Короли океана - Гюстав Эмар

Плотнику и хирургу на каждом экспедиционном корабле, кроме его доли, причитается соответственно: хирургу – двести пиастров за снадобья, а плотнику – сто пиастров за работу.

Означенную хартию подписали вышепоименованные капитаны:

Дрейф, Давид, Монтобан, Красавец Лоран, Мигель Баск».

Когда чтение хартии закончилось, толпа взревела криками радости и оглушительными рукоплесканиями.

– Набор добровольцев объявляю открытым, – возгласил Дрейф.

Вслед за тем Береговые братья отделились от толпы и один за другим потянулись к помосту, готовые держать ответ на все вопросы Дрейфа и других начальников экспедиции.

Собеседование проводилось самым серьезным образом – многих претендентов отсеяли. Дрейф показал себя предвзятым при отборе тем более потому, что знал – недостатка в людях у него не будет, и потому ему хотелось взять с собой самых решительных флибустьеров и, главное, проверенных.

Не было зрелища более забавного, чем смотреть, как эти бравые молодцы лезут из кожи вон, только бы попасть в число счастливчиков, коим будет суждено рискнуть своей головой в экспедиции, о цели которой они пока не ведали ни сном ни духом… и как горько переживали они, будучи отвергнутыми, и с каким стыдом продирались обратно через толпу своих более удачливых товарищей, провожавших каждого свистом, насмешками и шутками.

Набор добровольцев продолжался два дня. На второй день к пяти часам вечера тысяча двести человек, самых решительных со всей колонии, приняли присягу и подписали хартию.

После этого Дрейф принял от господина д’Ожерона поручения для вверенных его командованию капитанов и объявил, что завтра к десяти утра всем новобранцам надлежит прибыть на борт кораблей, к которым они приписаны, для осмотра и парада перед отплытием.

И действительно, на следующее утро в назначенный час Дрейф вместе с господином д’Ожероном произвел общий смотр всех экипажей, после чего он распорядился, чтобы братание было закончено к полудню, потому как на половину первого назначен выход в море.

В предыдущих книгах мы уже говорили о том, что такое братание, а потому добавим к сказанному лишь одно.

Когда Береговой брат нанимался на корабль для участия в экспедиции, он выбирал себе товарища, и они с ним становились братьями на весь срок экспедиции. У них все было общее, они обязывались помогать друг другу и защищать; если один был ранен, другой нес его на своих плечах или до полевого госпиталя, или до любого укрытия, где неприятель не смог бы до него добраться.

В половине первого Дрейф поднял на фок-мачте сигнальный флаг к отплытию. На кораблях тотчас подняли якоря, раздернули паруса, и вскоре они впятером вышли в открытое море.

В число этой пятерки вошли: пятидесятичетырехпушечный флагманский корабль «Тринидад» под командованием адмирала Дрейфа; двенадцатипушечный бриг «Бдительный» под командованием капитана Давида; двенадцатипушечный бриг «Ворчун» под командованием капитана Красавца Лорана; двадцатишестипушечный корвет «Психея», испанский приз, под командованием капитана Монтобана, и десятипушечная шхуна «Панама», еще один приз, под командованием капитана Мигеля Баска.

На борту кораблей флотилии, как мы уже говорили, находились тысяча двести решительных, хорошо вооруженных моряков. То была и впрямь грозная флотилия – случись ей застать испанцев врасплох, им было бы несдобровать.

Часа в четыре пополудни, когда земля совсем скрылась из вида, по сигналу с флагмана все корабли флотилии легли в дрейф и капитаны объявили своим экипажам, что цель намеченной экспедиции – захват города Веракруса.

Береговые братья встретили столь радостное известие громоподобным топаньем; вслед за тем флотилия легла на прежний курс.

После выхода в море у Дрейфа не было ни одной свободной минуты – палубу он не покидал ни на мгновение. Только сейчас адмирал наконец сдал вахту одному из своих помощников и спустился к себе в каюту отдохнуть и перекусить, поскольку очень нуждался и в том и в другом.

Велико же было удивление капитана, когда, войдя в каюту, он увидел там Майскую Фиалку: девушка сидела и как ни в чем не бывало что-то шила, словно у себя дома в лесу на берегу Ламантиновой бухты.

Заслышав шаги капитана, милая девушка подняла голову, посмотрела на него и улыбнулась.

– Какого черта ты здесь делаешь, девочка? – не удержавшись, вопросил Дрейф.

– Не сердись, капитан, – отвечала та, воззрившись на него своими голубыми глазами, такими ясными и чистыми. – Я пробралась сюда тайком, ведь, спроси я разрешения, меня бы нипочем не взяли.

– Это уж как пить дать, – проворчал в ответ Дрейф.

– Ты злишься, капитан, и напрасно.

– Но какого черта ты здесь все же забыла?

– Я буду молиться за тебя и за наших братьев и стану помогать ухаживать за ранеными.

– Но, милое дитя, – уже в смущении продолжал он, – тебе не пристало находиться среди нас.

– Отчего же? Меня все любят, никто не хочет мне зла, да и я никому его не желаю.

– И все же, зачем тебе понадобилось пробираться на судно украдкой и на что сдалась тебе наша экспедиция?

– То, что ты так говоришь, нехорошо. Ты выпытываешь у меня мою тайну. Если это тебе так надо, я скажу, но против своей воли, – со слезами на глазах прибавила девушка.

– Ладно, непослушное дитя, не плачь. Я ничего не стану у тебя выпытывать. Чертовы бабы! – невольно выругался он. – Оставайся, раз уж ты здесь, что с тобой поделать. Жить будешь здесь – уступаю тебе свою каюту.

– А как же ты, капитан? Ты-то сам где будешь жить? Мне не хочется лишать тебя того, что тебе принадлежит. Уж коль ты позволил мне остаться, для меня любой закуток сгодится.

– Нет-нет, черт побери! Этому не бывать, сударыня, – резко заговорил было Дрейф, но тут же смягчился: – Ты останешься здесь, душенька. Негоже тебе маячить среди экипажа. И никаких возражений. А я, крошка, как ты понимаешь, без труда подберу себе другую каюту.

– Раз тебе так угодно, будь по-твоему, капитан. Благодарю тебя, ты добрый.

Дрейф вышел из каюты и наказал старшинам и боцманам приглядывать за девушкой, во всем ей угождать да следить, чтобы никто ее не обидел. Наказ его по большому счету был излишним: ведь милую бедняжку обожали все эти неотесанные буканьеры без исключения; они не просто уважали ее, а чуть ли не боготворили.

За время плавания не произошло ничего, что заслуживало бы нашего внимания.

В восемь часов вечера, в день, назначенный Дрейфом, флотилия вошла в бухту под командованием капитана Давида и стала на якорь в кабельтове от мыса – аккурат напротив пещеры.

В то время как Береговые братья усердно снаряжались в Пор-Марго в небывалый поход на Веракрус, в этом городе произошли кое-какие события, о которых читателю, конечно же, будет интересно узнать.