Белое танго - Дмитрий Вересов

Таня нажала на другую кнопочку. Тихо загудел кондиционер.

— Сгубило киску любопытство, — пробормотал Джулиан.

— Ты что-то сказал или мне послышалось?

— Я сказал, что не рекомендую углубляться в эту тему. Тебе дали подняться, ничего взамен не требуют, условий не ставят. Живи и радуйся.

— Видишь ли, твой совет чуть-чуть запоздал. Ровно на сутки.

— Что ты имеешь в виду?

— Со сказочками мы уже разобрались. Теперь кино смотреть будем…

От нажатия очередной кнопочки засветился большой экран видеомагнитофона.

— Ты разверни кресло-то, чтобы обзор получше был, — предложила Таня, но сама собственному совету следовать не спешила: это, в своем роде, произведение искусства она уже видела, а наблюдать за реакцией Джулиана не в пример интереснее.

В техническом отношении фильмец был ниже среднего. Стационарная, словно на заре кинематографа, камера страдала к тому же астигматизмом: некоторые участки расплывались, в других изображение искажалось, как будто съемка велась под несколько иным углом. В отличие от оператора художник-постановщик явно радел об эстетическом эффекте: площадка являла собой богатую, роскошно оформленную католическую часовню со всеми атрибутами — сводчатыми расписными потолками, нижняя граница которых попадала в поле обзора камеры-большим витражным окном, с которого благосклонно взирают лики неведомых зрителям святых, фигурка Мадонны в парче и жемчугах, резной алтарь, украшенный, как водится, барельефом Тайной вечери. На возвышении перед алтарем, между четырех длинных и толстых свечей на высоких резных подставках, стоял, сверкая медными ручками, открытый полированный гроб. В гробу, утопая в цветах, покоилось нечто напоминающее мастерски исполненную куклу в человеческий рост, обряженную в пышное белое платье. В течение минут полутора не происходило ничего, потом откуда-то сзади вынырнула черная спина, на мгновение закрывшая обзор. Спина потихонечку, кошачьим шагом, удалялась от камеры, и стало видно, что принадлежит она мужчине, крупному во всех измерениях, облаченному в черный фрак, наискось перевязанный атласной голубой лентой. Поверх плеча мужчины виднелась верхушка громадной корзины с крупными, кажется, махровыми, белыми гладиолусами. Подойдя к возвышению, мужчина поставил цветы у изножья гроба и с некоторым трудом опустился на колени. С этой точки было не видно, чем он в этой позе занимается, но, судя по склоненной голове, человек молился.

— Это довольно долго продлится, — сказала Таня и открутила пленку вперед.

В ускоренном режиме мужчина смешно подпрыгнул, показал профиль в черной маске, поверх которой блеснули очки, и, перебирая ножками, убежал вбок, за пределы досягаемости камеры, и тут же появился вновь. Таня поспешно переключила видик на воспроизведение.

Мужчина был гол, и нагота этого абсолютно безволосого тучного тела уже сама по себе казалась запредельно непристойной. В таком виде он походил не на человека, даже не на млекопитающего зверя, а на отъевшегося мучного червя.

Пританцовывая и колыхая телесами, существо вновь приблизилось к возвышению и принялось обходить гроб против часовой стрелки. Впервые зритель получил возможность увидеть героя в лицо. Лицо, как и следовало ожидать, было толстое, круглое. Даже в этой своеобразной обстановке черты этого лица невольно ассоциировались с простотой, добродушием, некоторой рассеянностью в сочетании с мудрым лукавством. Этакий круглоносенький, очкастенький мистер Пиквик.

— Узнаешь? — Вопрос Тани был сугубо риторическим.

— Откуда это… у тебя? выговорил Джулиан.

Таня развела руками.

— Интуиция. Ну, несимпатична мне была эта телекамера в левом притворе.

Нацелена в голый угол в тупик с пожарным шлангом, на монитор в дежурке не. выводится. Лишняя, бесполезная. Но согласись, совсем уж бесполезных технических устройств не бывает — не люди, чай. Вот я, стало быть, и попросила установить напротив этой камеры другую, такую миниатюрную…

Джулиан заскрипел зубами.

— Вчера днем тебя в том углу засекли, со мной по горячей линии связались — и вот вам результат. Ты, дружок, нам и показал, как оно работает. Преломление лазерного луча, значит? Можно, значит, не просто из-за угла снимать, а из-за трех углов, лишь бы в каждой узловой точке ма-аленький такой, незаметный отражатель поставить?

На экране тем временем набирало обороты зрелище, исключительное по своей мерзопакостности. Нетерпеливо суча ножками по сброшенным на пол цветам, толстячок-добрячок брюхом навалился на гроб. Пальцы его елозили по платью куклы.

Вот отдернул руку, затряс кистью в воздухе, — должно быть, на булавку какую-нибудь напоролся. Вот снова приложился, рванул с силой за укутанные кружевами плечи… По тому, как объект поддавался приложенной силе, как завалилась подкинутая толчком белокурая головка и упала рука, скинутая с груди, стало понятно, что в гроб положена не совсем кукла…

— Выруби, — прошептал Джулиан. — Меня сейчас вырвет.

— Сиди! — рявкнула Таня и вновь надавила на дистанционник. Что-то свистнуло, и Джулиан оказался пришпиленным к креслу неизвестно откуда выскочившими плотными пластмассовыми захватами. — Ты что ж, мразь, всех нас похоронить решил, а? Неужели ты не понимаешь, во что впутался — «Зарину» попросту раздавят, как клопа, даже не прилагая особых усилий, а наши с тобой бренные останки даже не выловят в верховьях Темзы с чулком на шее, если только этот Пиквик…

— Какой Пиквик? — удивился Джулиан, гим-назиев не кончавший. — Пиквик — это такой чай, а он…

— Да знаю я, кто он. — Таня покосилась на экран, где предмет их разговора воодушевленно полосовал длинным ножиком содранное-таки с «куклы» платье, натянув на голову черные кружевные трусики, добытые там же. — Значит, тебе дураку сказали, что он загорится желанием приобрести эксклюзивные права на этот кинематографический шедевр с собой в главной роли и расплатится не только большими денежками, но и гарантиями безопасности для творческой группы? Дескать, если господин глава дружественной державы захочет бяку сделать, то и господину главе бяка будет не меньшая. Так?

Джулиан молчал. Таня обошла стол, склонилась над ним. В левое нижнее веко уперлось острое золотое перо «Картье».

— Говори, а то без глаза останешься. Для начала…

Таня слегка надавила на авторучку. Джулиан взвизгнул.

— Говори, — устало повторила Таня.

— Ну, Солидняк сказал, что дело чистое… — забормотал Джулиан.

— Погоди, что еще за Солидняк?

— Ну, который под полковника косит. Аферист знатный…

— Полковник Паунд?

Таня опустила ручку и расхохоталась.

— Ты чего? — недоуменно спросил Джулиан.

— Господи, ну какой же ты идиот!.. Солидняк… Вы что, даже не удосужились проверить, что это за птица, прежде чем с ним в дело входить?