"Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917) - Рафаил Мельников

Начальник главной квартиры императорского двора генерал В.Н. Орлов (слева) и флаг-капитан императора Николая II контр-адмирал К.Д. Нилов. Фото 1907-1910 гг.

Для большинст ва офицеров, привычно шагавших протоптанными путями карьеры, эти размышления оставались недоступны. И вот тот же С.Н. Тимирев, сам от них безмерно далекий, уже в 1917 году изумлялся поведению сослуживцев относительно созревавших в стране событий. Так же далеки были от них и плававшие на гардемаринском отряде.

Узнав об аварии "Штандарта", А.А. Эбергард немедленно с отрядом вечером 29 августа снялся с якоря и вслед за броненосцем "Император Александр II" перешел в Ганге. Помощь яхте ограничилась лишь ролью ретранслятора в Гельсингфорс радиограмм яхты (ее сеть, видимо, вместе со своей снес при подходе к борту неуравновешенный Балк). Тогда-то корабли и окунулись в придворную радиовакханалию с "сердечными приветами" и "жбанчиком до дна". Бюрократия опять оказалась у разбитого корыта из-за отсутствия организованной спасательной службы и вынуждена была обратиться за помощью к частной фирме Горста. Вопреки всем сомнениям, она за восемь дней сумела, заделав пробоину, снять яхту со скалы. В Рилакс-фиорд под Ганге прибыла из Дании присланная вдовствующей императрицей Марией Федоровной вторая (традиционно предоставлявшаяся ей для путешествия) императорская яхта "Полярная звезда". На ней августейшие туристы вернулись на рейд Питконас, и детские игры на острове возобновились.

1 сентября, ввиду выяснившейся обстановки, получили разрешение перейти в Кронштадт для приемки новых 12-дм и 6-дм снарядов. Через две недели перешли в Бнорке для погрузки полных запасов угля. (В Кронштадте для этого пришлось бы входить в его тесную мелководную гавань). 23 сентября к походу были готовы. Теперь предстояло счастье лицезреть императора во время устроенного им смотра.

Дабы не отвлекать государя от страстно излюбленных им прогулок на байдарке ("урвался на часок" – записывал он в дневнике), смотр собирались устроить чуть ли не на рейде Питконас. 23 сентября министр И.М. Диков докладывал адмиралу К.Д. Нилову, что суда гардемаринского отряда сидят 29 фут и что ближайшие порты к Питконасу – Трапезунд или Биорке. От императора ожидали повеления – куда отряду следует прибыть для смотра. Представление было назначено в ближайшем от Питконаса (где стояла "Полярная звезда") 8-мильном удалении по его меридиану на шхерном фарватере, шедшем от о. Нерви.

В 9 ч утра 24 сентября корабли снялись с якорей на Большом рейде Кронштадта. Из-за густого тумана скорость с 12 уз уменьшили до 6. Миновали в 10 милях остров Сескар. В 1,5 милях от маяка Нарви, где следовало повернуть на шхерный фарватер, стали в тумане на якорь. Чтобы обозначить свое присутствие для проходивших судов, осветились на ночь дуговыми фонарями. В час ночи после проливного дождя прояснило, что позволило убедиться в правильности своего места по счислению относительно маяков Соммерс и Нерви.

В 2 ч 30 мин 25 сентября снялись с якоря и, обогнув Нерви с запада, легли на шхерный фарватер. Августейшая чета высадилась на "Цесаревич" в 10 ч утра с борта явившегося из шхер с большим конвоем посыльного судна "Дозорный". На остальные корабли ес доставлял адмиральский паровой катер "Цесаревича", под конвоем парового катера "Славы". В остальном все прошло по издавна заведенному ритуалу: брейд-вымпел государя, поднятый на очередном из посещаемых кораблей, строй матросов и офицеров, милостивые слова тем, кто как-то мог запечатлеться в памяти императора, изъявление признательности за службу. Уже в 11 ч 30 мин "Дозорный" в сопровождении конвоирующих эсминцев (еще одно утешение государя после Цусимы) "Пограничник", "Забайкалец", "Стерегущий", "Украина", "Эмир Бухарский", "Трухменец" и миноносец "Бурный" удалился в Питконас. Как докладывал министру адмирал Нилов, "Его величество изволил остаться довольным как отменным состоянием судов, так и бодрым видом команд, и после смотра отряд отправился по назначению".

