Приятный кошмар - Трейси Вульф

этом думать с тех самых пор, как он рассказал мне об этом минувшей ночью, и части меня хочется вопить от несправедливости всего этого. Хочется негодовать на те странные обстоятельства, которые свели нас вместе именно там и именно тогда, чтобы запустить весь этот процесс.

Если бы Джуд не был Принцем Кошмаров.

Если бы Каролина не была такой необузданной.

Если бы мною не владел страх потерять ее.

Если бы моя мать не была такой жесткой, непреклонной женщиной.

Если бы моя семья – если бы эта школа – действительно делали свою работу как должно и учили своих учеников ставить свои магические способности под контроль.

Так много «если бы». Так много утрат. Потому что, если бы что-то из всего этого обстояло иначе, возможно, Каролина до сих пор была бы жива. Возможно, она была бы сейчас с нами.

Возможно, все было бы в порядке.

Но все эти вещи именно таковы.

Однако из всего этого списка единственное, что не могло быть изменено, это то, что представляет собой Джуд.

Он Принц Кошмаров. И винить его в этом было бы так же нелепо и несправедливо, как винить дождь в том, что он мокрый.

И я делаю то единственное, что могу сделать, единственное, что кажется мне правильным. Я глубоко прячу боль, по крайней мере, пока, и вместо этого сосредоточиваюсь на любви.

Сделав шаг вперед, я беру его лицо в ладони так, чтобы он не мог отвернуться. Чтобы он не мог смотреть никуда, кроме как в мои глаза, и таким образом понимал, что то, что я говорю, правда. Чтобы он знал, что каждое мое слово я произношу всерьез.

– Я люблю тебя.

В ответ он только качает головой.

– Ты не можешь любить меня.

– Но это правда. – Я смотрю ему прямо в глаза. – Я знаю, кто ты. Знаю, что ты сделал. И знаю, что ты коришь себя за это каждый день. И будешь корить еще много лет. Но это все равно правда. И ты должен слышать меня. Должен верить мне. – Я делаю глубокий вдох и медленный выдох. И говорю ему то, что – я в этом абсолютно уверена – является правдой. – Это не твоя вина.

– Нет, Клементина, нет. – Он пытается сделать шаг назад, пытается отгородиться от правды, но я держу его крепко.

– Это не твоя вина, – повторяю я. – Это была не твоя вина, когда тебе было семь лет, и ты еще только начинал осознавать свою силу. Это была не твоя вина, когда тебе было четырнадцать, и ты на мгновение оступился. И то, что произошло минувшей ночью, тоже не было твоей виной. Тебе было семь лет, когда ты оказался в безвыходной ситуации в школе, которая обещала тебе защиту, но вместо этого бросила тебя на произвол судьбы. Это не твоя вина, Джуд.

Он не моргает, не дышит и даже не шевелится. Он просто стоит, не сводя с меня глаз, с каменным лицом, пока мое сердце не замирает от страха и мне не начинает казаться, что я сделала все только хуже.

Но затем это происходит. Я со сжавшимся горлом, затаив дыхание, смотрю, как его глаза – его загадочные, волшебные, чудные глаза – начинают меняться, и впервые за долгое время, а может быть, впервые вообще, стены, которыми он окружил себя, исчезают. И я наконец могу видеть глубины его прекрасной изломанной души.

И то, что я вижу в них, едва не ставит меня на колени. Потому что Джуд любит меня. Он по-настоящему любит меня, и я это вижу. Более того, я это чувствую. И ничто во всей моей несчастной жизни не казалось мне таким прекрасным.

– Я люблю тебя, – говорит он, и на этот раз ему не нужна игра, чтобы произнести эти слова.

– Я знаю, – отвечаю я. И встаю на цыпочки, чтобы припасть губами к его губам.

Глава 84

Я полностью погрузилась в это дело

Как только наши губы соприкасаются, все замирает.

Мое сердце.

Наш мир.

Даже само время.

Все останавливается, пока не остается только Джуд, только я, пока не остается ничего, кроме нас и этого мгновения, которое ждало своего часа целую жизнь – целую вечность.

Потребность друг в друге.

Дружба, соединившая нас.

Душевная мука.

Отпущение грехов.

Успокоение.

Страх.

Любовь.

Все это смешалось воедино.

В скольжении его рук по моей коже.

В нежной ласке его пальцев на моей щеке, на моем плече, на моем затылке.

В том, как его рот прижимается к моему рту.

Каждый момент из нашего прошлого и каждый момент того, что произойдет с нами потом, каким-то образом сливаются воедино, и я могу видеть их все.

Нежные и сексуальные.

Веселые и ужасные.

Легкие и сложные, сложнее, чем я когда-либо могла себе представить.

Они все здесь, тысячи точек света, разбросанные передо мной так близко, что я могу почти дотронуться до них. И Джуд присутствует в каждой из них.

Впервые в жизни я понимаю, почему древние греки видели человеческую жизнь в виде нити, которую прядут и в конце концов обрезают. Потому что именно это я вижу в это мгновение, когда Джуд и я видны со всех сторон. Тысячи разноцветных нитей соединяют нас с этим миром, с нашими друзьями, друг с другом. Тысячи разноцветных нитей, сплетенных вместе, чтобы…

– О боже! – Я отстраняюсь, когда меня вдруг осеняет.

– Клементина? – Джуд выглядит испуганным, когда отпускает меня. – В чем дело? Что не так? Я что, сделал тебе больно…

– Все в порядке, все так! Я знаю, что надо делать!

Я не теряю времени на объяснения, а вместо этого хватаю его за руку и тяну за собой по лестнице туда, где остались наши друзья.

Одни из них просто лежат, другие дремлют. Но вокруг них я вижу мужчин и женщин из прошлого, одетых в деловые костюмы и красивые платья, а также других людей, облаченных в одежды, подобных которым я никогда не видела. Это явно люди из будущего. Только теперь они не разделены ни временем, ни пространством. Они держатся вместе, общаются, болтают, танцуют, смеются и кружатся по залу. Прошлое и будущее, сотканные вместе в едином прекрасном гобелене жизни.

Одна пара – мужчина из будущего и женщина из прошлого немного увлекаются и врезаются в стол, которого в настоящем здесь нет. Эмбер, которая лежит и спит на этом месте, вопит как резаная и вскакивает на ноги.

– Вы это слышали? – спрашивает она.

– Слышали