Господин судебный пристав - Александр Чиненков

— А может, попрощаться?

— Может и так, какая теперь разница…

Оказавшись возле покойников, Матвей без труда узнал в них хозяина дома и его сына. Они оба лежали в луже загустевшей крови, глядя в потолок широко открытыми остекленевшими глазами. Зубы их были плотно сжаты, будто они продавали свои жизни очень дорого.

О том, что погибшие отец и сын отбивались до конца, свидетельствовало всё. Испещрённые пулями стены, потолок… Но погибли они от взрыва гранаты. Воронка в полу, вышибленная взрывом оконная рама и несколько осколков глубоко врезались в стены.

«Почему семёновцы приостановили атаку на дом? — подумал Матвей, беря в руки пулемёт и внимательно его осматривая. — Чего-то выжидают или опасаются?» Он отполз в дальний угол с единственной мыслью: «Если казаки предпримут наступление, то нас не спасёт уже никто и ничто на свете!»

* * *

Маргарита решилась выглянуть в окно лишь после того, как стрельба у соседского дома прекратилась. Сжимая в руке револьвер, она медленно привстала и увидела, что осаждающие дом казаки и его защитники ведут себя спокойно.

Она вздохнула с облегчением. Никогда в жизни ей ещё не приходилось испытывать такого страха и находиться в таком ужасном напряжении. И вот теперь она чувствовала себя самой отважной в мире женщиной.

Маргарита покосилась в угол, где сидел, прижавшись спиной к стене, связанный по рукам и ногам Кузьма Малов. Ей было жаль его. За всё время их встреч и непростых взаимоотношений Маргарита пронесла в глубине души крупицу пусть не любви, но уважения к этому огромному увальню. В её голову закралась мысль оставить его живым, хотя всего лишь несколько часов назад ей так хотелось убить его.

Стёпка Пирогов не отходил от окна, наблюдая за боем. Он нервничал, сжимал в азарте кулаки.

— Ты чего дёргаешься? — качал неодобрительно головой, глядя на него, Иван Ильич. — Ступай туда, никто тебя не держит!

— Странно, как они ещё не додумались заглянуть сюда, — огрызался Стёпка. — А вот придёт эта мысль в их головы, пусть даже с запозданием, то…

— Рот затвори, не то беду накличешь, — недобро зыркнул на него кузнец. — Как стемнеет, так мы и уйдём отсюда потихонечку!

— Вы уходите, а я останусь, — горячо возразил Стёпка. — Я найду способ пробраться к товарищам, и тогда…

— И тогда царство тебе небесное, шалопай безмозглый, — ухмыльнулся Иван Ильич. — Те товарищи знают, что делают, и знали, на что шли! А ты… А ты жертвуешь собой по собственной глупости. Именно сейчас ты ничем не сможешь им помочь, зато навредишь всем нам по самую макушку!

— Иван Ильич прав, — неожиданно поддержала кузнеца Маргарита. — Нет необходимости совать голову в петлю!

В доме зависла тягостная пауза, а с улицы послышались винтовочные выстрелы, и все поняли, что снова завязалась перестрелка.

* * *

Не добежали до крыльца два бойца. Один, раненный, откатился до плетня и затих, прижавшись к нему спиной, корчась от боли и задирая гимнастёрку. Другой лежал рядом, раскинув руки…

— Всё, хватит людьми рисковать! — воскликнул возмущённо штабс-капитан Бурматов. — Пора кончать с этими обормотами, которых всё равно расстреляем, если захватим живыми!

— А давайте забросаем избу гранатами? — усмехнулся есаул Нагайцев, командир казачьей сотни. — Каждый из нас по одной метнёт, ничего от неё не останется!

— Выполняйте, — согласился после короткого раздумья Митрофан. — У меня эта развалюха как бельмо на глазу.

Нагайцев с казаками бросились в атаку, но тут же отступили, наткнувшись на пулемётную очередь.

— Вот это герои! Вот это удальцы! — кричал на них возмущённый Бурматов. — Где же ваша казачья лихость? А героизм в какое место засунули, станичники? Казаки за всю историю казачества оставляли о себе только хорошее мнение, а вы…

— Господин штабс-капитан, не надо нас паскудить и учить уму-разуму! — повысил голос, обидевшись, есаул Нагайцев. — Злодеи окружены, загнаны в угол и никуда не денутся. Так чего ради нам людей под пули подставлять? Да они сами скоро с поднятыми руками выползут на свет божий!

— Отличная отговорка, господин есаул! — рассмеялся надменно Митрофан. — Полководец Суворов быстрее крепость турецкую Измаил взял, чем вы с этим домиком возитесь! Как мне объяснить ваши действия, когда я буду писать доклад его высокопревосходительству генералу Семёнову?

У Нагайцева вытянулось лицо. Он покраснел, затем побледнел и, резко выдохнув, пробуравил Бурматова ненавидящим взглядом.

— Вы хотите меня разозлить, господин штабс-капитан? — спросил он, ставя ударение на каждом слове.

— Я хочу довести операцию до конца, господин есаул! — резко ответил ему Бурматов. — Ваше право — обжаловать мои действия. Только учтите, если случится провал, я возложу всю ответственность за него на ваши, надеюсь, крепкие плечи, господин Нагайцев!

— Чего-о-о? Да я тебя, — есаул, брызжа слюной, схватился за кобуру и тут же замер, наткнувшись на жёсткий взгляд Бурматова.

— Хотите застрелиться, господин Нагайцев? — усмехнулся Митрофан. — Да, это лёгкий и верный способ уйти от позора и ответственности! Ну а если вы собрались застрелить меня, то… Тогда уж будете отвечать перед трибуналом и вас повесят!

Пока казаки сдерживали «выпускавшего пар» злобными выкриками и матерной бранью есаула, Бурматов поднёс к глазам бинокль и посмотрел на дом. «Стыд и срам, — думал он. — Таким количеством людей не взять эту жалкую хибару! Да её с ходу можно было бы захватить! Одним натиском! Этот чёртов есаул раздражает меня… Может быть, морду ему набить?»

— Так, все по местам и приготовиться к атаке! — отдал приказ, развернувшись, Митрофан. — Кто не желает подчиняться, оставаться на месте, а кто считает себя честным и порядочным казаком, не желающим покрыть своё имя позором…

Не дослушав его, все казаки с угрюмыми лицами сделали шаг вперёд…

В сенях скрипнула дверь. Кузнец Михеев, Стёпка Пирогов и Маргарита одновременно схватились за оружие.

— Прошу не спешить со стрельбой, господа-товарищи, — послышался голос гостя.

Не задумываясь, Михеев приставил к его затылку ствол револьвера.

— Пришли Малова навестить, господин Бурматов? Руки вверх! Я не люблю неожиданностей.

Митрофан поднял руки и усмехнулся.

— От двери отойди и к печке встань! — потребовал Иван Ильич.

Бурматов терпеливо дождался, пока кузнец обыщет его.

— Ну а теперь здравствуйте, господин штабс-капитан, — поприветствовал его с торжествующей ухмылкой Михеев.

— А вы и есть товарищ Михеев? — опустив руки, улыбнулся Митрофан.

— Да, зовут меня Иван Ильич, — уточнил кузнец.

— А вы товарищ Шмель, так я понимаю? — посмотрел на Маргариту Митрофан. — Я много о вас наслышан, только вот лично представлен не был.