В 2 ч по личному разрешению царя (сигнал с ‘Полярной звезды") отряд снялся с якорей и утром 27 сентября подошел к Либаве. Четыре часа ожидали, пока разойдется туман, чтобы войти в порт. Здесь приняли 700т донецкого угля для продолжения испытаний его пригодности для водотрубных котлов. Запас этого угля предстояло получить в предстоявшем плавании доставкой пароходом из Черного моря в Средиземное. Пока что уголь проявлял себя повышенной температурой в угольных ямах. На "Славе" она доходила до 70° R, отчего пришлось его сжечь в первую очередь. В полдень 30 сентября после молебна и обеда команды начали, не боясь тумана, выходить из гавани. О проходе ворот с кораблей докладывали командующему по радио. Все обошлось благополучно. Отряд проложил курс на запад.

В 3 ч 30 мин 30 сентября 1907 г. отряд уже шел в сомкнутом строю, выдерживая в продолжавшемся тумане расстояние между кораблями в кильватере 2 кб. Вспомнив опыт Владивостокского отряда крейсеров, за кормой корабли выпустили буйки собственного изготовления (их изобрела группа энтузиастов в составе офицера, гардемарина и кондуктора). Отряд уходил с некомплектом команды. Не хватало 210 чел., что было не столь ощутимо, как на других кораблях флота, обездоленного цусимским "героем" З.П. Рожественским, но все же было необъяснимо, учитывая особое значение плавания отряда. Наверное, не составляло труда собрать людей с обширного стада императорских яхт и их охранных судов, но такие предложения адмирал, конечно, позволить себе не мог. Он лишь дипломатично объяснил нехватку людей малочисленностью призыва на флот в текущем году и большой убылью специалистов. Пополнить их состав он рассчитывал за счет призыва будущего года и подготовки специалистов собственными средствами на отряде. Радоваться приходилось уже тому, что начальство отказалось от планов ремонта в 1908 г. "Цесаревича" и "Славы", что, как напоминал министру А.А. Эбергард, могло бы привести "к распадению сплоченной, обученной и правильно поставленной части", которая в дальнейшем "могла бы послужить ядром будущей боевой эскадры Балтийского моря". Необходимый же ремонт рассчитывали ускорить выдачей Балтийскому заводу заказов на предварительное изготовление особенно требовавшихся деталей механизмов. Больше внимания можно было уделить и обучению гардемаринов. Их было уже заметно меньше: 44 на "Цесаревиче", 43 на "Славе", 31 на "Богатыре". Обновленным был состав офицеров.

На флагманском "Цесаревиче" прежнюю должность старшего флаг-офицера (он же флагманский минный офицер) сохранял только капитан 2 ранга К.А. Порембский (1872-1934, Варшава). Флагманским штурманом вместо капитана 2 ранга С.И. Фролова 1-го (1869-?) стал старший лейтенант В.И. Дмитриев 6-й (1872-1965, Париж). Имевший академическое образование (1904 г.) и штурманскую специализацию, он в Цусимском бою участвовал на крейсере "Жемчуг". Флаг- офицером вместо лейтенанта князя А.А. Щербатова (1881-1915), отличившегося на "России" в бою 1 августа 1904 г., но вынужденного теперь покинуть службу, назначили переведенного со "Славы" лейтенанта М.М. Поггенполя (1884-1951, США). Флот тогда вместе с погибшими в боях потерял много офицеров, ушедших в отставку из-за ран, болезней и позора. Флагманским артиллеристом стал прибывший из Черноморского флота капитан-лейтенант (этот чин временно вернули тогда на флот) А.М. Пышков (1873-?). Он окончил в 1902 г. артиллерийский класс, но в войне не участвовал. Место флагманского инженера-механика занял подполковник П.И. Онишенко (1865-1927, Версаль). Ранеес 1902г.служил на крейсере "Боярин", 1904 – на броненосце "Ретвизан", 1906-1907 г.- на крейсере "Минин". В 1915 г. перешел на Обуховский завод.