Река без берегов. Часть вторая. Свидетельство Густава Аниаса Хорна. Книга первая - Ханс Хенни Янн

Для анекдотической истории такого наблюдения мало. Анекдотическая история в конце концов сложилась, из кусочков, но произошло это позже.

Дело кончилось тем, что доктор Сен-Мишель пожаловался нам с Тутайном. Дескать, Скуур, когда они собирались пристать к берегу, повернул тяжелое латунное колесо гребного винта не вовремя или неправильно, перепутав левое с правым, — теперь уже толком не разберешься; во всяком случае, лодка не снизила скорость и возникла опасность, что она на полном ходу врежется в мол. Чтобы избежать этого, Скуур в последний момент резко изменил курс, отсоединил пропеллер от мотора, после чего судно, уже не способное к маневру, проскользнуло мимо мола и оказалось выброшенным на берег — что было неизбежно — неподалеку от лодочного сарая. Доктор дважды, в полном отчаянии, выкрикнул имя Скуура, потом голос у него пропал. На причале тем временем Адриан Мольде исполнял ликующий дикарский танец. Он вскидывал руки и ноги, кричал, высоко подпрыгивал, не умея справиться со своим восторгом… С самой лодкой ничего плохого не случилось. К ней подбежали несколько мужчин, в том числе Элленд и мы, — и столкнули ее с гальки, в которую она ткнулась носом, обратно в воду.

Когда мы уже сидели за столом, доктор Сен-Мишель сказал: «Боюсь, если я когда-нибудь встречусь с Адрианом без свидетелей, я убью его».

Об ошибках Скуура доктор отозвался отнюдь не снисходительно. Скууру пришлось утешаться тем, что он услышал от Адриана: что шкипер-де выполнил спасательный маневр грандиозно.

Как ни странно, эпизоды наподобие этого всегда наносили вред репутации доктора. Теперь еще и Элленд торчал на крыльце отеля и со смехом, потирая руки, спешил сообщить каждому, кто проходил мимо:

«Нашего доктора выбросило на мель».

Эффект был таким же, как если бы он говорил: «Взгляните на доктора: он маленько свихнулся. Но ведь это курам на смех: иметь свихнувшегося доктора».

Доктору Сен-Мишелю приходилось держать себя в узде. После случившегося он слишком часто стал говорить, что, мол, какое-то происшествие привело его в бешенство, или — что он сам взбешен, впал в бешенство. Иногда сквозь такие фразы просвечивало и желание убить кого-то… У него была прелестная дочка, восемнадцати или девятнадцати лет; она изучала уж не знаю какие дисциплины в Осло. Так вот, доктор поклялся, что убьет первого, кто попытается ее соблазнить. Доктор был рыцарем и в отношении собственной дочери — и ревновал ее, как настоящий влюбленный. Но она уже перестала понимать, какое ему дело до ее соблазнителей.

Отношения между доктором Сен-Мишелем и Скууром ухудшились. Скуур был не только стар и физически немощен, но уже и соображал плохо. Вряд ли он хоть что-то понимал, когда доктор пытался с ним поговорить. Зато — несмотря на свою глухоту — прекрасно улавливал хамские замечания, отпускаемые в адрес его хозяина. Насмешки и злорадство согревают душу даже тогда, когда всякое другое пламя уже погасло… В общем, в ту анекдотическую историю, которой еще только предстояло сложиться, Скуур тоже внес свой посильный вклад.

Случилось это в разгар лета: дни были теплые, но вечера уже наступали рано. В нашем отеле остановилась приехавшая из Мюрдала незнакомая дама. Она, судя по ее брошенным вскользь словам, жила с мужем где-то на западном побережье. Одета — скорее броско, чем аристократично. Возраст оценить трудно: ей могло бы быть и тридцать пять, и сорок пять. Дама отличалась живым умом. За столом доктор Сен-Мишель был любезен как никогда. Он уже воспламенился. Спрашивал то одно, то другое. И узнал, что гостья здесь проездом — по пути в Лердал. Там она собирается дождаться мужа, который должен прибыть пароходом из Бергена. Она сама — поскольку ее время не так ограничено, как у него, — выбрала кружной путь через Осло. Этой ночью она намерена покинуть Ванген.

