Звезда ведьмы - Джеймс Клеменс

— Элена… — стандиец перехватил ее запястья, останавливая на полпути.

Они не спали обнаженными с той ночи, как ведьма едва не замерзла насмерть в озере си’лура.

Высвободившись из его рук, Элена продолжала невозмутимо стягивать рубашку с Эр’рила и наконец отбросила ее в угол.

В ее глазах он прочитал желание. Отступив на шаг, девушка дернула за тесемку, и ее льняная рубашка соскользнула с плеч, упав к ногам. Элена, полностью нагая, перешагнула через нее, восхитительно прекрасная в свете жаровни. Мягкий свет омывал ее, окрашивая кожу в теплые тона. От изгиба шеи до округлости бедер.

Она шагнула к затаившему дыхание Эр’рилу во всем очаровании женственности. Из его горла вырвался неясный звук — нечто среднее между стоном желания и вздохом утопающего.

Стоя перед ним, девушка вновь коснулась его щеки, затем шеи, плеча. Взяв Эр’рила за руку, она положила его ладонь себе на живот.

— Элена, мы не должны… — он наконец-то обрел дар речи. — Не сейчас… Не здесь…

В небесах грянул гром, напоминая о начинающейся войне. От его раскатов судно содрогнулось.

— Почему? — Элена скользнула в постель, не обращая внимания на слова супруга.

— На рассвете начнется битва. Нам придется…

Она потянула меха, укутывая их двоих, словно создавая уютное теплое гнездо из одеял и подушек. Прикосновение ее кожи сразу разрешило все сомнения.

— Почему? — повторила Элена на ухо.

— Война…

— Нет, — девушка вновь прервала его, не отрывая губ от ямочки под ухом. — Причина в твоем сердце.

Эр’рил закрыл глаза, ощущая дрожь желания, пробежавшую от пальцев ног до самого сердца, и постарался говорить без стона.

— Я не знаю, что ты имеешь в виду.

Она приподнялась на локте, заглядывая ему в глаза. Золотые блестки плавали в изумрудном море.

— Нет, ты знаешь, — хрипло прошептала она. — И я знаю. Слишком долго мы избегали разговоров об этом.

Он мог думать лишь о ее груди, прижавшейся к его руке, но тем не менее продолжал:

— Я… Я — древний старик… — вымолвив признание, он почувствовал облегчение. — Я прожил больше пяти сотен зим.

— А я слишком юна, — вздохнула Элена.

— Несмотря на свое взрослое тело, ты — всего лишь пятнадцатилетняя девочка, — глядя на нее, убеждал Эр’рил, не в силах скрыть смущение в голосе.

— Пятнадцатилетняя? — печально промолвила Элена. — Возможно. Но за прошедшие зимы я повзрослела не только благодаря магии, подарившей мне это тело. По пути я видела смерть врагов и смерть друзей. Я вела армии к победам и поражениям. Я проникла в самое сердце тьмы и пережила смерть наяву. И на этом пути я все время училась… — Ее глаза налились слезами. — Училась любить… Тебя.

— Элена… — он крепко обнял ее.

— Ну что, будем и дальше подсчитывать зимы? — прошептала девушка. — Моя душа гораздо старше, чем та горстка зим, на которые состарило меня заклинание. — Всхлипнув, она стукнула кулачком по его груди, давая выход злости и отчаянию. — И ты… Ты закалил свой дух в борьбе со всем миром в те времена, когда был едва ли старше, чем я теперь. Твое бессмертие не просто заморозило твой возраст… Оно заморозило твое сердце.

Эр’рил лежал, обняв ее, и не мог отыскать достойных возражений. С тех пор как в гостинице Уинтерфелла был создан Кровавый Дневник, он держался в стороне от всех окружающих. За столетия он прошел тысячи дорог, вел бесчисленные сражения на безымянных полях и лишь на короткий срок, проведенный с Вира’ни, позволил оттаять сердцу, скованному льдом бессмертия. Но после позволил сердцу затвердеть снова.

