Дом у кладбища - Джозеф Шеридан Ле Фаню

— Но если даже предположить, мадам, что это так и есть, — его преподобие имел в виду поразительное утверждение собеседницы, будто она была обвенчана с Наттером, — не решитесь же вы прогнать бедную женщину на улицу без гроша в кармане, чтобы она пробавлялась подаянием?

— Ваша приятельница сверху, сэр, вознамерилась до конца своих дней изображать из себя важную даму, — промяукала М. М., скрывая за притворно кротким тоном злобу, — за мой счет и мне назло. Двадцать — или почти двадцать — долгих лет она жила с моим мужем, расточала мое имущество, а меня заставляла прозябать в бедности. Что досталось мне от нее за все эти годы? Ничего, даже такой вот сухой корки — ха-ха! — она не разрешила моему мужу послать мне ни строчки, ни шиллинга. Я думаю, она остается должна за свое содержание здесь, в принадлежащем мне доме и за счет моих средств, две тысячи фунтов, не меньше. Вот и прикиньте, сэр, и мой адвокат советует потребовать уплаты.

— Скорее предъявить ей счет, мэм, и вместе с тем высказать готовность, если она признает ваши права, пойти на разумные уступки, какие вам рекомендуют, — вмешался Грязный Дейви.

— Вот именно, — согласилась мадам Мэри. — Не нужны мне ее жалкие гроши. Тысячу фунтов пусть заплатит, а остаток я ей прощу — я согласна проявить умеренность, сэр. А если откажется, я отправлю ее в тюрьму, и пусть там гниет.

— Видите ли, сэр, — продолжал адвокат, — ваша клиентка, то есть ваша приятельница, фактически взяла на себя управление имуществом… Все деньги покойного джентльмена проходили, знаете ли, через ее руки… управление или распоряжение имуществом покойного Чарлза Наттера… И суд справедливости должен потребовать у нее отчета. Нам прекрасно известно, какие суммы проходили ежегодно через ее руки… если она сумеет доказать, что та или иная сумма израсходована честно, то мы не станем предъявлять претензии, но, так или иначе, баланс должен быть нам представлен.

— Баланс! — вскричал вконец разъяренный священнослужитель. — Еще немного таких разумных уступок, и ты у меня побалансируешь под ближайшим суком с петлей на шее.

— Ах так — вы мне угрожаете, сэр! — воскликнул хитрый законник.

— Вы врете как сивый мерин, сэр! Прошу прощения, мэм. Вам что, не известна разница между угрозой и предупреждением — вы, негодяй? — прогремел его преподобие.

— Вы пытаетесь толкнуть меня на нарушение спокойствия. Присутствующие это засвидетельствуют.

— Снова врешь, жирный боров. На что я тебя пытаюсь толкнуть, так это на сохранение спокойствия. Послушайте меня вы оба: леди, находящуюся наверху, хозяйку этого дома и вдову несчастного Чарлза Наттера — миссис Салли Наттер, говорю я — любят все в этом приходе. Стоит им прослышать, что произошло, и сюда сбегутся парни из Палмерзтауна, Каслнока и Чейплизода — это так же верно, как то, что вы противоправно завладели этим домом и имением; они вышвырнут вас обоих в реку или вздернут как пару обычных разбойников, какими вы, без сомнения… не являетесь, — добавил отец Роуч, внезапно вспомнив об уважении к закону.

— Кто это? — спросила дама, чьи рысьи глаза разглядели в дверном проеме прошедшего по темному коридору Пата Морана.

— Это мистер Моран, человек весьма уважаемый и с крепкими мускулами; он пришел, мадам, чтобы защитить владения миссис Салли Наттер, нашей доброй знакомой и соседки, мэм, — отвечал священник.

— Как вам угодно, сэр, — заявил адвокат, — но вы готовите себе и своей приятельнице немалые сложности; ваши поступки могут быть истолкованы как незаконное выселение и отнятие имущества, vi et armis;[58]моей клиентке это только на руку. Не сомневайтесь, сэр, за насильственное ущемление прав мы потребуем законной компенсации; как вы убедитесь, мы можем обвинить вас на основании не только гражданского, но и уголовного права.

