Над бездной - Барбара Делински

– Я сейчас съезжу и что-нибудь привезу, – крикнул им вслед Ноа.

– Тогда обязательно какие-нибудь мексиканские блюда, – крикнула ему в ответ Нонни.

– Но я не могу есть острую пищу!

– Тогда мы будем готовить сами!

Ноа проследил за тем, как они скрылись за дверью. Он вспомнил, как Сара проводила время с женой и с ним. Тогда, помнится, девочке было очень хорошо. Но с Нонни у Сары отношения наладились сразу, и это было видно по их довольным лица. Да, Нонни оказалась настоящей находкой, истинным даром для Сары.

Сара отлично управлялась с девочкой, хотя не имела опыта в общении с маленькими. Она вполне сносно держала ребенка и играла с ним не хуже любой сиделки. Ноа даже не предполагал, что Сара таит в себе столько нежных чувств. Она всегда была тихой и сосредоточенной девочкой, временами даже мрачной, но в этом доме она улыбалась, разговаривала и вообще принимала деятельное участие в событиях.

Он потянулся к Пейдж и взял ее за руку.

– О чем ты думаешь?

– О том же, о чем и ты, – сказала она со вздохом. – Можно подумать, что Сами – ее сестра.

– А ведь она могла бы ею стать.

– Что ж, хорошо.

– Это стоит обсудить.

– Очень мило с твоей стороны напомнить об этом. Ведь не тебя просят бросить все, что ты строил в течение всей жизни. – Она попыталась высвободить пальцы из руки Ноа, но тот не позволил.

– Перестань, Пейдж. И раньше людям приходилось переезжать с места на место. – Ах, вот в чем дело! Для тебя это не просто переезд, не так ли? Больше всякого переезда тебя пугает привязанность.

Пейдж набрала в грудь побольше воздуха и выдохнула:

– Угу.

Это тоже нравилось Ноа в Пейдж. Честность. Он далеко не всегда готов был с ней соглашаться, особенно в данном случае, зато она выразила именно то, что чувствовала.

Ноа попытался как-то урезонить Пейдж.

– Но твое «угу» не имеет никакого смысла. Вся твоя жизнь – сплошная привязанность, это и по тебе видно.

– В определенной сфере деятельности – несомненно.

– Почему не во всех сферах?

– Потому что спрос слишком велик.

– Значит, ты отказываешься, – произнес он с долей горечи в голосе. Он и в самом деле обиделся, что Пейдж не намерена рискнуть и выйти за него замуж. И обиделся не только за себя, но и за Сару.

– Я не совсем об этом.

– Об этом, об этом, мне-то совершенно ясно.

– Нет. Просто я могу видеть то, на что не гожусь. Я боюсь убедиться в этом на практике.

– И по этой причине ты отказываешься от самого лучшего, что может предложить жизнь. Быть с человеком, которого любишь, – вот лучший вид привязанности, который только я знаю. За подобную привязанность все одинокие люди в мире готовы отдать все, что угодно. Вспомни о своей подруге Маре.

– Я именно этим и занимаюсь почти все свободное время.

– Ты думаешь, она стала бы протестовать против такого рода обязательств, как делаешь ты?

– Так нечестно, Ноа.

– Согласен, – сказал он, придвигаясь ближе, – но отчаянные обстоятельства, в которых я оказался по твоей милости, требуют чрезвычайных мер. Ты же сопротивляешься. И пытаешься увильнуть от прямого ответа. Но почему? Потому, что твои родители смотрели на тебя как на бремя? По-твоему, выходит, что и семейная жизнь – тоже бремя. Ну хорошо, а что же тогда представляете собой все вы, живущие в этом доме, – ты, Нонни и Сами? Самую настоящую семью. А разве жизнь с ними обременяет тебя? То же самое будет и тогда, когда к вам присоединимся мы с Сарой. Ведь тебе нравится, когда мы с вами? Нравится. Так в чем же дело?

Пейдж удалось освободить свою руку, и она положила ее к себе на колено.

– Моя жизнь раньше была такой простой. И вдруг появляешься ты и просишь, чтобы я стала одновременно и женой, и матерью. Мало этого. Ты еще хочешь, чтобы я бросила свою практику и переехала с тобой в Санта-Фе.

– Это еще под вопросом, – отразил наступление Ноа, полагая, что лучше не покушаться так решительно на все. В ответ она лишь одарила его насмешливым взглядом.

– Под вопросом? Чрезвычайно романтично ты выражаешь свои мысли.

– Я говорю о том, что еще неизвестно, придется ли нам вообще уезжать из Таккера.

– Ну и чудесно. Если ты останешься здесь, мы сможем продолжать жить так, как живем.

– Что подходит тебе как нельзя лучше. Ты сможешь сохранить свою драгоценную работу и вдобавок поиграть в семью. Но как только почувствуешь, что муж и дети тебя обременяют, ты просто улетишь от них, словно вольная пташка.

– Я никогда не сделаю ничего подобного.

– Именно, не сделаешь! Так почему бы нам тогда и вправду не пожениться?

– А разве для тебя столь уж важны формальности?

Ноа рассмеялся. И продолжая хохотать, не в силах остановиться.

– Ну и скора же ты на язычок, всегда можешь отговориться! Что бы я ни сказал.

– Своими словами ты лишь демонстрируешь собственное упрямство, – ввернула Пейдж. – Ты человек негибкий, Ноа. Стоит тебе забрать в голову какую-нибудь идею – что-нибудь вроде дополнительных занятий по вечерам в Маунт-Корте, – как ты готов двигаться к ее осуществлению, несмотря ни на что, пусть хоть вокруг потоп или пламя. Господи, Ноа! Ведь ты уже был женат и обжегся на этом. Зачем же, скажи на милость, тебе испытывать все эти прелести снова?

– Потому что на этот раз может выйти по-другому.

– А ты в этом уверен?

– Я так думаю.

– Что ж, значит, у тебя больше самоуверенности, чем у меня.

– Нет, – печально сказал он. – Просто мне хочется этого больше, чем тебе, в этом все и дело.

Чувствуя себя отвергнутым и полагая, что единственным выходом из создавшегося положения, если Пейдж его не любит, будет бегство из Таккера в Санта-Фе, он оставил Пейдж в одиночестве и пошел на кухню.

Пейдж совершенно не представляла, что ей теперь делать. Противоречивые мысли, одна другой удивительнее, витали у нее в голове. И этот сумбур, возникший в ее душе, не позволил ей сомкнуть глаз чуть ли не всю ночь. Любовь к Ноа была совершенно новым для нее чувством. Если бы он не был столь настойчивым, она могла бы обдумать его предложение в более спокойной обстановке и взвесить все «за» и «против». Но Ноа такой возможности ей предоставить не желал.

Он требовал от нее немедленного решения, к которому она пока не была готова.

На следующий день, после того как она завершила привычный круг ежедневных обязанностей, раздался звонок из агентства по усыновлению от Джоан Феликс, повергший ее в еще большее раздумье и поставивший чрезвычайно важный вопрос, требовавший немедленного разрешения.