Разбойничьи Острова - Яна Вальд

— Теперь пойдешь за меня?

Кокетливый девичий смех:

— Не знаю. Но подумаю.

На Теора влюбленная пара даже не обернулась. Он прошел мимо, в душе хохоча до упаду, и вдруг остановился. Он ведь понятия не имеет, где искать Наэва, а голубки хотят лишь одного — что бы их оставили в покое. Была не была.

— Брат, — окликнул Теор мужчину из темноты, — здесь ли Наэв, сын Авы и Сагитта?

Темнота недовольно отозвалась:

— Выбранный Главарь? Конечно, здесь, в своем доме.

Ну, конечно, ведь дом Наэва уцелел. Где же еще ему быть? Выбранный Главарь… Наэв всегда был из тех покорных ничтожеств, что так нравятся Совету. Теору следовало идти дальше и перестать испытывать судьбу, но еще один вопрос так и рвался наружу. Он ведь до сих пор не знал, жива ли сестренка.

— А Дельфина? Она тоже здесь?

На сей раз ему ответила девушка, довольно злобно попросила оставить Дельфину в покое хоть на одну ночь. Жива, значит. В голосе девушки Теор уловил тень подозрения, возможно, раньше, чем она сама осознала: что-то не так с человеком из ночи. Мара знает, что он сказал не так, и хвала всем богам за то, что островитяне не приучены подозревать друг друга. Девушка вот-вот спросит, кто он, — Теор решил опередить вопрос. Засмеялся:

— Договоримся, тэру. Если пообещаешь сказать своему жениху «да», я согласен до утра не будить Дельфину. После всего, что было, мы заслужили погулять на свадьбе.

Уверенность успокаивает. Теору ответил смех, и он пошел дальше, оставив пару целоваться в темноте.

Уцелевшие дома были забиты до отказа. Теор пока не знал, как проникнуть внутрь незаметно и мгновенно отличить Наэва среди спящих. Но знал, что нет для него препятствий. Молодого Герцога целая армия не спасла от его кинжала. Теор сам — словно кинжал, пронзающий плоть судьбы. И судьба покоряется ему, потому что у нее нет выбора. В его голове сложилось два-три плана, и хоть один обязательно бы сработал. Если бы Теор не забыл смотреть под ноги.

Взвизгнул шерстяной клубок — сперва обиженно, потом по-щенячье радостно. На Островах не было воров и хищных животных, собак здесь держали пастушьих, не сторожевых. Щенок, на которого Теор наступил, всего лишь кинулся к нему ласкаться, но он стал тем первым камнем, который сдвигает с места лавину. Закричала девушка, с которой Теор только что говорил:

— Орех! Орех нашелся! — и тут же оказалась рядом с факелом в руках. Осветила и щенка, и лицо незнакомца. Миг замешательства — а потом она завопила на весь берег:

— Предатель!

Берег Чаек пробудился мгновенно. Оттолкнув ее, Теор бросился в темноту.

Ночь ожила, заметалась сотней голосов и огней. Единственный приказ завладел берегом — схватить предателя живым. Вот уж действительно вызов! “Казнить хотите? Не бывать тому!”. Не может лучший из лучших попасться так глупо, из-за собачонки!

Трое мужчин перегородили ему дорогу. Один показался Наэвом, но в потемках Теор не мог быть уверен. А убить случайного тэру не хотел — и так слишком много на нем крови. Он легко перебросил через себя одного, перехватил занесенную руку с мечом другого, ударил кого поддых, кого снизу в челюсть, оставил троих кататься на земле в полу-обмороке. Еще кто-то навалился на него у остатков частокола — тоже не справился. Теор перемахнул через частокол и припал к земле, в мыслях уже просчитав каждый шаг. До Наэва сегодня было не добраться. “Что ж, бывший братец, ходи теперь по Островам, оглядываясь.”

Путь к бегству оставался один — к скалам. Пещера уже доказала, что может быть идеальной лазейкой, а тэру дважды подумают, прежде, чем искать его там в прилив. Говорят, что Пещера не отпустит того, кто заслужил смерти. Теор заслужил сотню раз. Неужели честь покончить с ним достанется простой воде? А может он, сын Алтимара, не способен утонуть? Ведь на Берегу Зубов уже пробовал. Беглец засмеялся — ему действительно любопытно было, как встретит его Пещера. Кому страшно, пусть считает себя регинской девчонкой, а он напоследок еще отрежет Маре хвост. И убьют его не раньше, чем он сам позволит. Не раньше Наэва.

Теор приподнялся, решив, что достаточно скрыт темнотой, что бы тихо ускользнуть. И даже не сразу понял, что произошло. Резкая боль, горячая струя по спине, туман перед глазами. Стрела! Значит, все-таки уязвим! Еще мгновение сын Тины не верил — слишком темно для лучниц! Потом не верил, что всего одна стрела может его остановить. И, наконец, удивленно понял, что падает. Полоснула мысль о кинжале. Акулий Зуб, который он берег столько лет, сломают и бросят в грязь. Акулий Зуб — его последний друг, и последним осознанным движением Теор отшвырнул его в сторону. Авось не найдут. Потом нахлынула тьма.

Многие спрашивали потом девушку из темноты, Дэльфу, как смогла она узнать предателя, — ведь видела его последний раз еще совсем маленькой. Она пожимала плечами. Дети всегда ладили с Теором, и Дэльфа не была исключением. Когда-то качал ее на руках, вырезал ей игрушки, был для нее самым добрым из взрослых — и вдруг оказался плохим. Для дочери Дельфины Теор остался ярчайшим воспоминанием детства. Он удивительно мало изменился, он не постарел, как не стареют боги, — впервые это сыграло против него.

Бывший тэру слышал, как кому-то не дали прикончить его сразу.

— Его будут судить все, — очень мягко уговаривал голос Наэва. — Меда, дорогая моя, я знаю, что ты чувствуешь. Уж поверь, знаю, хоть мои все живы… Но это не только твое горе.

Меда? Теор так и не решил, взвыть от позора или хохотать. После стольких битв и сильнейших противников его свалила первая трусиха Островов. Было холодно, беспросветно темно и больно, будто тело рвут на части. Несколько минут боль застилала весь мир, потом сжалась в горящую точку в плече. Потом прозвучал приговор:

— Ничего, не подохнет.

Теор с трудом открыл глаза. По лицу текла вода, словно он только что вынырнул на поверхность, тело надежно стянули веревки. Теор закрыл глаза. Все правильно, с ним обошлись именно так, как он и ожидал: стрелу вынули, рану промыли и перевязали, чтоб он дожил до казни, — похоже, он и вправду не умирает. Связали, а потом уже окатили водой, приводя в чувства. И вот он, когда-то лучший, попался так нелепо, и связанным лежит у ног заклятого врага — Наэва, Выбранного Главаря и старейшины Берега Чаек. Значит, все кончено. На памяти Теора никто из