История Кубанского казачьего войска - Федор Щербина

Хотя черноморцам по наследству достался готовый уже план укреплений, но к нему нужно было приспособиться. Граница, отделявшая земли казаков от земель черкесов, укреплена была почти исключительно кордонами или постами. Крепости были только в Екатеринодаре да в Фанагории, но последняя даже не входила в общую систему охранных пограничных укреплений. Между кордонами на небольших расстояниях устроены были пикеты или, как называли их казаки, «бикеты», еще более мелкие пункты для наблюдения за неприятелем. В немногих местах поставлены были батарейки, что-то среднее между постом и пикетом. Все эти укрепленные пункты связывались уже живыми людьми, главным образом разъездами.

Кордон имел вид крепости. Он был обнесен рвом и плетнем, имел помещения для войска, лошадей и боевых запасов, располагал пушками и достаточным по тому времени количеством людей.

Батарейка назначалась исключительно для пушечной пальбы. Она была опорным пунктом при военных операциях на случай наступлений на неприятеля или отступлений от него.

Пикет представлял собой простой шалаш с вышкой для наблюдения, обнесенный двойным, засыпанным землей, плетнем, за которым укрывались казаки.

Разъезд составлялся из небольшой партии конных казаков под командой офицера, урядника или просто опытного казака. Были разъезды дневные и ночные. Те и другие обязаны были по глухим тропам и укромным местам выслеживать неприятеля и, открыв его, немедленно давать знать о том в кордоны, селения и разным частям войска.

Наконец, «залогами» назывались небольшие команды из пеших казаков. Они «залегали» обыкновенно ночью в камышах, в кустарниках, в лесу по главным ходовым местам, по которым черкесы пробирались из-за Кубани, и назывались также «секретами».

Чтобы обслуживать границу при таких скромных условиях военной техники, требовалось известное количество боевых сил. Нужны были офицеры, артиллеристы и, главное, расторопные казаки. Силами этими снабжали Кордонную линию куренные селения. Каждый курень был приписан к известному кордону и с ним одним только и ведался. Так расписаны были по кордонам все черноморские поселения с принадлежавшими им хуторами. Это, что называется, была поставка казака на кордоны натурой, казака готового, вооруженного и снабженного даже продовольствием. Все это давалось самим населением и куренными обществами.

Но в первые годы существования вой-ска сил у него было мало и самое войско не устроено. Тяжелая и без того кордонная служба еще более отягощалась этими двумя обстоятельствами.

В августе 1797 года один из казачьих полковников доносил войсковому есаулу Гулику, что казаки, бывшие под его командой на девяти кордонных дистанциях, так ослабели и отощали от напряженной службы, что многие даже заболели. Сторожить границу приходилось неусыпно днем и ночью. Полковник просил войскового есаула дать небольшую передышку, «хоть малое послабление» его казакам. Это были обычные жалобы казаков в то переходное время.

Тяжелое положение казаков в отдельных случаях усугублялось неправильным распределением куренных селений по кордонам. Некоторые курени были приписаны не к ближайшим к ним кордонам, а к отдаленным. Самые курени переходили с места на место и часто за десятки и сотню верст от старого «кишлища» и ближайшего кордона. Так как казаки содержались по кордонам на собственный счет, то доставлять хлеб и др. предметы домашнего обихода таким удаленным от кордонов куреням было тяжело и убыточно. В апреле 1810 года жители куреня Деревянковского просили отчислить их от Староредутского кордона, как очень далеко отстоявшего от их куреня, и приписать к какому-либо другому, ближайшему кордону. За четыре года службы на Староредутском кордоне, писали деревянковцы, «они пришли в крайнее отягощение», так как приходилось приво-зить провиант на кордон издалека и терпеть большие стеснения от невозможности сообщения с куренем.