— Так вот… поймите меня правильно… и не извольте делать вид, что не понимаете, — проговорил священник; он чувствовал себя не совсем уверенно, потому что ранее имел уже одно или два столкновения с законом, которые оставили после себя не совсем приятные воспоминания. — Я… мистер Моран… мы находимся здесь, сэр… мы оба, как видите… с мирными намерениями… и… все такое… и по просьбе миссис Салли Наттер… это также заметьте… по ее особому желанию… и скажу вам больше… если вы вздумаете затеять здесь шум… я явлюсь с судьей и солдатами, а уж они поступят с вами в соответствии — заметьте — со всяческим правом: гражданским, человеческим, уголовным, правом справедливости, божественным правом… Вот и прикинь, ты… ты… гора, родившая мышь… прошу прощения, мэм.

— Благодарю… это нас устраивает, сэр, — лениво прокудахтал законник.

— А теперь я засвидетельствую свое нижайшее почтение миссис Салли Наттер.

Отец Роуч сопроводил свои слова торжественным поклоном в сторону Мэри Мэтчуелл; та с пронзительным смешком бросила ему вслед:

— Вы имеете в виду леди из спальни, ваше преподобие?

Грязный Дейви вновь издал хриплое кудахтанье.

Это ничуть не смутило служителя церкви; решительно поднявшись по лестнице, он был радостно встречен честной Бетти, которая узнала его мягкий ирландский акцент, и застал бедную Салли Наттер в паническом страхе, едва не вытеснившем из ее груди горестные чувства. Отец Роуч в меру своих сил утешил и ободрил несчастную леди, но на просьбу остаться в доме на всю ночь дал такой ответ.

— Дорогая мэм, — он поднял руку и, прикрыв глаза, качнул головой, — вы забываете о моем сане. В доме полно женщин. Моя дорогая миссис Наттер, я… я не смею о таком даже помыслить, а кроме того, — произнес он, внезапно встрепенувшись, поскольку вспомнил о гусе, который мог подгореть, — меня призывает религиозный долг… священное таинство… пара ожидает венчания; но Пат Моран будет здесь до утра и не даст им разгуляться, а потом я и сам зайду вас проведать. Так что покорный ваш слуга, миссис Наттер, и Бог да благословит вас, моя дорогая мэм.

С этими прощальными словами священнослужитель удалился. На дороге он обернулся, бросил взгляд на знакомые очертания Мельниц, плотную кучку труб, два мигающих огонька и задумался о том, какая внезапная и ужасная перемена судьбы постигла это место и его обитателей, какое жуткое проклятие на них обрушилось, превратив этот мирный приют в обиталище нечистой силы и гнездовье стервятников.

На следующее утро, в десять, доктор Тул привез новости, всколыхнувшие всю деревню. Дознание перенесли на вечер, чтобы можно было пригласить нескольких свидетелей, которые, как надеялись, были способны пролить свет на происшедшее. Доктору Тулу было предложено предварительно опознать тело и ответить на вопросы.

— Но, — добавил доктор, когда разглагольствовал в большой гостиной «Феникса», — хотя лицо похоже как две капли воды, мне бросилось в глаза, что лоб чуточку шире. Э, нет, сказал я, за пять минут тут не разберешься. У Чарлза Наттера был перелом в середине левой плечевой кости — я его лечил; в месте перелома должно быть характерное утолщение; кроме того, он получил удар шпагой в правое плечо, и там имелся отчетливо различимый рубец, а еще у Наттера не хватало двух нижних зубов. Ну да, зубов действительно не хватало — но трех, а не двух; обнажив плечевую кость, я установил, что она не была сломана, с правым плечом тоже все в порядке, а такой развитой дельтовидной мышцы и бицепса, как у Наттера, там не было и в помине. И я сразу так и заявил: это может быть кто угодно, но только не Чарлз Наттер, клянусь вам, джентльмены; и не успел я договорить, как тело опознали: это оказался французский парикмахер, который прибыл недавно из Парижа; как вы помните, он переплывал Лиффи на старом пароме, свалился в воду и утонул! На том история и кончилась, но это еще не все. Однако, джентльмены, — продолжал Тул твердо, со значительным видом, как говорят, когда собираются поразить слушателей неожиданным известием, — к сожалению, должен вам объявить, что бедный Чарлз Наттер сидит в тюрьме.