Он взял лицо Элены в ладони, внимательно изучая ее. Так ли они далеки по возрасту, как кажется? В ее глазах он прочел истину. Глубокую печаль и подлинный возраст женщины, которая глядела на него.

— Эр’рил…

— Тише.

Он перекатился так, что Элена оказалась под ним. Теперь он видел в ней женщину, которую любил и мог любить. Впервые с тех пор, как они легли вместе в постель, стандиец позволил своему желанию вырваться на волю. Пламя страсти опалило его тело и душу. Он задохнулся, пораженный силой своего чувства.

Эр’рил наклонился и поцеловал Элену, чувствуя, как страсть берет над ним верх. Настал ее черед задохнуться — их губы соединились, дыханье смешалось. Объятия превратились в стальной капкан, а пальцы сцепились так, что не разорвать.

Далеко вверху прогрохотал гром, ливень ударил по деревянной обшивке корабля, будто втыкающиеся стрелы. Судно раскачивалось от налетевших грозовых ветров.

Но они не замечали бури, поглощенные только друг другом, в кольце рук и слиянии сердец.

Эр’рил наконец-то разорвал поцелуй, спускаясь губами к ее шее, потом к груди. Под его ласками девушка выгнулась и вскрикнула.

— Элена… — одновременно простонал и он.

На мгновение воин поднял голову, чтобы поймать ее взгляд. Он будто взлетел на самый гребень волны и готовился рухнуть в бездну. Их глаза встретились. Эр’рил искал хоть какой-то знак, способный его удержать, остановить. Но увидел лишь разделенную страсть, жаркое пламя, расплавившее все преграды между ними.

Они не нуждались в словах, и тем не менее Элена прошептала:

— Не спасай меня… Просто люби…

— Отныне… — ответил он, входя в нее. — Отныне и навеки.

В лиге от них на скалистом утесе Грэшим, сидя на чалом мерине, пристально следил за раскачивающимся на ветрах кораблем. Он изучал противника.

В ночном мраке стальной киль «Феи ветра» казался полосой огня. Молнии на краткий миг освещали зарифленные паруса и блестящие от дождя мачты. Судно поднималось и опускалось, будто поплавок, пляшущий на бурных волнах. На корме чародей различал озаренную ярким голубым сиянием фигуру — это, по всей видимости, капитан изо всех сил противостоял урагану. Остальные скрылись от непогоды на нижних палубах, дожидаясь рассвета.

Колдун улыбнулся, когда порыв ветра рванул ветви дуба, под которым он остановился, и окатил его водой. Грэшим поднял посох и высушил волосы и одежду маленьким заклинанием, одновременно установив магический щит, ограждающий от ветра и сырости.

Так приятно вернуть себе силу! Он глянул на тварь, скорчившуюся под брюхом его коня. Струйки дождя сбегали по серой шерсти коротышки-гнома, а заостренные уши прижимались к черепу. Рукх дрожал. На его боках ясно проступили ребра, а ходил он, слегка прихрамывая. Слуга немало потрудился, чтобы пересечь чащобу и встретить хозяина там, где было приказано.

Освобожденный Джоаком, Грэшим проскакал почти пять лиг на закат, пока не оказался за пределами досягаемости книги. Там он ощутил, как оковы, наложенные Чо, свалились. Будто что-то лопнуло, и колдун понял, что свободен, магия вновь повинуется ему.

Вернув силу, Грэшим с легкостью определил, где скрывается Рукх, и нашел гнома. Тварь все еще хранила его посох. Несмотря на то что оружие оставалось всего-навсего пустотелой костью, чародею не пришлось тратить время на изготовление нового. Грэшим с радостью воспользовался старым, наполнив его магией — лесоруб и его семья оказались богатым источником силы. С помощью Рукха он перелил их кровь в посох. Самый младший из детей, мальчишка трех зим от роду, даже нес в себе малюсенькую искру стихийной магии. Оживленный этой питательной жидкостью, посох вновь обрел магическую силу. И лишь после этого Грэшим позволил гному обглодать мясо с костей лесоруба — для Рукха это стало первым приличным обедом за последние полмесяца.