Ветер разлуки - Соня Мармен

– Я люблю Изабель. Я и правда не одобряю чувств, которые она к вам испытывает, и обрадовалась бы, если бы вы с поджатым хвостом ушли из этого города, который превратили в руины… Чтобы армия короля Франции обратила вас в бегство, как вы это сделали с нашими ополченцами… Но я злюсь на себя, что хотела воспользоваться кузиной, чтобы помочь моим мечтам стать реальностью. В письме, которое вы у меня отняли, мсье Макдональд, не было ничего, что могло бы вам навредить. Я поклялась в этом и не отказываюсь от своих слов и теперь. Но я могла бы поступить по-другому, я должна была так поступить. Я должна передавать все сведения о вашей армии и планах Мюррея, которые мне только удается собрать, ополченцам. Но ничего существенного я не узнала. Судя по всему, Мюррей слишком занят наведением порядка и восстановлением того, что вы разрушили. Изабель тоже не рассказала мне ничего интересного. Не могу сказать, что я ненавижу лично вас, мсье, но вы должны меня понять…

Ветер свистел в кронах деревьев, проникал под одежду, раздувал ее и выстуживал тело. Они стояли, глядя друг другу в глаза, не меньше минуты – бродячий кот успел проскользнуть у Александера между ног. Наконец молодой человек посмотрел на открытое окно, возле которого, потирая замерзшие руки, все еще стояла Изабель.

– Скажу вам правду, мадам Мадлен. У нас с вами есть нечто общее – ненависть к англичанам. Я не собираюсь оправдываться за все несчастья, которые вам принесла война, но… у меня не было выбора.

Мадлен передернула плечами, бросила взгляд на Изабель и решила поторопить Александера:

– Не теряйте времени, иначе кузина замерзнет до смерти!

Солдат потянул за веревку, чтобы удостовериться в ее прочности. Мадлен дернула его за рукав.

– Я хочу задать вам вопрос.

– Какой?

– Вы правда любите Изабель? Я хочу сказать… Мне бы не хотелось, чтобы она страдала из-за вас. Если это случится, я сделаю все, чтобы вы за это поплатились.

Александер посмотрел на молодую женщину со странной улыбкой на губах. Потом вынул из споррана письмо и протянул ей:

– Вы поверите, если я скажу, что люблю ее? Вы же прекрасно понимаете, я мог бы сказать что угодно ради того, чтобы увидеть ее сегодня…

Окоченевшими пальцами Мадлен сжала письмо.

– Это правда. Но некоторые поступки говорят больше, чем слова, мсье! Ну же, поднимайтесь!

Она отступила в сторону, давая ему дорогу. Накидка и «маленькая юбка» солдата развевались на ветру, но Мадлен смотрела на послание, адресованное Жюльену. Он вернул ей письмо! Как залог доверия? Или же успел предварительно прочитать его? Кто знает?

Как только окно было закрыто, Изабель и Александер бросились друг другу в объятия, но секунду спустя девушка отпрянула с тихим вскриком:

– Ты же совсем замерз!

– Так согрей меня!

– Снимай накидку и куртку! Они ледяные!

Руки у молодого человека тоже замерзли, пальцы слушались плохо. Изабель пожалела его и сперва помогла расстегнуть куртку, а потом и снять ее. Она успела прикоснуться к его рубашке и ощутить тепло его тела и движение мускулов. Внезапно осознав всю двусмысленность ситуации, она смутилась. Наверное, это была не лучшая мысль – позвать Александера к себе в комнату. Они впервые оказались наедине в таком интимном месте.

Сердце забилось в ее груди, и она покраснела. Они долго стояли не шевелясь, просто смотрели друг на друга. Она видела, как поднимается и опускается грудь Александера, ощущала на своей щеке его теплое дыхание. Огонь в очаге освещал его лоб, рельефные надбровные дуги, высокие скулы и резко очерченный подбородок. Он снял берет, обнажив взъерошенные волосы. Эта первозданная красота еще там, в больнице, тронула ее сердце… Изабель чувствовала, как сильно ее влечет к этому мужчине, но говорила себе, что, если она хочет сохранить целомудрие, нужно быть начеку.

– У меня мало времени, – прошептал Александер. – Мне нужно вернуться до смены караула. Изабель, я так по тебе скучал!

– Я тоже по тебе соскучилась.

Она подвела его к стулу, а сама присела рядышком на табурет.

– Расскажи, как проходили твои дни! Чем ты занимался?

Несколько минут они рассказывали друг другу о своих повседневных заботах – пожирая друг друга глазами, держась за руки, мучительно осознавая близость кровати. Изабель посматривала на красные от холода колени, торчавшие из-под жесткого килта. Чуть смутившись, Александер поправил шерстяные гетры. Девушка понимала, что обладатель этих сильных мускулов, если бы только захотел, мог бы воспользоваться ситуацией… Она посмотрела Александеру в глаза. Он остановился на полуслове. В его взгляде ясно читалось желание, и Изабель поняла, что их мысли текут в одном направлении. Он медленно встал, обхватил ее голову своими еще холодными руками, притянул к себе, заставляя подняться. Его губы легонько скользнули по ее губам.

– A Thighearna mhor… mo nighean a’s boidhche…[136]Iseabail… Неделя без тебя – это так долго!

Губы Александера впились в ее рот, а руки заскользили по плечам, по спине. Смежив веки, Изабель почувствовала, как земля уходит из-под ног. Запах Александера действовал на нее как мощный афродизиак. Она застонала, когда он подтолкнул ее к стене и прижал массой своего тела. Изабель показалось, что еще мгновение – и она потеряет сознание. Ей так хотелось расслабиться, отдаться в его власть…

Она зарылась пальцами в его густые мокрые волосы, в которых еще остались не успевшие растаять льдинки. У него такие красивые волосы – черные в пасмурную погоду и отливающие бронзой на солнце…

Рот Александера прочертил влажную тропинку по ее шее до самой груди. Запрокинув голову, она сделала глубокий вдох. Жесткая щетина на подбородке легонько покалывала ей кожу. Александер тоже с трудом переводил дух. Дрожь удовольствия пробежала по телу девушки. Приоткрыв глаза, она увидела их отражение в зеркале, и это возбудило ее еще сильнее. Влюбленная пара, слившаяся в своем стремлении к плотскому наслаждению… Изабель вдруг вспомнила Перрену и Этьена в кладовой, представила себе стройное, но крепкое тело того, кто склонился над ней сейчас, его широкую спину под сорочкой, сильные ноги под килтом… Поймав себя на том, что представляет гладкие ягодицы Александера, она почувствовала, что краснеет, а по всему телу уже порхают, дрожа крылышками, тысячи бабочек… И все же здравый смысл еще пытался напомнить ей, что существуют границы, которые не следует переступать. Но как удержаться, как?

Александер прошелся рукой по ее корсажу. Дыхание Изабель участилось, и внутренний голос зашептал, что опасность близка как никогда. Погладив лиф из камлота[137], его пальцы скользнули вверх, обхватили круглую грудь и стали ее ласкать. Изабель напряглась. Александер пробормотал нечто нечленораздельное, когда она вонзила ногти ему в плечи. Собственное отражение в зеркале вдруг напомнило ей испуганное лицо Марселины, каким она увидела его через плечо насильника. На девушку накатила паника. «Но ведь это Александер, ты его любишь! Он никогда не причинит тебе вреда!» Но картинка, которая сейчас отражалась в зеркале, напоминала другую, намного более страшную.