Любовь во времена Тюдоров. Обрученные судьбой - Ольга Васильевна Болгова

хриплый голос, и Перси, обернувшись, увидел грузную фигуру короля Генриха. Изрядно хромая, он подходил к ним, держа в одной руке меч, а другой зажимая плечо – меж пальцев, обтянутых желтой кожей перчатки, сочилась кровь.

– Ваше величество? – пробормотал Ральф, скорее изображая удивление, чем удивляясь явлению в этом маленьком сельском дворе короля всей Британии и главы Английской Церкви.

– Дьявол вас раздери! – прогремел король. – Вы пришли убить меня, Перси?

– Разрази меня гром! – рявкнул в ответ Ральф. – Напротив, ваше величество, убить вас пришли другие, вон один из них… – он указал мечом в сторону своего недавнего соперника, темной грудой лежащего на земле.

– Я все видел, сэр Ральф, – кивнул король. – Вы отважно дрались, а мои люди – предатели! Мерзавцы!

Он разразился потоком ругательств, словно матрос в портовом кабаке, и, вылив бранными словами страх и неистовство, замолчал, оглядываясь вокруг.

– Ваши люди были застигнуты врасплох, двое у ворот сразу убиты или ранены, но и напавшие понесли потери, – сказал Ральф, протирая перчаткой меч и отправляя его в ножны. Поднял с земли испускающий последние языки пламени факел, что выпал из руки лежащего в луже крови человека – тот был мертв.

– Роб Фаулз, смелый парень, – кивнул в его сторону король. – Успел факелом отразить первый удар, и если бы не он, я бы сейчас с вами не беседовал.

Джонатан склонился над раненым, им оказался второй стражник.

– Совсем плох.

– Посмотри его раны и перевяжи, – велел Ральф и стал оглядываться в поисках убитого им француза.

– Diablo! Они унесли трупы!

– Не всех. – Генрих подошел к последнему противнику Ральфа, наклонился к нему.

– Вы отправили его к праотцам, Перси, – произнес он. – Кто он?

– Не могу сказать, ваше величество, мне незнаком этот человек, как и остальные, что устроили эту битву. Но тот, кого я убил первым, говорил по-французски. И его тела здесь нет.

– Француз?! – король задумался, потом в упор уставился на Перси, буравя его глазами. – Но как вы оказались здесь, Перси? Каким образом?

– Случайно… – Ральф пожал плечами. – Услышал шум и крики о помощи. Решил, что на кого-то напали воры. Но вы ранены, ваше величество, нужно перевязать рану.

– Потом, – сказал Генрих, убирая меч и морщась от боли и злости. – Это ваш человек? – кивнул он в сторону Джонатана и, получив подтверждение, распорядился: – Закрой ворота и будь начеку. Хотя вряд ли они вернутся после того, как вы прошлись здесь своим мечом, Перси.

Джонатан, как умел, изобразил готовность служить и принялся задвигать тяжелую щеколду ворот, а Перси последовал за королем в дом, на пороге которого их не встретил мажордом и слуги не бросились навстречу изрядно взбешенному, окровавленному гостю и его сопровождающему. Возможно, попрятались от страха, как и хозяева.

– Мерзавцы! – хрипел король, остановившись посреди пустого зала. Кровавое пятно на его джеркине, не по-королевски простом, явно надетом с целью не бросаться в глаза, угрожающе расползалось.

«Не хватало, чтобы король истек кровью у меня на глазах», – подумал Перси, но рваться в лекари не стал, следуя за Генрихом почти верным подданным.

Очевидно было одно – король явился на тайное свидание, оставив в одиночестве королеву Джейн, а возле дома пассии его поджидали убийцы. Ральф отправился осматривать дом, пока король Генрих, забыв о ране и боли, рвал и метал, но опасался сдвинуться с места. Перси обнаружил лишь пустые комнаты и остывший обед в печи на кухне, он прихватил кусок холодного цыпленка и с аппетитом съел по пути – во рту с утра не было и маковой росинки.

Судя по всему, пассия короля поспешила убраться, забрав с собой всех домочадцев и слуг. В спальне к ткани балдахина кровати была изящно приколота записка – Ральф не сразу заметил ее, а заметив, прочитал. Записка была написана по-французски на благоухающем душистым ароматом чуть помятом листе.

«Генри, любовь моя! Нижайше склоняясь к Вашим стопам и целуя Ваши прекрасные глаза и прочие достоинства, молю о прощении в том, что вынуждена покинуть Вас, не предупредив, поскольку опасаюсь за свою жизнь и не хочу подвергать Вас опасности и заставлять ревновать. Мой вечный преследователь, имя которого не могу открыть, совсем повредился рассудком от ревности и может нанести удар, которого я не переживу.

Прощайте, навеки Ваша…»

Подпись пассии было трудно разобрать, но вся записка могла свидетельствовать о хорошо продуманном плане, в котором играла роль отходного маневра. Она же дала Ральфу прекрасную возможность воспользоваться этим маневром в целях собственной безопасности. Если из благих целей сунул голову в петлю, попытайся смазать веревку, чтобы она соскользнула с шеи. Перси оставил записку на месте, и вовремя, поскольку в комнату вошел король и тяжело опустился в кресло.

– Никого… Вы никого не обнаружили, Перси? Негодяи, канальи! Я здесь как в ловушке! Кто они, что вы знаете о них, рассказывайте! – возопил он.

– Я ничего не знаю, ваше величество, кроме того, что среди них был тот француз. Он выкрикнул что-то о… любовнике, гм, хм…

– Что?! – рыкнул король. – О любовнике? Но как вы сами оказались здесь, именно в этом месте? Вас втянули в заговор? Отвечайте, Перси!

– В заговор? В какой заговор? Я приехал в Виндзор… по семейным делам. Хотел здесь осмотреться и снять дом, чтобы перевезти жену из города в более тихое и чистое место, – сказал он, чувствуя, что должен ответить более основательно. – Сегодня побывал в Итоне и в Камдене, но там ничего подходящего не нашел и заехал в Виндзор. Как раз искал постоялый двор, чтобы остановиться на ночь…

Становясь спасителем короля, Перси решал трудную задачу – солгать так, чтобы ложь звучала как правда, иначе пришлось бы слишком многое объяснять, называть имена, известные или даже неизвестные ему, и, скорее всего, не на свободе. Ральфу пришлось призвать на помощь все свои невеликие дипломатические способности, чтобы пройти по тонкой грани меж ложью и правдой.

– …как вдруг услышал обрывки французской речи, что-то о неверной, которую накажут… Французы, подумал я, что они делают здесь, в сердце Англии, вечером? Не ожидал, что они станут убивать людей прямо на улице мирного города. Когда раздался призыв о помощи, я не мог пройти мимо и бросился на выручку англичан. Ваше появление, ваше величество, стало для меня полной неожиданностью.

Король пронзил Перси взглядом, затем откинулся на высокую спинку кресла, крякнув от боли.

– Что это? Что это там? – вдруг воскликнул он, указывая на записку на балдахине.

Перси поднял бровь, изобразив изумление, и открепив записку, подал ее королю. Тот углубился в чтение, хмурясь и сопя, словно дикий вепрь. Скомкал записку в кулаке, затем сунул ее за манжету, мрачно взглянул на Перси.

– Вы прочитали записку?

– Да, ваше величество, –