📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгНаучная фантастикаТехник — ас - Евгений Владимирович Панов

Техник — ас - Евгений Владимирович Панов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 120 121 122 123 124 125 126 127 128 ... 131
Перейти на страницу:
дёргающей болью. За неимением лучшего я оторвал лоскут от робы и, смачивая его своей мочой, протирал рану. Странно, но меня никто никуда вы выводил. Не было ни допросов, ни пыток, ничего. Хотя, вероятнее всего, таким образом пытались меня банально сломать.

И вот однажды дверь в камеру с лязгом открылась.

— Aufstehen! Raus hier! (Встать! На выход!)

Меня провели в тюремный лазарет, где обработали рану, сделали какой-то укол и перевязали. Если до этого мне было уже откровенно пофигу на всё, то последние действия немцев заинтересовали. Потенциальным трупам раны не обрабатывают и перевязки не делают.

Затем был уже знакомый мне тюремный двор. А на улице то уже зима. Нет, не та, наша, со снегопадом и морозом, от которого уши сворачиваются, а вполне себе европейская зима с чуть заметным снежком. Это сколько же я тут времени провёл? Меня подсадили в закрытый фургон, бросили под ноги какую-то потрёпанную шинель советского образца и куда-то опять повезли.

Так я оказался в печально известном концлагере Заксенхаузен. В том самом, где совсем недавно погиб Яков Сталин. Вернее сказать не в самом лагере, а в лагерном отделении, расположенном в пригороде Берлина Штеглиц-Целендорф.

Определили меня в общий барак, в котором размещались советские военнопленные. Едва я вошёл, как со всех сторон на меня посыпались вопросы, кто я, откуда и как там на фронте. Однако сопровождавший меня капо* прикрикнул и все затихли. Строго тут у них.

(* Капо — в 1940-е годы привилегированный заключённый, сотрудничавший с нацистской администрацией в концлагерях нацистской Германии. )

Едва я разместился на жёстких деревянных нарах, покрытых тощим матрасом, как меня обступили заключённые. Пришлось рассказывать.

— Майор Копьёв. Лётчик. Был сбит, партизанил, попал в плен. Нет, как сейчас дела на фронте не знаю, меня сбили в начале июля 43-го года, но то, что фрицам там кисло, это точно.

Меня расспрашивали до тех пор, пока капо опять не прикрикнул. Все нехотя разошлись по нарам.

— Товарищ майор!— мой сосед говорил чуть слышным шёпотом,— Вы, если что надо, обращайтесь ко мне. Я вам всем чем могу помогу.

— Тебя как зовут?-так же шёпотом спросил я.

— Так это, Харитон я, Тарасевич моя фамилия. Рядовой. Я давно уже здесь, аж с 41-го года и всё здесь знаю.

— Спасибо, Харитон. Если что, то обращусь,— ох, не нравится мне этот мой соседушка. Говорит, что с 41-го здесь, а морда ни грамма не схуднувшая от местного питания.

Некоторое время спустя решил я посетить местный туалет. Уже на выходе услышал откуда-то сбоку из тёмного закутка шёпот. Похоже здесь все предпочитают так изъясняться.

— Товарищ майор! Ваш сосед провокатор. Он на немцев работает.

— Ты кто?— я остановился и сделал вид, что поправляю штаны.

— Я сержант Рябинин. Бортстрелок на "Ил-2". Я вас по Ленинграду знаю. Я в 15-ом штурмовом полку служил.

— Какое прозвище у командира третьей эскадрильи?

— Птица говорун. Вы сами его так прозвали. Ещё сказали, что это потому, что он отличается умом и сообразительностью.

— А что вы подарили мне на свадьбу?

— Так самовар, товарищ майор,— даже не видя собеседника я чувствовал, что он улыбался,— Я сам лично его надраивал до блеска и полировал потом бархоткой.

— Тебя как зовут, сержант?

— Так Илья. Ваш тёзка, стало быть.

— Спасибо тебе, тёзка. А этого гада я и сам уже раскусил.

Вот такая беседа состоялась у меня. На утро провокатора нашли задушенным в туалете. Вроде как сам повесился. Ага, от угрызений совести. Весь барак вывели на плац и заставили стоять на холодном пронизывающем ветру. Немцы отсчитали каждого десятого и каждого выбранного по очереди привязывали к столбу и пороли смоченными в солевом растворе розгами. По десять ударов каждому.

Обитателей бараков немцы периодически гоняли на разбор завалов после бомбёжек. Я со своей хромой ногой попал в команду, которая работала внутри лагеря. Мы чистили сортиры, убирали территорию, наводили порядок в казармах охраны.

Рядом за забором был ещё один лагерь. Там находились пленные американские и английские лётчики. Условия там были не в пример лучше, что меня ни сколько не удивило. Знал я об этом из истории. Американцы с англичанами были вполне сытыми, добротно одетыми. Каждый день у них проходило построение личного состава, при чём немцы при этом не присутствовали. Старшие офицеры проводили перекличку, докладывали об этом своему старшему по званию и уже он шёл в комендатуру и там докладывал коменданту лагеря о наличии личного состава. Естественно ни на какие работы их не гоняли. Они получали посылки от Красного Креста, спали, играли в карты в некоем подобии клуба. В общем вполне себе такое комфортный плен у них был. При этом ни единой попытки хоть как-то помочь советским военнопленным. Ни куска хлеба не передали с той стороны, ни клочка бинта.

Через несколько дней после Нового года мне приказали идти в комендатуру. Эх, вот и наступил 1944 год. Как там Света с Катюшкой? Как ребята из эскадрильи? Как Рита? Смогла ли она догнать колонну с детьми и вывести их к нашим?

В комендатуре меня встретил, словно старого друга, по традиции улыбаясь при этом во все 32 зуба, ни кто иной как майор Герхард Нойман. Вот интересно, он же немец, суровый, типо, тевтон, а всё время лыбится, словно голливудская звезда.

— Господин Копьёв! Как же я рад вас видеть! Вы не представляете, какой скандал разразился из-за вас! Рейхсфюрер Гиммлер требовал, чтобы вас казнили непременно самым жестоким способом, но за вас вступился сам рейхсмаршал Геринг. Цените это, майор! Ему стоило больших трудов, чтобы уговорить рейхсфюрера отменить свой приказ о вашей казни. Как видите, Люфтваффе умеет уважать сильных соперников. Но ведь и этого мало. Дошло до курьёза, когда начали драться артиллеристы-зенитчики и лётчики, споря, кто же из них смог вас сбить. Может поможете рассудить их спор и скажете, кто одержал такую знаменательную победу?— Нойман рассмеялся.

— Пусть и дальше дерутся, им полезно,— хмыкнул я. Наверное уже кучу крестов получили и те и другие за то, что сбили советского аса. А Нойману конеееечно, вееерю. Так вот прямо сразу и бесповоротно. А то ведь Гиммлеру с Герингом делать больше нечего, кроме как из-за меня спорить. И весь этот спектакль с клиникой и лагерем ни что иное, как метод кнута и пряника. В моём случае пряника, кнута и...теперь должен, по логике,

1 ... 120 121 122 123 124 125 126 127 128 ... 131
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?