Кроме того, на казачье население сразу были наложены некоторые непосильные повинности. Казаков было мало, не хватало для надлежащей охраны границы, а их требовали иногда еще на службу за пределы войска. Так, в мае 1800 года генерал-инженер фон-дер-Вельде просил Бурсака выслать 25 казаков с старшиной для конвоя 50 невольников, которым поручено было заготовить для топлива камыш в Темрюкском лимане, а также 26 казаков к урочищу Белая гора и в Тамань для надзора за другими 50 невольниками, ломавшими камень. Невольники эти содержались в Керченской крепости и посылались на казенные работы.

Наконец, тяжесть кордонной службы обусловливалась и собственным неустройством военных частей у казаков. До 1800 года в Черномории не было других войск, кроме своих казачьих. Нужно было усилить кордонные команды, посылались по куреням распоряжения – и из куреней являлись необходимые силы. Требовалось собрать целый полк, писался приказ от наказного атамана – и полк собирался. В марте 1800 года Бурсак приказал сформировать пятисотенный полк для усиления охраны границы, и полк был немедленно составлен. Одним словом, каждый раз, когда обнаруживалась нужда в войске, приказами начальства формировались команды, партии и целые полки. А при таком порядке дел были недоборы, заминки, одни казаки скрывались, другие попадали в формируемую часть сверх очереди. Вообще же и в войске, и на Кордонной линии ощущался явный недостаток в военных силах. Казаков было мало, а службой они были обременены чрезмерно.

Чтобы облегчить казаков по кордонной службе и лучше обеспечить войсками границу, в апреле 1800 года по Высочайшему повелению были направлены в Черноморию два егерских полка генерала Драшковича и полковника Лейхнера. Оба полка были расположены частями на всем протяжении Черноморской пограничной линии, начиная от Тамани и до Усть-лабы, преимущественно по казачьим куреням. На черноморцев, которых должны были защищать эти полки, возложены были, однако, тяжкие по тому времени натуральные повинности: подводная, постойная и по снабжению егерей топливом. Черноморцы не успели еще устроить как следует для себя жилищ, а с них потребовали помещений для двух полков; черноморцам некогда и нечем было перевозить свое имущество, а они должны были нести подводную повинность и для егерских полков. Но особенно тяжелой повинностью оказалось заготовление топлива для егерей. Так, для отопления только одной Фонагорийской крепости, где находилась часть егерей, посылались из разных мест Черномории казаки с подводами за 200 и 300 верст с места жительства, и, выражаясь словами рапорта Государю, «по 40 пар волов почти беспрерывно упражнялись в перевозке топлива».

Казаки находили несправедливыми эти повинности и жаловались на их тяжесть. Так же относилась к расквартированию егерей в Черномории и войсковая администрация. Когда в 1803 году войсковой администрации предложено было построить казармы для егерских полков и тем снять с казаков тяжелую постойную повинность, то она категорически отказалась исполнить это предложение. Войсковая канцелярия указала на то, что войско не обязано было производить такие затраты, да и средств для этого не имело, и что в действительности не было никакой надобности в присутствии егерских полков в Черномории.

На самом деле, егеря, как пехотинцы, были совершенно бесполезны при быстрых и неожиданных набегах черкесских всадников. Они не в состоянии были их преследовать. К тому же они совсем не несли той военной тяготы, которая ложилась на казаков. Между тем как казаки сторожили черкесов на самой Линии, несли напряженную службу на кордонах и пикетах, выставляя дневные и ночные разъезды и посылая казаков на ночь в «залоги» по секретным местам, егеря находились в казачьих селениях и населенных пунктах, как Екатеринодар или Фонагорийская крепость. Если прибавить к этому претензии егерских командиров и офицеров, неоднократно пытавшихся подчинить казаков и заправлять кордонными командами, то неудивительно, что сами казаки и их начальство видели в егерях не защитников края, а обузу. Казачье начальство поэтому неоднократно просило перевести из Черномории егерей в другие места, как ничего не сделавших для защиты края, обещая со своей стороны справляться с черкесами при помощи одних собственных казачьих сил.