2:36 по Аляске - Анастасия Гор

Раздался неестественный скрежет. Свет погас, а вместе с ним заклинило одно из колес механизма. Оно задрожало и вдруг слетело со штыря, отскочив в сторону Криса, чудом успевшего увернуться. Еще большим чудом являлось то, как ловко и стремительно он ухватил за платье малышку, спасая и ее. Вентиль вонзился в пол, куда она спрыгнула секунду назад, и расколотил его до грунта.

Оцепенев от ужаса, который не удавалось осмыслить, я медленно подняла глаза на Криса. Испуганно прижимающий к себе дочь, он даже не заметил, как сноп искр, выстреливший из колеса, прожег ему одежду. Край футболки дымился.

– Огонек, – радостно взвизгнула Эбигейл, и только тогда Крис посмотрел вниз и захлопал рукой по тлеющей ткани.

Искры перекинулись ему на волосы, и я подскочила, помогая затушить назревающий пожар.

– Папа, – всхлипнула Эби, вывинчиваясь из его рук, сдавивших слишком сильно: костяшки Криса побелели, прижимая к себе мертвой хваткой. – Там бабочка!

Отрезвев, Крис разжал пальцы и с раскаянием взглянул на малышку, покрасневшую от натуги.

– Прости, зефирка. Беги. Только осторожно!

Взвизгнув, она вылетела на улицу и понеслась по тропинке за упитанным тигровым монархом, от которых лично я шарахалась, как и от всех остальных насекомых.

– Мини-инфаркт, – наконец-то заговорил Крис, и его голос будто зажали в тисках. – Кажется, это был он.

Несмотря на полушутливый тон, на Крисе не было лица. У меня и самой дрожали коленки, но он всегда переживал подобное острее, и на то были свои весомые причины.

Крис молча поднял отскочившее колесо и, установив его на место, вышел из башни маяка, даже не заглянув внутрь механизма, к которому, кажется, вмиг потерял всякий интерес.

– Мы худшие родители на свете, – устало сказал он, переводя дух под ярким согревающим светом. В нем его волосы, выгоревшие до пепельно-русого, походили на пшеничные колосья, облитые крепким кофе.

– Со всеми случается… – попыталась приободрить его я.

– Во всех семьях детей едва не зашибают гигантские колеса?

Роуз крепко зажмурился, а затем рухнул на землю – вот прямо так же, как стоял. На миг я испугалась, что у него действительно случился инфаркт, но он быстро сел и уставился вслед Эби, наворачивающей круги вокруг маяка. Взгляд его скользил за ней по пятам как приклеенный. Теперь Крис даже боялся отвернуться, шумно дыша и забыв об ожоге на виске, что оставили искры. О наших сорванных планах он тоже забыл.

История наших неудач повторялась, и все что я могла – это тихонько сесть рядом и запустить пальцы в его локоны, умиротворяюще перебирая.

Курносая и круглолицая, как персик. Шоколадные волосы Эбигейл, по-мальчишечьи короткие, чтобы не было жарко, трепались на ветру, как петушиный хохолок. Она, поймав бабочку, увлеченно разглядывала пестрые кашемировые крылья, и сощурила на солнце голубые глаза, прозрачные и светлые, точно речная гладь горного озера. Ингрид оказалась права: действительно роза, шедеврально идентичная той, от которой проросла.

– Себастьян вздернется, когда увидит, что мы сделали с маяком, – вздохнул Крис.

– Это не мы сделали, а он. Точнее, это то, что он не сделал. Себ должен был починить маяк, а не ломать его еще больше. Где же этот хваленый дар чинить что угодно?

– Может, это и правильно?

– Что именно?

– Что у нас не получилось, – прошептал Крис и перехватил мою руку в его волосах, чтобы не отвлекаться на мурашки, оккупировавшие его шею от моих ласк. – Может, это знак, что нам и не стоит продолжать? Байрон-Бей переполнен, всем хватает ресурсов, жилья… Мы пришли к согласию и единению. А если новоприбывшие разрушат эту идиллию? В чужой монастырь со своим уставом не ходят, но на то он и чужой. Все остальные люди, которых мы так отчаянно и безуспешно ищем, и есть чужаки. Зачем они нам, Джем?

– Чужаки, – эхом повторила я и выдернула свою ладонь из руки Криса. – С этого начинала Сара.

– Джем…

– Я не собираюсь разбиваться на группки, как в старшей школе. Делиться на «чужаков» и на «не чужаков». Есть люди, Крис, только люди, и это место потому и зовется Домом, что мы не в Прайде и не в элитном обществе. Человеку нужен человек, и, в то время как мы есть друг у друга, какому-то бедняге даже некому пожелать спокойной ночи перед сном.

Крис смотрел на меня пристально и неотрывно. На миг я стушевалась: не перегнула ли я палку со своим командованием? Но его мягкие губы тронула странная улыбка, природу которой я не могла разгадать и по сей день.

– Будь честна сама с собой, Джейми, – ухмыльнулся он, снова ложась на траву. – Ты выбрала демократию – Совет, – но ты по-прежнему негласный лидер.

– Я не пытаюсь быть лидером…

– Но ты говоришь как лидер и ведешь себя так же. Этого достаточно, чтобы люди чувствовали, какая сила стоит за тобой. Для этого тебе и не надо зваться ловцом. Прикажи называть тебя королевой кенгуру или миледи – смысл не поменяется. Тебе может не нравиться это, но ты привыкла, признайся. Птица не перестанет быть птицей, просто отказавшись летать.

Меня передернуло. Лишнее напоминание о Другом, о котором мы не заговаривали с того самого дня, как покинули Аляску. В Роузе горело отражение былых дней, как уголек в нашем домашнем камине – даже за годы прошлое не вытравить из памяти.

Заметив перемену во мне, Крис очертил кончиками пальцев контур моих губ. Я поддалась ему, придвинувшись ближе.

– Мы включим маяк, – прошептал он, смирившись с тем, сколь это для меня важно. – Возможно, свет и впрямь кто-нибудь да увидит… С той стороны или даже с этой. Того, кто сможет перенести нас на Аляску, мы тоже рано или поздно отыщем.

Целых три года это оставалось негласным табу – произносить вслух, где еще можно отыскать человека с даром, подобным дару Ливви, из-за смерти которого на кулаках Криса, разбитых тогда о стену, до сих пор бледнели шрамы. Мы искали возможность вернуться долго, но еще дольше мы ждали – один месяц, четыре, шесть… Если бы Оливий оправился, выжил, то однажды открыл бы к нам дверь. Но этого не произошло. Обещание вернуться, данное Тото, кануло в Лету, как и он сам. Никто не узнает, удалось ли аэропорту Анкориджа пережить смерч, а Тото осуществить мечту и преобразить его.

Никто не узнает… До тех пор, пока я не исправлю то, что сама же натворила, и не найду другого телепорта.

– Я не потакаю твоему чувству вины, – подал голос Крис, уже зная меня настолько хорошо, что начинал знать и мои мысли. – Потому что твоей вины тут нет. Я тоже скучаю по Тото и по всему, что когда-либо было, даже если и кажется, что был один сплошной ужас. Однажды мы вернемся на Аляску, Джейми.

– Ты не считаешь меня виноватой, – повторила я и, когда Крис кивнул, насмешливо заметила: – Но самого себя вечно судишь по всем библейским канонам. Еще и эта гиперопека…

– Гиперопека? Да я просто хочу, чтобы наша дочь дожила до совершеннолетия! Но такими темпами….