Доктор Сен-Мишель тотчас предложил ей воспользоваться вместо парохода принадлежащей ему моторной лодкой. Он, мол, отплывает вскоре после полудня. К вечеру они будут в Лердале. Для нее такая поездка окажется полной незабываемых впечатлений — в отличие от ночного плавания на пароходе.

Дама не отклонила эту идею, но высказала свои опасения: дескать, ее друг и партнер по браку определенно приедет в Лердал к полудню следующего дня и будет очень огорчен, если не найдет ее там. Он слишком чувствителен, сказала она двусмысленно.

Доктор Сен-Мишель успокоил ее с помощью многих хороших слов. Скуур после полуденной трапезы получил приказ держать лодку в готовности. В лавке прикупили кое-какие запасы. Стина упаковала корзину для пикника. Чемоданы прекрасной гостьи отнесли вниз к причалу. Путешественникам предстояло провести вместе великолепный погожий день. Скуур поднял флаг.

Смеющийся Элленд опять стоял на крыльце, уже когда моторная лодка отчалила, потирал руки и возвещал: «Доктор сегодня торопится. Он должен показать даме наш фьорд. У него слабость к женщинам».

Насколько многообещающе эта поездка началась, настолько же унизительным было ее продолжение. Уже вскоре за Бейтеленом — пока доктор и его спутница любовались великолепием лишенных растительности крутых гор, обрамляющих разветвление фьорда, — мотор отказал. Короткий щелчок в выхлопной трубе… и машина остановилась. Все попытки вновь запустить ее ни к чему не привели. Скуур, впрочем, довольно быстро сдался. Сказал, что он, мол, старый человек и не может крутить тяжелый маховик, как если бы это была ручка шарманки. Доктор Сен-Мишель доработался до того, что на ладонях у него появились большие пузыри. Но толку от его усилий было так же мало, как от бессмысленных советов Скуура. Пришлось смириться с неизбежностью. Сколько-то времени они еще подождали, не принимая никакого решения, — в надежде, что машина все же одумается. Подрегулировали механизм, проверили подачу горючего, снова разогрели запальные головки. Наконец врач еще раз покрутил пусковую ручку. Но мотор оставался мертвым. Проходили часы. Сгустились сумерки. Чужая жена неизвестного мужчины начала беспокоиться. Ее опасения принудили доктора Сен-Мишеля в ускоренном порядке принять какие-то меры. Он дал Скууру весло, сам взял второе и объяснил старику, что, хоть лодка моторная, но к берегу они будут грести. Скуура такая идея не вдохновила; однако хозяин к его возражениям не прислушался, и шкиперу пришлось подчиниться. С молчаливым рвением доктор трудился впереди, стоя рядом с каютой; Скуур — хоть и против воли, но усердно — делал то же самое на корме. Доктор Сен-Мишель сказал что-то старому шкиперу. Но в тот вечер старик был еще более глухим, чем обычно. Доктор громко окликнул Скуура. Теперь шкипер понял, что от него чего-то хотят, и бросил весло. Когда он приблизился к говорящему рту доктора Сен-Мишеля, того вдруг охватил страх перед злым роком. Доктор крикнул:

— Скуур, весло… Скуур!

Они оба бросились на корму. И как раз застали момент, когда и ручка весла плюхнулась в воду. Лодка медленно удалялась от глупой деревяшки, канувшей в темные воды фьорда и в темную ночь. И опять дело дошло до того, что доктору захотелось совершить убийство. Он принялся бранить старика. Скуур же только повторял:

— Доктор, вы сами меня позвали.