачьего войска. Впоследствии генерал Филипсон был попечителем Петербургского учебного округа во время студенческих волнений в 1860 году.

Как наказной атаман Черноморского войска, Филипсон не выходил из роли охранителя сложившихся в войске порядков казачьего управления и оставил в войске о себе добрую память просвещенного и заботливого начальника.

В 1857 году начальником штаба Черноморского войска и главным помощником Филипсона назначен был г.-м. Лев Иванович Кусаков.

Кусаков родился в 1803 году, на военную службу поступил унтер-офицером во 2‑й карабинерский полк в 1818 году, а в следующем, 1819 году, произведен был в чин прапорщика. Но молодому офицеру долго потом пришлось тянуть лямку в офицерских чинах, и только через 35 лет, в 1854 году, он получил чин генерал-майора.

Боевая деятельность Кусакова не отличалась ни разнообразием, ни особенно блестящими эпизодами. В 1831 году он участвовал рядовым офицером в борьбе русских войск с польскими повстанцами. Затем вся остальная служба Кусакова протекла на Кавказе в сражениях русских войск с кавказскими горцами. Кусаков нес эту службу исправно и всегда пользовался репутацией исполнительного офицера.

С такой репутацией он назначен был сначала начальником штаба Черноморского войска, а затем на короткое время и наказным атаманом того же войска. Поручения высшего начальства этот атаман исполнял в точности и своевременно. С казаками жил в ладах и согласии. Отличаясь непомерной тучностью, он не участвовал в походах и относился к служащим добродушно и доброжелательно. Единственную меру, намеченную им в виде выделения части войсковых земель в частную собственность, он сам же и отменил, убедившись в невозможности осуществления ее.

Черноморские казаки узнали действительную цену Л.И. Кусакова лишь впоследствии, когда он не стоял уже в рядах казачества, но когда он стал на сторону казаков в вопросе о переселении их за Кубань. Это уже относится к последующим событиям, обзор которых войдет в 3-й том «Истории Кубанского казачьего войска», когда не существовало самостоятельной Черномории.

Таким образом, генерал Кусаков короткое время, в 1860 году и в начале 1861 года, был последним наказным атаманом Черноморского казачьего войска.

Во времена управления войском генералами Филипсоном и Кусаковым в среде высшей кавказской военной администрации возникли предположения о преобразовании Кавказского и Черноморского казачьих войск. В это время шли подготовительные работы и вырабатывался проект преобразования этих войск в Кубанское и Терское. К Черноморскому войску присоединена была довольно значительная территория Кавказского войска в пределах так называемых Старой и Новой Линий. С этого времени, собственно, начался период существования Кубанского казачьего войска.

Черноморцы были поселены на Кубани как военная боевая сила; им поручены были «бдение и стража пограничная от набегов народов закубанских». Поэтому охрана границ и военная служба сразу же охватили всю жизнь черноморца на Кубани.

Казак занимал край не как хозяин и производитель, а как воин и защитник окраин России. Главный город войска Екатеринодар был заложен не в центре края или у моря, а на черкесской границе, на самой черте ее. Большинство куренных селений первоначально было вытянуто вдоль Кубани близ границы. Укрепления – кордоны или посты, батарейки и пикеты, окаймляли край по границе с одной южной ее стороны. Все приурочено было к границе.

Что же такое представляла собой эта граница?

Одну лишь горную реку. Точно огромной блестящей змеей извивалась Кубань на всем протяжении заселяемого казаками края. Это и была пограничная черта.

К границе были приноровлены главнейшие моменты в жизни казака. Большую часть военной службы черноморец был на границе, жил на кордоне и отсюда поочередно ходил и ездил то на пикеты, то в разъезды, то в ночные залоги. Днем и ночью он привязан был этой службой к пограничной линии, точно к какой-то невидимой нити, которая тянулась от берегов Черного моря далеко на восток сначала по Кубани, а отсюда по Тереку до моря Каспийского. Благодаря этой таинственной нити постоянно чувствовалась живая связь между разрозненными группами казаков по кордонам и пикетам. Когда дозорный, стоявший на вышке Бугазского пикета у самого берега Черного моря, затягивал громогласное: «Слу-ушай!», а дозорный на соседней вышке подхватывал это «слушай» и передавал дозорному следующей вышки, то этот предостерегающий окрик бодрствующего на границе казака, точно перекатной волной, доходил в два-три часа от моря до Екатеринодара и дальше его и затем отдаленным эхом возвращался обратно к морю. Это был своего рода казачий телефон, которым можно было хорошо пользоваться в тихую погоду.

Размещенные по кордонам казаки несли собственно гарнизонную службу. Укрепленный пост или кордон был маленькой крепостью, а находившиеся в нем казаки гарнизоном. Но это был особый казачий гарнизон, форма подвижная, меняющаяся по роду деятельности. В кордоне находилось лишь ядро казачьей боевой дружины, из которого днем и ночью выделялись отдельные части – караулы на пикетах, «разъезды» для подвижного осмотра местности и «залоги» в секретных пунктах дозора. Казаки назначались в эти подвижные части гарнизона по очереди, а иногда и «по способностям», кто к чему имел больше склонности и навыка. Таким образом, при несении кордонной службы менялось гарнизонное ядро, менялись и его части.

И вот когда раздавался выстрел на залоге в камышах, когда в темную ночь ярко вспыхивала на пикете «фигура», т.е. зажженная смоляная бочка или просто пук горючего материала, когда во весь опор мчался нарочный с криком: «черкесы!» – тогда гарнизон, его части и все, кто находился вблизи, приходили в усиленное движение. С пикетов, разъездов и залог во все стороны, где можно было рассчитывать на присутствие военной силы или кому грозила опасность черкесского набега, мчались нарочные; мелкие части спешили соединиться и усилиться; одиночки и бессильные прятались где-нибудь. Поднималась «тревога». Горнисты и барабанщики, где они были, играли в рожки и били в барабаны «на тревогу». На дальние расстояния весть о тревоге подавали выстрелами из пушки. И туда, где была тревога, из разных кордонов и мест мчались вооруженные казачьи команды. Плохо приходилось неприятелю, когда объединенные силы казаков заставали его на месте преступления.

Так велась казаками защита границ. Чтобы держать ее на должной высоте, требовалось постоянное напряжение сил. Особенно трудно было это черноморцам на первых порах, когда заселялся ими край и они не успели еще освоиться с особенностями его.